Я прошла наощупь коридор и в полумраке увидела дверь. Прислушалась. Тишина. Тихонько постучала. Молчание. Тогда я осторожно открыла дверь, надеясь обнаружить комнату, в которой была до этого.

Но я опять попала не туда. В комнате тускло горели две свечи. У меня перехватило дух: потому что все в ней было так же, как и в огороженном пространстве снаружи. В центре комнаты стояла фигура, окруженная сверкающими камнями. Самый большой тускло мерцал, он казался живым от красного пламени. Может мне все кажется и продолжается кошмар, который пережила тогда. У меня возникло чувство, словно меня толкнули вперед. Фигура в центре не походила на ту, которую я видела в лесу, но она что-то напоминала мне.

Я подошла к фигуре, переступив через каменный круг. Мне прекрасно была известна эта фигура. Я много раз видела ее. Сначала я нашла ее в секретере, купленном в замке Кредитон, потом она хранилась у меня в комнате, она до сих пор у меня. Это была носовая фигура «Загадочной женщины», только на этот раз не копия, а оригинал. Она ласково улыбалась, ее волосы развевались будто на ветру, на одеянии было написано «Загадочная женщина».

Я никак не могла поверить собственным глазам. Фигуру поддерживала обычная деревянная палка, а вокруг нее сияли камни красным и голубым пламенем.

И тут меня озарило: бриллианты Филлимора!


Мы вернулись домой в «Каррмант» рано утром. Мне не терпелось рассказать о находке Чантел, но я решила подождать, пока мы не останемся с ней наедине. Она была в приподнятом настроении, так как понимала, что спасла мальчику жизнь, что благодаря ее быстрой реакции она сумела потушить огонь. Она все время говорила о нем. Все произошло настолько быстро, что он не так уж сильно обгорел, на руках и на ногах останутся шрамы, и мальчик был сильно потрясен, но Чантел была уверена, что он скоро выздоровеет.

– Чантел, – заговорила я. – Ты была великолепна.

– Я была готова, – объяснила она. – Я знала, что это произойдет. Подобный танец можно исполнять лишь будучи уверенным, что ничего не случится, а мальчик слишком был напуган.

– Я тоже чувствовала, но оказалась совсем не готовой.

– По правде сказать, – добавила Чантел, – я держала подстилку наготове. Поэтому я так быстро добежала до него, но мне кажется, что в подобных случаях надо действовать, не думая. Какое зрелище… бедный малыш, объятый пламенем!

– Я всю ночь не смогу заснуть, – объявила я, – или во всяком случае то, что от нее осталось.

– Я тоже, – отозвалась она.

Когда мы приехали, из своей комнаты вышла мадам.

– Что с мальчиком? – спросила она.

– Думаем, что поправится, – ответила Чантел.

– Он обязан вам жизнью, – возвестила она. – Такое не забывается. Чантел улыбнулась.

– У него шок, – сказала она. – Сейчас он спит. Утром я загляну к нему. И доктор придет.

– Но это ты…

– Я не пила гали.

– Вы, наверное, очень устали, – заметила мадам.

Чантел не отрицала. Мы пожелали мадам «спокойной ночи».

– Чантел, нам надо поговорить, – произнесла я. – Случилось нечто фантастическое.

Я зажгла свечи и обернулась к ней. Никогда она не казалась мне настолько красивой, и я, несмотря на возбуждение, на мгновение замолчала, не в силах оторвать от нее взгляд.

– Что такое? – поинтересовалась она. Я покачала головой.

– У тебя такой… ликующий вид.

– Я победила смерть. У меня такое чувство, что я вырвала этой ночью мальчика из рук смерти.

– Что за ночь. Но со мной тоже кое-что случилось, и об этом я и хочу рассказать тебе.

Я поведала ей о своей находке. От изумления она раскрыла рот.

– Те самые бриллианты? Ты уверена?

– Уверена. Это та самая носовая фигура. Я видела ее копию. По правде говоря, она у меня. К тому же на ней название… А вокруг камни.

– Может быть, это не бриллианты.

– Я не сомневаюсь, что это они. Понимаешь, Чантел, если это действительно бриллианты, это значит, что Редверс может снять с себя подозрение. Многие считают, что их украл он.

Она слегка помрачнела. Не понимаю, почему она так его не любит. Может быть, она что-то скрывает от меня? Странно.

– Ты не можешь знать этого точно, – заявила она. – Здесь повсюду полно таинственных фигур с камнями, ну и… К тому же, по твоему описанию, они слишком большие для бриллиантов. Тогда это целое состояние.

– А бриллианты Филлимора и были целым состоянием. Чантел, что нам делать?

– По-видимому, она для них что-то вроде божества. Вполне вероятно. Эта легенда о том, что они прибыли из Страны Огня. Возможно, это связано с ней. Бриллианты вспыхивают пламенем.

– Наверняка, здесь какое-то суеверие, но меня больше заботит, что делать? Пойти и сказать им? Спросить, как попали к ним фигура и камни?

– Вероятно, они рассердятся, когда узнают, что ты видела их. Ты же в конце концов бродила по дому без разрешения.

– Да, я и раньше нарушила их границы, – и я рассказала ей, как гуляла по их участку. – Может ты что-нибудь сделаешь. Они тебе благодарны.

Она молчала.

Тут я внезапно закричала:

– Ничего не будем делать, пока не вернется корабль. Я расскажу капитану. Пусть он что-нибудь придумает.

Некоторое время она ничего не отвечала, ликование у нее прошло. Кажется, это как-то связано с ее неприязнью к капитану.


Последующие недели оказались самыми тяжелыми.

Меня охватило лихорадочное нетерпение, я боялась, что до прихода корабля с бриллиантами что-нибудь случится – то, что это бриллианты, я не сомневалась. Я следила за календарем с большим пылом, чем Эдвард. Даже то опасение, что письмо Редверса находится в руках Сулы или Моник, ушло на задний план.

Все в доме узнали, что мы собираемся вернуться в Сидней. Моник устроила мне неприятную сцену, пытаясь выяснить, что я собираюсь делать. Чантел удалось утихомирить ее; благодаря происшествию с огненными плясками Чантел приобрела новую властность. Я видела, с каким уважением на нее смотрят Сула и Перо, а когда мы гуляли, я замечала, что люди иначе смотрят на нее. Некоторые жители острова, родом из Европы, поздравляли ее и удивлялись тому, что не встречались с ней прежде. Но ведь мы жили в «Каррманте», а мадам де Лодэ жила затворницей. Чантел нравилось подобное внимание. Я думала, что в недалеком будущем из нее получится замечательная хозяйка замка. Я сказала ей, что, когда она станет старой, как леди Кредитон, она будет такой же грозной. Ее это насмешило.

Однажды я напомнила ей:

– Чантел, с письмом какая-то загадка. Ничего не случилось.

– Хороший знак. Наверное, его никто и не крал. Может, оно упало в мусорную корзину и поэтому пропало? Очевидно, так оно и было.

– Но я уверена, что в комнате кто-то был.

– Угрызения совести, Анна, – усмехнулась она. Я запротестовала.

– Но ведь ничего…

Она чмокнула меня в нос.

– Мне нравится считать тебя чуточку виноватой, Анна. Так ты более похожа на человека. А о письме не беспокойся. Оно потерялось.

Я продолжала составлять опись и подсчитала, что в доме находится ценных вещей на несколько тысяч фунтов. Я сказала мадам, что прослежу, чтобы список был послан перекупщикам и что я не сомневаюсь, что это принесет результат.

Она пришла в восторг при мысли о том, какие ее ждут перемены, при этом она сильно оживилась.

Однажды вечером Моник устроила сцену, и я гадала тогда, не у нее ли письмо, которое она таит по какой-то известной только ей причине.

Она объявила, что уедет на «Безмятежной леди». Она не собирается оставаться, если мы уедем. И Эдвард поедет с ней.

Пришлось вызвать доктора, и им с Чантел удалось успокоить ее. Эдвард был уверен, что уедет с нами. Я спросила Чантел:

– А как же мадам де Лодэ? Она же не захочет, чтобы Моник уехала.

– Мадам думает главным образом об обещанном тобой состоянии. Эдвард в восторге от мысли, что вернется в Англию. Он сильно расстроится, если ему придется остаться. Что ему здесь: истеричная мамаша, скупая бабка и сумасшедшая старая Сула.

– Разве можно все это решать быстро? Я думала, что Моник приехала, чтобы жить со своей семьей и потому, что местный климат ей больше подходит.

– Ей не подходит никакой климат. Она никогда не будет счастливой. Вот в чем беда. Слишком много в ее жизни напряженных моментов. Сейчас она держится ожиданием капитана. Она не даст вам уплыть просто так, Анна. Она что-то замышляет. Я не говорила тебе об этом, потому что не хотела огорчать. Она говорит только о тебе и капитане.

– Значит, письмо у нее.

– Тогда бы она сказала. А я посмотрела везде. Она даже тише ведет себя, словно что-то планирует, задумывает.

– Ах, Чантел… мне так страшно.

– Она уверена, что вы с капитаном любовники. Она заявила, что вы замыслили убить ее, чтобы убрать с дороги.

– Что делать, Чантел? Сула следит за мной, будто ждет, что я как-нибудь наврежу Моник. И Перо следит. Все настроены против меня. Несомненно, именно этого и добивается Моник.

– Она, конечно, обожает драму и жаждет находиться в ее центре, но в такого рода драме слишком много комедии.

– Что если она заведет комедию слишком далеко?

– Каким образом?

– Предположим, она покончит с собой и сделает так, будто я… или капитан…

– Нет! Как она сможет насладиться драмой, если будет мертва!

– Если до «Безмятежной леди» придет какой-нибудь корабль, Чантел, нам надо будет уехать. Уплыть в Сидней, попытаться найти работу…

– Но ты не сможешь так просто сесть на корабль. К тому же никакой другой корабль сюда не зайдет. Ты находишься здесь, Анна.

– Да, я… в западне.

– А я-то думала, что ты хочешь дождаться капитана, чтобы сообщить ему, что ты отвела его от подозрений?

– Я хочу, но мне страшно, Чантел. Вокруг нас сгущаются тучи.

– Дикая, истеричная, страстная женщина, отбившийся муж и женщина, в которую он влюблен. Вот так ситуация, кто бы мог поверить, что это ты, моя дорогая, спокойная, практичная Анна.