– Да, вы выглядели бы великолепно, – признала я. – Но вас сразу бы узнали.

Согласившись, она поинтересовалась:

– А как бы вы оделись… если бы вас пригласили?

– Это зависит от того, что я смогла бы найти.

Она показала мне маски, которые гости собирались надеть на бал. Эдвард стянул их из большой алебастровой вазы в холле. Он вошел в одной из них с криком:

– Мамочка, угадай, кто это.

– Мне не надо угадывать, – отозвалась она.

– Так и остальным не придется угадывать, если вы выйдете в том наряде, в каком собираетесь, – напомнила я ей. – Вы сразу выдадите себя, а суть бала в том, чтобы никто не догадался, кто вы.

– Интересно посмотреть на вас в маскарадном костюме, сестра. Может быть, вам переодеться в костюм медсестры?

– Произойдет то же, что и с вами, если вы придете с коралловыми бусами и распущенными волосами. Меня тут же узнают и выгонят с позором, как самозванку.

В ответ раздался дикий хохот.

– Сестра, вы меня так рассмешили.

– Хорошо, что не довела до слез. Меня захватила идея переодевания.

– Интересно, что бы я могла надеть? – задала я вопрос. – Было бы весело, если бы я смогла одеться так, чтобы меня никто не узнал.

Она протянула мне маску, я надела ее.

– Теперь вы выглядите порочной.

– Порочной?

– Будто соблазнительница.

– Зато совершенно не так, как обычно, – я взглянула на себя в зеркало, меня охватило возбуждение.

Она села в кровати и сказала:

– Да, сестра. Да?

– Если бы у вас было подходящее платье…

– Вы бы нарядились островитянкой?

Я раскрыла ее гардероб. Мне было известно, что у нее имеются экзотические одеяния. Она покупала их по дороге в Англию в разных восточных портах. В шкафу висело зеленое с золотом платье. Я сняла свою форму и примерила его. Она захлопала в ладоши.

– Оно идет вам, сестра.

Я распустила волосы.

– Сестра, да вы красавица, – воскликнула она. – У вас рыжие волосы.

Я встряхнула волосами.

– Теперь я совсем не похожа на сиделку, правда?

– Вас никто не узнает.

Я с изумлением взглянула на нее. Мне очень хотелось пойти на бал, но меня поразило, что и она хочет того же. Я оглядела комнату.

– Берите что угодно… что угодно, – закричала она. Я нашла пару золотых шлепанцев.

– Я купила их по пути сюда, – добавила она.

Они были велики, но это не имело значения, так как они идеально подходили к зеленому с золотом платью.

– Но кем же я буду? – я взяла кусок тонкого картона и свернула его конусом, на таком картоне обычно рисовал Эдвард – он как раз принес показать ей свой новый рисунок. – Придумала, – сказала я. Я взяла иголку с ниткой, и через минуту у меня была на голове шляпа. Потом я взяла ее шарф из золотистого шифона и набросила его на шляпу таким образом, чтобы он ниспадал каскадами.

Она сидела на кровати, свесив ноги.

– Наденьте маску, сестра. Тогда вас никто не узнает.

Но мой наряд был еще не завершен. Я взяла с этажерки серебряный пояс-цепь, который она обычно носила с открытым платьем, надела его и прицепила к поясу связку ключей.

– Перед вами домоправительница замка! – возвестила я.

– Домоправительница? – переспросила она. – А что это такое?

– Ключница. Мне принадлежат все ключи замка.

– Вам идет.

Я надела маску.

– А вы не побоитесь? – осведомилась она.

Мне свойственно безрассудство. Селина знала во мне эту черту и предостерегала меня. Ну, конечно, я пойду на бал.

Какая это была ночь… я никогда ее не забуду. Я спустилась вниз и без труда присоединилась к гостям. Меня охватило сильное возбуждение. Селина говорила, что мне следовало стать актрисой, и в ту ночь я по-настоящему исполняла свою роль. Я не играла, а действительно ощущала себя хозяйкой замка, к которой пришли гости. Меня тут же схватили за рукав и пригласили танцевать. Я танцевала, пресекая попытки разузнать, кто я. При этом слегка флиртовала, что, по-моему, и является сутью увеселений подобного рода.

Я гадала, как продвигаются дела у Рекса с Хеленой Деррингам. Не сомневаюсь, что если он угадал, кем она одета, то делает все, чтобы находиться подальше от нее.

Разумеется, он меня узнал. Когда я танцевала с дородным вельможей времен Реставрации, кто-то, схватив меня за рукав, оттащил в сторону. Со смехом взглянув в лицо в маске, я тут же поняла, что трубадур, стоящий передо мной, это Рекс.

Я подумала, что если я сразу узнала его, то и он, вероятно, тут же узнал меня. Но я льстила себя надеждой, что меня узнать невозможно. Кроме того, я-то ждала его увидеть, а он моего появления не ожидал.

– Прошу прощения за грубое поведение, – сказал он.

– Полагаю, начинать следовало с серенады.

– Меня привлек цвет ваших волос, – продолжал он. – Такой необычный.

– Надеюсь, вы сочините о них балладу.

– Не стану вас разочаровывать. Только я подумал, что мы должны быть вместе, в конце концов, мы же одинаковые.

– Одинаковые? – недоумевала я.

– Одного примерно времени. Средневековая дама… домоправительница замка и смиренный трубадур, ожидающий во дворе момента воспеть свою возлюбленную.

– Похоже, что трубадуру удалось пробраться в замок.

– Вы могли бы появиться в костюме сиделки, – небрежно бросил он.

– Почему? – осведомилась я.

– Такая роль удалась бы вам с блеском.

– В таком случае, вам подошел бы костюм кораблевладельца. Интересно, как бы вы тогда выглядели? Морская форма, а на шее веревка с корабликами.

– Вижу, – признался он, – что нам знакомиться не имеет смысла. Неужели вы думали, что я вас не узнаю? Таких волос нет ни у кого.

– А, так меня выдали волосы! И что вы намерены теперь делать? Уволить… в установленном порядке?

– Я отложу суд.

– В таком случае, вы, вероятно, предоставите мне возможность достойным образом уйти в отставку. Завтра утром я получу судебную повестку от ее милости. «Сестра, узнав о вашем недостойном поведении, я прошу вас немедленно покинуть замок».

– А как же ваши пациенты? Вы настолько жестоки, что бросите их?

– Я никогда их не брошу.

– Очень на это надеюсь, – поклонился он.

– Ну что ж, теперь, когда вы поймали меня, так сказать, с поличным, полагаю, что говорить нам больше не о чем.

– А мне кажется, что есть. Я приношу свои извинения за то, что забыл послать вам приглашение. Понимаете, на меня навалилось столько дел…

Я сделала вид, что у меня камень свалился с плеч, на самом деле я прекрасно понимала, что он рад меня видеть.

Мы танцевали, обменивались шутками, он от меня не отходил. Мне было весело, да и ему тоже. Но, в отличие от него, я не забыла о мисс Деррингам. В свойственной мне импульсивной манере я спросила его, как она одета. Он ответил, что не интересовался. А помолвка будет? Мне очень хотелось об этом знать. Он сообщил, что во всяком случае не сегодня. Деррингамы собираются уезжать седьмого, и вечером шестого состоится грандиозный бал, гораздо торжественнее, чем сегодняшний.

– Незваных гостей туда не просят? – поинтересовалась я.

– Боюсь, что нет.

– Объявят о помолвке, выпьют за здоровье жениха и невесты, даже в зале для слуг, наверное, будет праздник, и, вероятно, тем, кто живет не при кухне и не в комнатах для слуг, таким, как сиделка и вечная страдалица мисс Беддоуз, возможно, даже им будет дозволено присоединиться к всеобщему веселью.

– Возможно.

– Тогда разрешите мне сейчас пожелать вам счастья, какого вы заслуживаете.

– Откуда вам известно, заслуживаю ли я счастья?

– А мне и неизвестно. Я просто желаю его вам.

– Ваше общество доставляет мне истинное наслаждение, – засмеялся он.

– Значит, мои грехи прощаются?

– В зависимости от грехов.

– Ну, например, сегодня. Непрошеный гость. Домоправительница с фальшивыми ключами… даже без приглашения.

– Я уже говорил, что рад вас видеть.

– Разве говорили?

– Сейчас говорю.

– Что ж, сэр Трубадур, – сказала я, – давайте танцевать. А вы знаете, который час? Наверное, в полночь придется снять маски. Я должна удрать до магического часа.

– Домоправительница превратилась в Золушку?

– Чтобы в полночь превратиться в смиренную служанку.

– Я и не подозревал, что вы обладаете смирением, хотя должен признать, что вы обладаете куда более интересными качествами.

– Кого это занимает? Смирение всегда подозрительно. Пойдемте, сэр. Вы не танцуете. Меня влечет музыка, а мне скоро исчезать.

Мы танцевали, и я понимала, что ему не хочется, чтобы я убегала. Но за двадцать минут до полуночи я скрылась. Я не желала, чтобы меня обнаружила леди Кредитон. К тому же меня ждала Моник, жаждущая узнать, как все прошло. А от нее можно ждать чего угодно. Вдруг она решит сама посмотреть. Я тут же представила, как она спускается вниз в поисках меня и выдает мою тайну.

Когда я вошла к ней в комнату, она не спала и злилась. Где я была так долго? Она стала задыхаться и решила, что у нее начинается приступ. Разве я не обязана находиться близ нее? Она думала, что я лишь спущусь и тут же вернусь обратно.

– Какой тогда в этом смысл? – вопросила я. – Я хотела вам доказать, что обману их всех.

У нее тут же изменилось настроение, она повеселела. Я описала танцоров, пухлого рыцаря времен Реставрации, который флиртовал со мной, я изобразила его и придумала диалог, который якобы происходил между нами. Я танцевала по комнате, и мне так не хотелось снимать костюм.

– Ах, сестра, – прошептала она, – вы совершенно не похожи на сиделку.

– Сегодня нет, – согласилась я. – Сегодня я домоправительница замка. А завтра я снова стану суровой сиделкой. Вот увидите.

Она истерически расхохоталась, и я забеспокоилась. Дала ей таблетку опиума, сняла костюм и, надев свое платье, сидела у ее кровати, пока она не заснула.