Джефф порывисто обнял ее. И сдавленно засмеялся:

— Я тебя недостоин.

— Знаю, — пробормотала Летги, обхватывая его за плечи. — Но можешь…

Она замерла, не договорив, — он стал медленно входить в нее. Летти почувствовала боль, однако оттого, что Джефф с немыслимой жадностью принялся ее целовать, и оттого, что внизу живота все приятно напряглось, она не обратила на боль особого внимания, зарылась пальцами в его темные волосы и отдалась небывалому нараставшему чувству. Когда в последнюю минуту Джефф вскрикнул, Летти крепко сжала его бедра ногами.

Потом они лежали бок о бок — вспотевшие, изможденные и бесконечно довольные. Приоткрыв глаза, Летти увидела сквозь волшебную пелену пляшущих нимф и сатиров на стенке. «Уж они-то, — мелькнуло в мыслях, — нас не осудят».

Джефф, повернувшись на бок, убрал влажную прядь со лба Летти и, будто между прочим, чмокнул ее в висок.

— Спасибо, — просто сказал он. И прибавил с озорной улыбкой: — С первой брачной ночью! Пусть и запоздалой.

— Такого стоило и подождать, — проговорила Летти, несколько портя прелесть минуты зевком. Она прижалась к Джеффу. В затуманенной от навалившейся усталости голове проплыла мысль: «Вот теперь мы поистине женаты». На правду это походило мало, как, по сути, и все прочее, что случилось с той ночи, но на волнения не оставалось сил.

— Устала? — Джефф, что превращался в столь чудесную подушку, нарушил магию минуты.

Он, оказывается, не без изъянов. «Да у кого их нет!» — великодушно подумала Летти.

— Немного, — пробормотала она, переворачиваясь на бок, чтобы Джефф взял из-под ее ног простыню Он накрыл их обоих, устроился рядом, поправил волосы Летти, дабы случайно не лечь на них, приподнял голову, задул свечи и довольно промычал, уже в полусне чмокнув жену в губы.

— М-м-м…

Столь рассеянно и бессознательно целуют, пожалуй, только мужья.

Наверное, они и впрямь женаты.

Летти уплыла в мир грез с улыбкой на губах.

Глава 26

В стеклянных стенках пузырька отражалось солнце, и на запястье Летти падали расплывчатые желтоватые, красноватые и голубоватые пятна. Она встряхнула пузырек и проследила как густая жидкость лениво растеклась по стеклу, покрывая его коричневой пленкой. Радуга на запястье исчезла.

Летти протянула склянку Джеффу.

— Не понимаю, какой в этом прок.

Джефф прислонил ладонь к жениной руке и сжал пальцы так, что бутылочка оказалась в кулаке Летти.

— На всякий случай.

От его прикосновения, даже сквозь две перчатки, по телу Летти разлилась пьянящая теплая волна, будя воспоминания. Пришлось сделать над собой усилие, дабы не отвлекаться от разговора.

— По-моему, ого нам вряд ли поможет. Даже если Вон пожелает чего-нибудь выпить и у меня получится за его спиной вылить ему в бокал эту гадость, она ведь не сразу подействует.

— Верно. — Джефф на мгновение крепче сжал руку Летти и отпустил ее. — Но соображать он станет заметно хуже. Так что возьми.

— Хорошо. — Согласиться было проще, чем продолжать спор.

Летти убрала пузырек в ридикюль, где уже лежали прекрасно отточенные вышивальные ножницы, клочок бумаги с булавками, увесистое пресс-папье и свисток — на случай, если придется срочно позвать на помощь, а громко крикнуть не удастся. За завтраком, показывая, на что она способна, Летти издала столь оглушительный вопль, что упали и разбились несколько фарфоровых чашек и до смерти перепугались служанки, но муж тем не менее заставил ее натолкать в ридикюль разного рода тяжелых и, по сути, бесполезных вещей.

Летти и впрямь не могла взять в толк, что ей делать с булавками. Предложить Вону перекроить его жилет? Надругаться над покроем его сюртука? Взглянув на донельзя набитый ридикюль, она просияла. Конечно, бумага с булавками и склянка со снотворным не любовная поэма, но сказать о привязанности могут куда яснее глупых стишков. К тому же если в руках поэта перо и могущественнее сабли, то в минуту опасности осгрие булавки да надежный свисток в любом случае полезнее.

Летти ласково провела по свистку пальцем, прежде чем затянуть завязки. Сумочка едва не разошлась по швам.

— Все эти штуки совсем ни к чему, — сказала Летти.

— Вероятно, — отозвался Джефф, откидываясь на спинку сиденья и кладя ногу в сапоге на колено второй.

— Если Вон ведет двойную игру, стало быть, в его интересах поддерживать приятельские отношения с Джейн. Он не причинит мне вреда.

— Если Джейн начнет задавать вопросы маркизе, Вон может повести себя самым неожиданным образом.

— Вон? — Летти скривила рожицу. — По-моему, его, как ни старайся, не заставишь вести себя неожиданно. Взбесить его может разве только портной, если не сошьет костюм к оговоренному сроку.

Джефф улыбнулся, но тотчас вновь посерьезнел.

— Такого же мнения окружающие были о Перси Блейкни.

— Он на нашей стороне, — произнесла Летти.

Джефф сложил руки на груди и взглянул на жену:

— Но это ничего не доказывает.

— Ничего, — согласилась Летти. — Однако я остаюсь при своем мнении.

Оттого, с какой отвагой она произнесла эту фразу, Джефф рассмеялся.

— Если последнее слово будет всегда за тобой, это дурно на тебя повлияет, — заявила Летти.

— Что ж, следи, чтобы впредь складывалось иначе, — произнес Джефф. — Теперь же, прошу, больше не спорь. Не желаю, чтобы ты оказалась в опасном положении и не знала, что делать.

Со скрещенными на груди руками и сдвинутыми бровями, он был сама непреклонность. Синеватая тень на его чисто выбритом подбородке и щеках подчеркивала мужественность черт и придавала всему облику каплю небрежности, отчего он походил на искателя приключений из времен Возрождения или на короля пиратов — безжалостного, привыкшего командовать.

Летти было приятно сознавать, что вся эта неумолимость направлена на нее. Она чувствовала себя избранной. Драгоценной. Казалось, Джефф правда боится, как бы с ней не стряслось беды.

— В конце концов, — деловито заключил Джефф, — я за тебя в ответе.

Радость Летти вмиг исчезла, как радуга на запястье. В ответе. До чего же гадкое выражение! Так недолго стать обузой. А обуза никому не в радость. Ее волокут из чувства долга, ею не наслаждаются. Почему Летти до сих пор не приходило подобной мысли? Задумывался ли об этом кто-либо из ее семейства?

Джефф смотрел на нее вопросительно, явно ожидая либо согласия, либо возражения.

— Не в моих привычках играть с огнем, — произнесла она прежним несерьезным тоном,

— Просто до сих пор не представлялось случая. — Засунув руку под жилет, Джефф извлек длинный узкий предмет. В какое-то мгновение изумленной Летти показалось, он бесконечен. Джефф широким жестом протянул оружие жене, рукоятью вперед.

Рукоятка поражала красотой. Изящной формы, деревянная с серебряными накладками, она была отполирована, точно дорогая мебель. Однако несмотря на великолепие и на изящный кремневый замок, что выгибался сверху, подобно купающейся русалке, длинный узкий ствол говорил лишь о том, для чего был создан: о смерти.

Летти не шевельнулась, чтобы взять пистолет. Обмерев, смотрела на него широко раскрытыми глазами.

— Это огнестрельное оружие. — Джефф вложил рукоятку в руку Летти.

— Понимаю. — Держа пистолет большим и указательным пальцами, Летти нерешительно его рассмотрела. Хоть она и выросла в деревне, с оружием никогда не сталкивалась. Ее отец не любил охоту. — А он не?..

— Заряжен? Нет.

Вздохнув с облегчением и прищурившись, Летти заглянула в ствол.

— А для чего он? Чтобы огреть Вона рукояткой по голове?

Джефф, морщась, повернул оружие в руке Летти правильной стороной. Хоть он и собственноручно извлек пули, увидев, как жена приставляет к лицу дуло, похолодел от страха.

— Правило номер один: никогда не наводи пистолет на себя. Даже незаряженный, — прибавил он, не дожидаясь, что Летти возразит.

— Но ведь эта штуковина не поместится в ридикюль, — заметила она, тыча дулом в сумочку. — Совать его в корсаж я тоже не намерена.

— И не надо. Только этой гадости в твоем корсаже недоставало. — Хоть слова Джеффа и услаждали слух, он произнес их вовсе не нежным тоном. «И правильно, — подумала Летти. — Мы готовимся к операции, не к любовному свиданию».

— Так что же остается? — бодро спросила она. — Куда девать пистолет? Не для красоты же ты прихватил его.

— Можно сказать, для красоты. Чтобы он просто был у тебя, как у актера на сцене. Я знаю, что пуль в нем нет, ты тоже, но Вон не знает.

— Однако увидит, когда я спущу курок.

Летти сознавала, что с ней непросто, но ничего не могла с собой поделать. Может, она вредничала оттого, что не выспалась. Усталости всегда сопутствовало дурное настроение, а Летти в прошлую ночь спала считанные часы.

Джефф, разумеется, не больше.

Летти принялась рассматривать причудливые изгибы кремневого замка.

— До этого не дойдет, — утешительно сказал Джефф. — Просто нацелься на Вона с угрожающим видом.

— А с ножницами напасть на него прежде или после?

Джефф пропустил вопрос мимо ушей.

— Давай-ка попробуем. — Он сжал ее пальцы вокруг рукоятки. — Наведи на меня.

— Ты уверен, что в нем нет пуль? — спросила Летти, выполняя указание. Все, что от нее требовалось, — нацелиться и прикинуться неумолимой. Получится ли?

Десять дюймов стали и дерева оказались на удивление тяжелыми. Летти изо всех сил старалась не подкачать, но, увы, проиграла. Рука через мгновение-другое задрожала, и дуло стало опускаться — дюйм за дюймом.

Джефф забрал у нее пистолет — то ли из жалости, то ли оттого, что она невольно нацелилась ему прямо в причинное место. Летти тайком покрутила запястьем, удивляясь, что оно столь напряжено.