Вместо того чтобы провести сообщников внутрь, как предполагал Джефф, Бирн указал на доски, лежавшие у ворот ровными рядами. Эммет о чем-то спросил, и Бирн кивнул, чуть приподнявшись на носках. Третий пожал плечами, выражая не то сомнение, не то нетерпение. Расстояние, отделявшее заговорщиков от Джеффа, было приличное, а света от фонаря — слишком мало. Если бы они разместились поближе или прошли в контору, подумал Джефф, было бы куда проще.

Тут Эммет, опустившись на колено, положил на плечи по увесистой доске, с трудом выпрямился и пошел вперед. Сподвижники последовали его примеру. Эммет, непривычный к такого рода работе, пошатывался под тяжестью груза, Бирн шагал бодро, а кучер шел позади, но твердой поступью. Троица приблизилась к укрытию Джеффа. Доски белели позади каждого, точно кошачьи хвосты. Джефф подался назад, боясь получить удар покачивающимся выпачканным грязью куском дерева, свисавшим с плеча Бирна.

Выбравшись из вонючей канавы, он последовал за мятежниками по Нью-стрит, благодаря Бога, что из-за шума собственного учащенного дыхания да тяжелых шагов заговорщики ничего не слышат.

Всякий раз, когда они останавливались передохнуть, Джефф прижимался к дверям или прятался меж домами. На Дин-стрит мятежники не свернули, и сердце Джеффа заколотилось от волнения. Куда бы они ни шли со своим странным грузом, то был определенно не склад на Маршал-лейн.

Посередине Патрик-стрит троица внезапно остановилась напротив дома номер двадцать шесть. Джефф, притаившись за кустом, замер в безмолвной радости, несмотря на перепачканные грязью панталоны и сапоги, которые оставалось лишь выбросить. Наконец-то он нашел и этот склад!

Однако имени пособника-француза, увы, так и не узнал. Не выведал и того, о чем они беседовали.

Бирн повернул голову, чтобы что-то спросить у Эммета, доска на его плече угрожающе качнулась. Кучер отшатнулся в сторону и, громко выругавшись, уронил одну из досок на булыжную мостовую. Послышался зловещий треск — доска раскололась надвое — и металлический звук. В сторону куста, под которым скрывался Джефф, что-то покатилось.

Оказалось, это не мушкет, и даже не копье, а какой-то длинный железный цилиндр. Когда извозчик, не переставая браниться, подбирал его, Джефф заметил заостренный наконечник в виде стрелы.

Ничего подобного он в жизни не видывал, по догадывался, что это может быть.

Где, черт возьми, бунтари раздобыли ракеты? И главное, каким образом собирались их использовать?


Перед глазами Летти замелькали красные, золотые и синие вспышки.

Она моргнула, по краски не поблекли. «Это не искры в глазах, — дошло до нее мгновение спустя, — а военный мундир. Из-за него я ничего другого и не вижу».

— Сударыня, — раздался сверху низкий мужской голос. — Какое чудо, что мы встретились!

— Позвольте не согласиться, — задыхаясь, пробормотала Летти. Ей не хватало воздуха. Незнакомец крепко ее держал, золотистые пуговицы на мундире впивались в ребра. Она попыталась отвернуться, чтобы в нос не бил запах одеколона, но лишь оцарапала щеку о жесткую материю. — Может, отпустите меня?

— По-моему, вы и есть та дама, которую я ищу. Я проделал немалый путь, — произнес он куда-то ей в волосы. Летти чувствовала макушкой его теплое дыхание.

Злоба превращалась в отчаянный страх. Либо ее схватили по ошибке, либо по указке сумасшедшего, что имел обыкновение брать в плен первую попавшуюся женщину без сопровождения.

— Вы ошибаетесь, сэр, уверяю вас, — возразила Летти, пытаясь вырваться. — Как только вы меня отпустите…

К ее великому удивлению, мертвая хватка ослабла. Летти, пошатываясь, отступила на несколько шагов и наткнулась на столик с мраморной столешницей. Тот закачался на тонких золоченых ножках, грозя упасть.

— Сударыня! — Человек в мундире бросился к ногам Летти. — Вам больно?

Он прикоснулся к ее руке. Летти хотела отшатнуться, но дальше не пускал столик.

— Нет-нет, мне совсем не больно. Больше не смею вас задерживать. Пожалуйста, возвращайтесь на праздник.

К ее огромному облегчению, чокнутый отстранился. Облегчение, впрочем, оказалось временным. Когда Летти увидела незнакомца в полный рост, усугубленный красно-синей отделкой военного костюма, у нее перехватило дыхание. Пожалуй, он был не ниже Пинчингдейла — совладать с женщиной ему ничего не стоит.

По счастью, снова захватывать ее в плен безумец не намеревался. Сняв с головы шляпу с красными перьями, под которой скрывались курчавые каштановые волосы, переходившие на висках в длинные баки, он любезно поклонился и произнес:

— Очевидно, мне надо представиться повторно. Мы встречались на вашей свадьбе, леди…

— Миссис, — торопливо пробормотала Летти, не позволяя незнакомцу вымолвить роковое имя. Проклятие! Следовало предположить, что рано или поздно случится нечто подобное. И о чем только думала ее голова? «О том, — печально ответила себе Летти, — что мы помиримся с мужем и продолжать хитрить не придется. Какая наивность!»

— Миссис, — повторила она. — Миссис Олсдейл.

Офицер не стал спорить, однако во взгляде его сверкнула догадка и что-то еще, что Летти отнюдь не пришлось по душе. Он будто чему-то радовался, а ведь в неприятностях, связанных с ее замужеством, приятного было мало, торжествовала разве только миссис Понсопби.

Не успела Летти моргнуть глазом, как незнакомец взял ее руку, наклонил голову и, почти касаясь губами пальцев, многозначительно взглянул в глаза:

— Мой кузен — дурак.

Летти резко отдернула руку.

— Ваш кузен? — настороженно спросила она.

Слава Богу, офицер больше не пытался к ней прикоснуться. Взяв шляпу под мышку, он учтиво улыбнулся:

— Я Джаспер Пинчингдейл. Был шафером у вашего супруга. Не помните меня?

Летти помнила. Но больше не самого Джаспера, а ловкость, с какой он, единожды моргнув, мог увидеть, что у дамы под несколькими слоями одежды, и то, как после зевал, демонстрируя своим видом, что зря старался. Негодяй настолько ей не понравился, что она не сочла нужным запоминать его лицо. Теперь же он смотрел исключительно ей в глаза, будто пожилой даме с величественными манерами, и выглядел самой невинностью. Если бы на нем был не военный костюм, а длинная белая сорочка, он сошел бы за мальчика из церковного хора.

Чуть придвинувшись, Джаспер с напускной сдержанностью промолвил:

— Простите, что вмешиваюсь не в свое дело, но сдается мне, вы и мой кузен не вполне ладите.

— Мы путешествуем под разными именами забавы ради, — без обиняков пояснила Летти. — Это у нас вроде детской игры.

— Как мило, — пробормотал Джаспер, протягивая руку и беря Летти за подбородок двумя пальцами. — И как смело.

— Вы очень добры. — Летти скользнула в сторону, оставляя в его согнутых пальцах лишь воздух. Джаспер ни на миг не смутился.

— Я опечалился, когда узнал, что вы исчезли из города.

— Немного же вам надо, чтобы пасть духом.

Джаспер запрокинул голову и рассмеялся, обнажив очень крупные ровные зубы.

— Чудно, что братцу не по душе столь редкое остроумие! — Летти только собралась было сказать, что остроумие и беспардонность не одно и то же, когда Джаспер, уже поняв, чего от нее ожидать, поспешил прибавить: — Ошибаетесь, миледи…

— Миссис, — поправила она.

Раздраженно прищурившись, Джаспер упрямо договорил:

— Ошибаетесь, мисс… э-э… Падать духом не в моих правилах, однако ваш отъезд меня опечалил. Я надеялся, что смогу узнать вас… получше.

Летти насилу удержалась, чтобы не закатить глаза. Только этого ей недоставало — еще одного распутника. Похоже на то, что в семье Пинчингдейлов только такие и рождаются. Проклятие! Она бросила быстрый взгляд на закрытую парадную дверь. Звук шагов лорда Пинчингдейла давно растаял в ночной тьме. Пока она разбиралась с одним повесой, второй, с которым ее обвенчали, благополучно удрал.

У лорда Пинчингдейла было не так уж много времени на то, чтобы попросить кузена задержать ее, но долго ли уговориться о такой малости? Достаточно бросить через плечо: «Задержи женщину!» — и беги себе куда хочешь.

Летти порывисто шагнула в сторону.

— Забота о семье делает вам честь, мистер Пинчингдейл, — язвительно произнесла она. — С вашего позволения…

— Я позволил бы вам что угодно. — Джаспер стал у нее на пути. — Но уйти — никак не могу.

Он не заметил, что уже имеет дело не с одной только Летти.

— Миссис Олсдейл! — пропела Джилли Фейрли, возникнув из гостиной в облаке духов, что пахли посильнее одеколона Джаспера. — Вы что, уже уходите?

— Хотела бы, — холодно ответила Летти, тщетно пытаясь найти хоть что-нибудь, что в мисс Фейрли не слишком дурно. К несчастным глупцам должно относиться со снисхождением, но разве могут они прийтись по сердцу? Особенно девицы с тонкими шейками и изящными ручками. Или тонкими ручками или изящными шейками? Так или иначе, у мисс Фейрли было и то и другое, а у Летти, увы, ничего.

— Нет, нет, не покидайте нас! — прокричала мисс Фейрли, прекрасная даже в отчаянии.

— Вот и я говорю! — подхватил кузен Джаспер, оживленно кивая.

Мисс Фейрли нетерпеливым жестом велела ему молчать, точно прогнала муху. И с мольбой посмотрела на Летти:

— Миссис Лейнерган сказала, вы просто душка. Я надеялась, что мы с вами познакомимся!

— Быть может, в другой раз.

— Что ж, чудесно! Думаю, миссис Лейнерган не сгустила краски. Она говорит, что вы умница, каких немного.

Летти еще не оправилась от потрясения — «умница, каких немного»? — когда мисс Фейрли снова защебетала:

— Придете ко мне завтра на чай? Ответьте «да», дорогая моя миссис Олсдейл! Мы живем в доме десять по Генриетта-стрит. Здание небольшое, но очаровательное. Уверяю вас, мы премило поболтаем. Порасскажете мне умных историй.