Мы с ней купаться не пошли. Девочки плескались на мелководье. Остальные ушли купаться на глубину. Здесь было красиво. Широкая река несла свои воды. Проплывали баржи. Ясное небо, высокая густая трава, мелкий песок и ласковый ветер — погода сегодня радовала. Город напоминал деревню. В Москве мы ходили купаться на карьер или ездили на пруды, но там все равно было не так. Здесь природа отдавала какими-то дикими мотивами. Я пока не могла уловить, в чем они заключались, но это проходило на грани ощущения. Прохладная вода ласкала ноги. Стрекозы носились по воде. Крупные синие спины переливались на солнце.

— Эль, приедешь к нам на ягоду? Скоро начнем компоты закрывать, — предложила Полина.

— Да, приеду. Здесь спокойно.

— Летом еще шумно. Машин много по трассе едет. Я даже радуюсь что у нас дом на окраине. Иначе можно с ума сойти от этого постоянного вжиг-вжиг.

— Я раньше около трассы жила. Там шум порой и ночью не прекращался. Особенно когда дорогу летом чинили и снегопад шел.

— Не ездила в Москву и не собираюсь. Не по мне этот город. Здесь все привычно. Муж катался туда по работе. Васька ездил. Данко уехал. Их словно этот город манит чем-то. По мне, моего родного края, ничего лучше нет. Здесь мой дом, могилы моих предков, мои корни, которые я не хочу терять.

— Это все и возвращает мужчин, которые ездили в большой город, что манит огнями.

— Возможно, — согласилась она. — Интересно, не потянет ли он назад тебя.

— У меня там только мать, с которой мы почти не общаемся. Слишком разные. Данко прав, когда сказал, что мне там терять нечего. Съемная жилье, работа, из-за которой я почти не видела сына, постоянная усталость и подруга, что была свежим ветерком в моей жизни. Корней там не было. А мысли были постоянные, что придется искать новое жилье, если повысят квартплату.

— Тогда надо создавать корни здесь. Земля здесь хорошая, благодатная. Она даст возможность осесть.

Детский смех и плач, разговоры. Плескание воды, крик чаек, что носились над рекой, солнце и аромат цветущего клевера, от которого кружилась голова, теплая земля и отсутствие асфальта. Откуда-то появлялись силы. Надежда. Она распускалась ярким цветком. Можно и правда было попробовать здесь осесть.


— Я боялся, что ты уедешь, — сказал Данко. Ночь окутала квартиру. Жужжали комары, которые бились об москитную сетку. Мне все казалось, что мы едем в поезде. Стоило закрыть глаза, как в голове я слышала стук колес. Слова Данко заставили повернуться к нему.

— Куда мне уезжать, если я мосты сожгла? — спросила я.

— Ты можешь их построить вновь. В этом плане ты смелый человек. Сильный. Может вначале, и кажешься неуверенной в себе, но ты из тех, кто не ломается перед обстоятельствами. Если ты чего-то задумаешь, то мне тебя будет не остановить, — сказал он.

— М, откуда такая неуверенность? — спросила я.

— Это правда. Наверное, думаешь: куда я тебя привез, и зачем ты согласилась поехать со мной?

— Думаю: ты привез меня в глушь. Но это не значит, что я убегу, сверкая тапками. Надо вначале оглядеться, — ответила я.

— Ты вроде с мамой общий язык нашла?

— Так, перекинулись парой слов. Решили, что воевать не будем. Тебя делить не станем. Оставим тебя целым.

— Это приятно слышать, — сказал Данко. — Завтра поеду по поводу работы. Потом сходим насчет других дел.

— Хорошо.

— Тебя не узнать. Соглашаешься целый день.

— Пока нет поводов для спора. Как найду, так будем спорить.

Поцелуй. Ночь. Тишина. Где-то лает собака. А нам все равно. За время переезда мы уже успели соскучиться друг по другу. Я точно. Огонь в крови, страсть, любовь — какая разница. Ведь все равно вместе. Осталось перестать в этом сомневаться, и позволить себе любить и быть любимой.

ГЛАВА 16

Неделя пролетела незаметно. О том, чтоб освоиться речи не было. Скорее времени хватило только наладить нормальную жизнь. Расставить все по местам. Несколько раз мы выбирались в центр города. Это была не Москва, даже не Подмосковье, к которому я привыкла. Город напоминал деревню. Тихие улочки, дети играют во дворах, на веревках сушится белье. Такое ощущение, что здесь остановилось время. Не было двадцать первого века, не было роботов и интернета, а было время советского союза. Ладно, насчет интернета я погорячилась. Он был, как и кабельное телевидение. Все это спокойно соседствовало с коровой, которая паслась у дома напротив. Идешь себе по дороге и видишь, как около двухэтажного дома пасется корова. В первый раз я подумала, что солнышко голову напекло. Поморгала. Видение не исчезло. Корова меланхолично жевала травку и смотрела на проезжающие мимо машины, которых было мало. Правда, местные жители говорили, что это самый настоящий поток машин. Не знаю, что они сказали бы о пробках в Москве.

Так как частный сектор соседствовал с «многоэтажной» застройкой, то домашние животные были не редкостью. Хотя их умудрялись заводить и жильцы квартир. Около домов были сараи, в которых и держали живность. Поэтом просыпалась я под кукареканье петухов, которых один предприимчивый мужик поселил в голубятне. Курочки у него выходили погулять на деревянную площадку второго этажа. Красивые птички.

Вторым шоком для меня была встреча с дикими утками. Днем ходила выносить мусор. Вышла из подъезда. А в траве что-то шуршит. Оказалось, что мама утка вывела утят погулять. Их спугнул дворовый пес. Они взлетели, пролетели полметра и опять опустились в траву. Пошли дальше пешком в сторону камышей, которые росли по берегам большой и глубокой канавы рядом с дорогой. Видимо, там она их и вывела. А утята были еще молодые. Летали плохо. Меня тогда поразило, что они не боялись меня. Шли рядом как будто, так и должно быть. Пес их больше гонять не стал. Лежал в тенечке и наблюдал, как они шагают в сторону камышей.

Все это для меня было диким и необычным. Интересным. Ко всему этому предстояло привыкнуть, как и к неспешному ритму жизни, к тому, что не надо никуда бежать. А еще к Данко и Сереже, пропадающих в гараже, где они убирались. Данко на следующий же день устроился на работу. Опять на завод. Обещали неплохую зарплату. Около тридцатки. Для местного города это были хорошие деньги. А вот у меня с работой вышли проблемы. Ее не было. Парикмахеры не требовались. Была вакансия продавца на другом конце города, но Данко категорически запретил там работать, говоря, что и район там неблагополучный, а еще и не уехать оттуда после работы. Пришлось сидеть дома. Но пока мы с Сережей занимались налаживанием быта, то это было еще интересно. Потом же я поняла, что заняться больше нечем.

В тот день мама Данко пригласила приехать к ним ягоду собрать. Этому я обрадовалась. Хотелось хоть какого-то движения. Организм выработал привычку каждый день куда-то ехать, что-то делать, переживать, а тут спокойствие. И чего делать с этим спокойствием?

Мы собирали ягоды под палящим солнцем. Дети возились в ванне, куда Полина набрала воды. Сережа порывался помочь, но не рассчитал силы и свалился с тепловым ударом. Теперь сидел в тени и жевал клубнику.

От аромата ягод кружилась голова. Пахло спелой клубникой, черной смородиной. От реки ветерок приносил свежесть. Пот застилал глаза. Назойливые слепни считали, что я лошадь или соседская корова. Только все равно это не напрягало. На ум пришла переполненная маршрутка, в которой было ароматов куда больше и от них сильнее слезились глаза. Потом Полина уложила детвору, а я перебирала ягоду. Даже Сережка уснул. Лето. Здесь оно было приятным. Интересно, а как здесь зимой? Наверно страшно, когда заносит все снегом. Это еще предстояло узнать, если я не решу сбежать. Иногда такие мысли появлялись, когда приходилось сталкиваться с какими-то трудностями или непониманием, но потом я успокаивалась.

Брала себя в руки. Пока поводов убегать не было. Да и Сережу уже в новую школу устроили. Он возвращаться не хотел. Как он мне объяснил, там были воспоминания, которые он хотел бы забыть. Здесь же пока ничего такого не было.

— Душно сегодня. Гроза будет, — сказала Полина.

— На небе не облачка.

— К вечеру появятся, — ответила она, доставая банки. — Удалось освоиться?

— Пока не знаю. Еще не поняла. С работой не получается.

— Найдешь, — уверенно сказала она.

— Хотелось бы в это верить.

— А мать как? Не звонила?

— Мы с ней раз в пятилетку общаемся.

— Я бы так не смогла. Вроде и старалась не надоедать Данко, но не могла не позвонить и не узнать как у него дела.

— Знаю, — я улыбнулась, вспомнив их разговоры. — Мы с мамой просто разные. По-разному видим жизнь. Ей хочется каких-то высот, правда у нее не получилось этих высот достичь, а я просто живу. Она мне амбициями чем-то мою подругу Свету напоминает. Та тоже все куда-то бежала, к чему-то стремилась. У нее не получилось добиться высокой должности. Там много факторов сыграло. Не такая талантливая, двое детей. Было двое детей. Она попыталась все это выразить в детях. Сделать все, чтоб они смогли добиться того, что не смогла она. Вот и у меня мама хотела, чтоб я не повторила ее ошибок. Хотела, чтоб я на карьере сосредоточилась, а я выбрала сына.

— Но и она ведь выбрала семью.

— Может ей это не понравилось или она жалеет об упущенных возможностях. Чужая душа — потемки. И честно, знать правду как-то не хочется.

— Тут я с тобой соглашусь.

— Лучше практически не общаться, чем упреки слышать.

— Не знаю. Я когда замуж за отца Данко выходила, то по большой любви. Красивый мужик. На него смотришь, и аж ноги подкашивались. Что-то в нем было такое, что голову от него все девчонки теряли. Я не исключением была. Свадьбу сыграли. Скоро и Данко появиться должен был. Несколько лет я жила как в раю. Ничего не замечала, хотя подружки и мать намекали, что он гуляет. Потом уже поняла, что это правда. И две семьи у него было. И любовницы. Я это к чему. Когда вся эта гадость вскрылась, то обидно было. Но это не значит, что я должна была обиду перенести на Данко. Парень-то ни в чем не виноват. Зачем мне его обвинять в грехах отца?