Слова, произнесенные весело и легко, бьют по сознанию хлестко и больно. Дымка радостного опьянения растворяется в ту же секунду. Реальность того, кто мы с Хромовым друг другу на самом деле, накатывает удушающей волной. Илья — скот — Геннадьевич разворачивается, и с явным удовлетворением от того, какого эффекта добился, выходит из кабинета.

А я, оглушенная его ответным ударом, стою неподвижно посреди кабинета, полного людей с презрительным взглядом. Унизил, так унизил. Скот.

— Так вот КАК ты добилась этого повышения. — Брезгливо доносится знакомый голос.

Оборачиваюсь на блондинку, ловя по пути шокированные взгляды коллег, и понимаю: уступлю ей сейчас, меня так и будут гнобить. Собираю в кулак все свое красноречие, выпрямляю спину, ехидно улыбаюсь и парирую:

— Бесит, что у тебя не вышло?

Кононова замирает, не ожидая такого ответа. Но потом надевает маску хладнокровия и цедит:

— Да мне просто гордость не позволила так унижаться!

— Ага, мы все слышали, как ты на днях "не унижалась" перед ним. — Рисую в воздухе кавычки и слышу несколько приглушенных смешков вокруг нас. — И если ты достаточно умна, заткнешься и примешь поражение молча.

— А иначе что? Нажалуешься подружке? — не унимается Кононова. — Наверное, еще и она замолвила за тебя слово перед папочкой. — Презрительно улыбается, сидя на столе и покачивая ножкой. — Недооценила тебя, Разумовская. А ты все рассчитала…

— Судишь всех по себе? — не сдаюсь я. — Так вот. И это касается всех, — Обвожу взглядом кабинет, по паре секунд останавливаясь на каждом из присутствующих. — Вы меня реально недооцениваете. Хотите работать спокойно: объявляем перемирие, смиряемся с ситуацией и ведём себя профессионально. Нет, что ж, к войне я готова и вооружена. — Двусмысленно улыбаюсь, не определенно указывая рукой на дверь. — Подумайте об этом до завтра. Всем кто готов вести себя по-взрослому, протягиваю оливковую ветвь, вернее, мандарин дружбы.

Открываю верхний ящик стола и указываю глазами на оранжевые фрукты.

— У всех, кто принимает мое предложение, завтра на столе рассчитываю увидеть мандарин из моего стола. У кого не увижу, — пожимаю плечами. — Так тому и быть.

По окончанию своей, как мне кажется, гениальной речи, гордо выхожу из кабинета, дабы привести свои чувства в порядок. Ох, Хромов, ох, мстительный мерзавец. Не думала, что будет отвечать мне той же монетой. И смешно, что фантазии на большее не хватило, и обидно, что так топорно посмешищем выставил, и, вроде как, испытываю облегчение. Если это все, на что он способен…не так уж и страшна его месть.

Улыбка победителя снова расцветает на моем лице. У меня все получится. Конечно, получится! И никакой скот с глубокими серыми глазами и обольстительной улыбкой мне не помешает.


Глава 19. О, дружище

Илья.

Семь раз отмерь, один раз отрежь. Семь килограмм мандарин купи, один съешь сам, потому что идиот, и они ассоциируются у тебя с рыжей неадекватной девчонкой, а ее ой, как хочется прикусить!

Долбанутая краска так полностью и не сошла с волос, но теперь хотя бы меня не провожают косые взгляды. Холодильник ожил, кофе с загадочными допингами на столе больше не появлялось, а трансвестит забыл дорогу к моему дому, слава тебе, яйца! Странное чувство ожидания томится в груди, адреналин сметает последние мозги, и я заказываю особый "подарочек" Мандаринке, а заодно размещаю одно задорное объявление.

О, ее ждет незабываемая неделя. При мыслях о ее реакции на загадочное "осталось четыре дня", улыбаюсь как кретин. Для женщины, особенно такой эмоциональной, нет хуже неизвестности и ожидания, и ожидания неизвестно чего. Тупо пялюсь в экран рабочего ноута, пока прокручиваю финал игры у себя в голове.

— Илья Геннадьевич, тут ходят слухи… — доносится знакомый голос от двери и, подняв глаза, вижу счастливого молодожена, по совместительству друга, на пороге кабинета.

— Дружище, — встаю для рукопожатия. — Я думал, ты соблазнился предложением Штерна и отбыл на ближайший год в теплые, нестерильные края!

— Ха-ха, очень смешно. Ты же знаешь, теперь нет необходимости. А тут целый отдел остался без руководства, мы и не стали затягивать с отпуском. — Садится в кресло для посетителей и растягивает белозубую улыбку на лице.

— Черт, Марк, от твоего цветущего вида, даже слегка подташнивает! — стебусь я.

— Кто бы говорил, Илья Геннадьевич, кто бы говорил… Расскажешь, что происходит? — улыбается он ещё шире.

— Давай уж ты начни с того, что слышал. — Даже не сомневаюсь, что наш всеобъемлющий информатор, в виде секретаря Штерна, уже поделился располагающей информацией.

— Что ты пошел по рукам, друг мой, и совсем сорвался с петель. Не в состоянии удержать свое либидо и на этом фоне у тебя едет крыша: заразные болезни, странный внешний вид, пугающие, неконтролируемые, физиологические проявления…

— Ты о стояке? — посмеиваюсь над витиеватостью речи, явно переданной от другого лица.

— Я о стояке. — Подтверждает друг. — Ещё о зеленых волосах и общей рассылке из маркетинга.

— Я тебе больше скажу: был ещё трансвестит и смс маме о твердой уверенности, что я гей. — Говорю серьезно, наблюдая за реакцией Марка.

— Ты проспорил кому-то? Или участвуешь в игре "правда или действия", где правду выбрать нельзя?

— Хуже! — усмехаюсь. — Перешёл дорогу одной креативной Мандаринке.

— Ничего не понимаю. По-ходу, Нина Витальевна, в кои-то веки не приукрасила. Может, в больничку, отдохнешь пару недель, проветришь мозги, или то, что от них осталось?.. Какие мандарины?

— Боюсь, мне уже поздно. Я одержим рыжим неадекватным существом, и мне это нравится.

— А адекватный ответ будет, или лучше зайти позже? — хмурится друг.

— Окей. Начну с начала. Все началось с вашей свадьбы. Дико привлекательное существо в алом платье поймало меня на крючок и не отпускает.

— Ты про Разумовскую, что ли? — догадался он.

— Про нее самую. Сплошное безумие. Бестия во плоти. Дикая Мандаринка. Я закончу свою жизнь в психушке, а в анамнезе мне напишут: стал жертвой необузданной женщины.

— Блин, да я уже готов тебя туда сдать. Ты нормально рассказать все можешь?

И я ударился в красноречивый рассказ. Со сложными эпитетами, яркой жестикуляцией и гневными восклицаниями. Ну, разве можно о рыжей рассказывать спокойно?

— Слушай, скажу тебе как друг. — Начал Марк, когда вдоволь проржался. — Она создана для тебя. Нет, серьезно, учудить такое… Могу только искренне почувствовать. Твоя жизнь будет не долгой, яркой, да, но, совсем недолгой. Либо ты ее прикончишь, либо она тебя, друг мой. Жить в мире и согласии, не ваша история! Но ты, конечно, не сдавайся.

— Хорош, конечно, друг. Я, помнится, таких хреновых советов тебе не давал. Сказал тебе, женись на Штерн, не прогадаешь и — вуаля — женился, не прогадал. А?

— Ладно, хочешь реальный совет? — вмиг стал серьезным Марк. — Просто запри ее в кабинете и выбей всю информацию из ее головы. Хрен его знает, что там за каша творится. А может, у вас просто возникло недопонимание, а вы тут как дети малые… Вот что я теперь точно знаю об отношениях, так это то, что всегда, в любой ситуации, нужно просто тупо поговорить.

— Как скучно вы рассуждаете, Марк Андреевич. Совсем жизнь супружеская заставила забыть, что такое веселье, да?

— Ильюх, веселье — это совсем не фундамент для прочных отношений. Уж ты мне поверь. Навеселился, ты знаешь. А может, тебе просто и не хочется отношений? Может, ты просто чересчур увлекся новой игрой, и достигнув цели, твой энтузиазм погаснет, как уже бывало?

— Может, — угрюмо пробурчал я. — И, знаешь, если это так, нужно насладиться каждой минутой этой потрясающей партии… — откинулся в кресле, заложив руки за голову. Знаю, что выгляжу сейчас уверенным в себе мерзавцем, хотя на душе противный скрежет несмазанных петель.

— Ну, как знаешь, дружище. Мне пора, сейчас совещание с маркетингом, как раз с твоей рыжей и увижусь.

После ухода Марка, скребущее чувство вырвалось на свободу и заполонило все органы, до которых может добраться, противным скрипучим песком. Неужели он прав и эта игра — пустышка? С Мандарикой все будет так же, как с остальными? Не екает, прости, давай останемся друзьями?

Нет, не хочу. Не могу. Чувствую, что на этот раз все иначе. Доведу ее до грани добра и зла, вытащу все скопившиеся эмоции, пусть ненавидит, раздражается, отталкивает, только не останется равнодушной. А от ненависти до любви, как известно…

Спустя час бесплотных попыток поработать, в кабинет снова заглядывает Марк. Вернее всовывается одна лишь его голова и произносит:

— А рыжая твоя не промах! Пока меня не было, заполучила место Катерины.

И даже не дождавшись ответной реакции, исчезает.

Оооотлично.

Я в ней и не сомневался, конечно. Но это прекрасный повод сделать ещё один ход на шахматной доске. В конечном итоге, я позволю ей сделать шах и мат, но до этого времени, мы разыграем много продуманных ходов.

Иду в отдел маркетинга, подгоняемый нестерпимым желанием увидеть ее реакцию на следующие слова. Но Мандаринка сама врезается в меня. Улыбается мне. Выглядит ужасно развратно. Словно не на работу собиралась. Мы молча смотрим друг на друга. Я снова залипаю на ее "глаза", коварно выглядывающие из расстегнутой блузки. Жду, что она занервничает, обозлится, может даже извинится, чем черт не шутит. Но, похоже, она затеяла новую игру.

Соблазняет. Жмется ближе, шепчет "поздравь меня". А у меня уже всё готово к ее поздравлению, все по стойке смирно! Такая теплая, развратная, желанная, и сама льнет. Сдается? Затеяла новый раунд? Ну уж нет, я ещё не наигрался в текущей локации.

Тащу ее в кабинет отдела маркетинга и делаю ход. Посмотришь, Мандаринка, каково с подмоченной репутацией живется! Наслаждаюсь ее недоумением и исчезаю за дверью, ненадолго задерживаясь, чтобы послушать, как нахалка будет выкручиваться. Не пропадет, ох, не пропадет, с ее мозгами и языком…все в свою сторону поворачивает!