— У тебя как с деньгами на карте? — уточнила костюмерша.

— Достаточно, а что?

Она покачала головой. Неужели думает, что я пойду просить у Картера?

— Марра, зачем ты это делаешь? — тихо спросила я.

— Что я делаю? — ее разозлила моя догадливость.

— Ты ведь терпеть ее не можешь, но взяла и согласилась на поездку. Зная тебя, ты наверняка сначала отказала ей в грубой форме, а теперь мы собираем вещи. Не заранее, а в последний момент, словно никто никуда не планировал ехать.

Глаза костюмерши увлажнились.

— Я не могу смотреть, как ты, едва выкарабкавшись с того света, опять туда стремишься. Ни один мужчина на свете того не стоит, какой бы раззолотой он не был. Да, я отказала Кире, разругавшись с ней на чем свет стоит. И только потом поняла — это наш с тобой шанс на лучшую жизнь, вдали от тех, кто нас не ценит. Морани словно ждала моего звонка, стребовала с меня полугодовой контракт, но с этим я как-нибудь разберусь.

Она опустила голову. Перевела рассеянный взгляд на наручные часы — и снова завертелась по квартире.

— Думаешь, мы делаем все правильно?

— Жизнь покажет, — короткий ответ.

— Марра?

— Ну что еще?

— Я очень тебя люблю. Спасибо за все.

— Я не позволю Энайе разрушить еще и твою жизнь. У меня, знаешь ли, на него не просто зуб, а целая челюсть. Так что не за что.


По дороге до вокзала я много думала. И все мои думы сходились в один и тот же вопрос: правильно ли я делаю? Весомые доводы были против клановника, а вот чувства… фиг обманешь. И вроде бы все правильно, убеждала я сама себя. Сколько раз я уже давала Картеру шанс, но он ни разу не реализовал его в полной мере. Может, и судьба снова столкнула нас вместе только для того, чтобы мы последний раз решили, идем мы дальше вместе или все-таки врозь, и все опять полетело к коту под хвост. Очередная насмешка над нами, хотя мне лично с головой хватило и предыдущей. Уеду я в другую страну, подам на развод и начну новую жизнь, став матерью-одиночкой. И всегда о моем решении, плохом или хорошем — не понятно, мне будет напоминать мальчишка с серыми, как у отца, глазами. Выдержу ли я это испытание?

На вокзал мы приехали немного раньше положенного. Чета Морани решила собрать всех пораньше, поэтому мы прошли в зал ожиданий и разбрелись по нему, кто куда. Марра очень часто кого-то высматривала то у билетных касс, то на входе.

— Мы еще кого-то ждем? — уточнила я у Киры, она лишь пожала плечами.

Через некоторое время оглядывания костюмерши стали меня нервировать, я тоже смотрела туда, куда смотрит она, и ничего не видела. Где-то в глубине души нарастала тревога, словно в здание вокзала должны ворваться террористы и взять нас в заложники.

— Марра, прекрати сейчас же, — одернула я ее, на секунду поймав растерянный взгляд. Всего на секунду, потому что костюмерша тут же сердито сдвинула брови.

Кира была абсолютно спокойна, в отличие от нас, нервничающих, и от своих моделей — радостно возбужденных. Рядом с не расположился ее необъятных размеров (как тела, так и кошелька) муж, а с ним модель была готова хоть на край света. На их периодическое воркование мы с Маргаритой смотрели с завистью и некоторой долей раздражения.

Объявили посадку на поезд. Тревога переросла в панику, малыш недовольно заворочался, я попыталась успокоить его поглаживаниями. Жест не укрылся от Марры.

— Что случилось? Плохо?

— Нервничает. Вместе со мной.

— Остаемся? — беспокойно спросила Марра. — Я не подумала, что ты можешь не перенести поездку и перелет.

— Все в порядке, — слабо улыбнулась я. — Давай догонять Морани, у них билеты.

Модели уже проходили досмотр документов, с Кирой нас уже разделял терминал. Я пошла последняя, но офицер железнодорожной службы меня остановил.

— Простите, остинора, я не могу вас пропустить.

Модели, все как одна, обернулись на меня с долей ужаса в глазах. Я умоляюще уставилась на них — они уже оказались на платформе.

— По какому такому праву вы не пропускаете ее? — Маргарита вернулась и вещала по ту сторону от терминала, так как его створки были закрыты.

— У меня приказ, — добил офицер и стал по стойке смирно.

— Я буду жаловаться! — воскликнула костюмерша и толкнула рукой механизм пропуска пассажиров. — Пропустите меня к ней, сейчас же!

Пассажиры за мной стали вслух выражать свое недовольство.

— Остиньора, ваш поезд отходит через пятнадцать минут, прошу вас, займите ваше место согласно купленному билету. Приятной поездки.

— А как же я? — моему возмущению не было предела. — Объясните мне, почему я не могу занять свое место по тому же принципу?

И тут глаза Марры неестественно округлились. Модели так вообще стали походить на засушенных окуней.

— Я объясню, — раздался до боли знакомый голос за спиной. Меня затошнило. — Благодарю, офицер. Можете продолжить досмотр пассажиров.

Ребенок совсем невыносимо задергался, я охнула и присела на чемодан. Вокруг сразу засуетились люди, у Марры вообще чуть не случилась истерика, а обладатель голоса не на шутку струхнул и рухнул передо мной на колени, с беспокойством заглядывая в лицо.

— Как ты смеешь? — не так грозно, как хотелось бы, проговорила я. Меня затрясло.

— А как ты смеешь уезжать от меня? — и голос дрожит, и горячие руки осторожно касаются живота, и малыш, словно почувствовав хозяина этих рук, немедленно прекращает возню.

На бежевую плитку упала тяжелая выстраданная слеза…

— Аля, не…плачь, — растерянно говорит Картер, а я вспомнила — раньше он сказал бы «не ной». Он почему-то терпеть не может говорить иначе.

— Ты же спрашивал, — всхлипнула я, — когда я последний раз плакала, как маленькая девочка? У тебя есть возможность лицезреть это воочию.

Он даже побледнел слегка, и замер.

— Ты уже не маленькая. И, — он коснулся щеки тыльной стороной ладони, смахивая слезы, — я на многое готов, чтобы никогда больше не видеть твоих слез.

Я рассмеялась.

— Не поверишь, я тоже. Уехать вот, например, на край земли, чтобы освободить нас обоих от обязательств.

Стальные глаза полыхнули гневом.

— А меня ты спросила, хочу ли этого я?

— Почему же ты меня не остановил, если не хотел, чтобы я уходила? — в лоб спросила я.

Картер опустил голову.

— Сначала я очень разозлился, что ты даже не спросила меня, так ли это на самом деле, как рассказал Энайя. Я в запале сказал тебе лишнее…

— Картер, отпусти меня.

— Нет, — резко и безоговорочно.

— Я устала жить во лжи и недоверии! — в отчаянии выкрикнула я. И шепотом добавила: — Все, что у нас есть — это фарс, фикция, сказка. А я хочу реального, земного…

В выражении его глаз что-то поменялось, он взял мои руки в свои и проговорил:

— Встретив тебя, я многое в своей жизни переосмыслил. Например то, что детство кончилось, и все детские обиды должны сгореть в памяти прошедших лет. То, что если я поклялся тебя защищать, но не исполнил этого — моя вина, и я всю жизнь буду нести это бремя в наказание. То, что лелея свою гордость, я едва не потерял самое дорогое, что у меня есть, и я уже жестоко за это поплатился. Я готов, слышишь, рассказать еще любую свою тайну, открыть каждый уголок своей темной души, лишь с одним только условием — чтобы ты была рядом.

Он замолчал. Даже люди вокруг как-то пришибленно застыли, словно ожидая моего ответа. Маргарита даже зажала рот рукой, по тыльной стороне которой катились крупные слезы. Модели все ревели, как одна, наблюдая за нами с платформы.

— Поэтому при свидетелях я прошу тебя, Альена, стать моей женой.

Зрители охнули. Слезы покатились с удвоенной силой.

— Придурок, — прошипела я сквозь слезы, — я замужем.

— Я его убью, и ты станешь вдовой, — серьезным тоном отозвался Картер и куда-то за спину прошептал: — Букет!

Ему протянули что-то, и это что-то оказалось перед моим носом, источая аромат жареных куриных ножек.

Из кармана Картер достал бархатную коробочку. Но мне было не до ее содержимого. Из «букета» на меня смотрели куриные ноги, завернутые в пергамент, а затем и в подарочную упаковку.

— Я не знаю, какие твои любимые цветы, — покаялся Картер, следя за выражением моего лица. — И колечко мне дали особенное.

— Эти сойдут, — призналась я. На руке сомкнулся браслет. Все в том же стиле — с зелеными камнями.

— Ну так как?

— Я люблю своего мужа, — протянула я, и Лекс сжал меня в объятиях. — И не хочу быть вдовой.

— Мы с этим как-нибудь разберемся, — прошептал он, поглаживая меня по спине.

По громкой связи снова объявили о посадке на поезд.

— Аля, поезд отходит, — крикнула Кира, улыбаясь во весь рот.

Я оторвалась на миг от плеча мужа, в которое пускала слезы, сопли и слюни, и обратилась к костюмерше:

— Марра, я наверно остаюсь.

Маргарита улыбнулась сквозь слезы и проговорила:

— Это к лучшему. Кира, она не едет.

— А у нас как раз на нее нет билета, — подмигнула модель, подхватила чемодан, и послав мне воздушный поцелуй, вошла в вагон. Ее свита, вытирая теперь уже слезы радости, направилась за ней, прощаясь со мной на ходу.

У меня разом высохли слезы, я застыла, открывая и закрывая рот от возмущения. Она все знала заранее!

— Альена, — тихо позвала Марра. — Ты отпустишь меня?

Я на мгновение отошла от Картера и обняла Маргариту.

— Ты же знаешь, что да. Только обещай мне вернуться.

Костюмерша погладила меня по голове как ребенка и тепло улыбнулась.

— Я вернусь. Картер, — она поверх моего плеча обратилась к клановнику. — Если ты еще раз ее обидишь, я вырву тебе детородный орган.

Картер покачал головой. Стоящие вокруг клановники поперхнулись возмущением.