— Я зашла спросить, как дела, как идет расследование? Все молчат, я переживаю.
Ксаури смерил меня недобрым взглядом, медленно встал, подошел и прошипел мне прямо в лицо:
— Твои новые друзья интересуются?
От неожиданности я отпрянула и врезалась спиной в шкаф с документами.
— Я не понимаю, о чем вы.
Ксаури мои слова не убедили.
— Думаешь, если легла с клановником, так они сразу кинутся тебя защищать? Да на черта ты им сдалась. Из тебя вытянут все, что только можно, а потом бросят на растерзание мафии, и что от тебя останется? Ничего от тебя не останется, потому что ты предала своих и чужим ты не нужна.
— Остиньор Ксаури, вы несете чушь, — оборвала я его излияния. — Я не заслужила ни единого оскорбления, произнесенного вами, не говоря уже обо всем остальном.
Мне показалось, что сейчас он меня задушит, такой резкий выпад был в мою сторону. Но шеф сдержался, лишь тяжело задышал, сжимая руки в кулаки, а его глаза метали молнии.
— Пошла вон отсюда, — тихо произнес он. — Документы об увольнении подготовлю через месяц, как раз после свадьбы и заберешь. И на приглашение можешь не тратиться, я всё равно не приду.
Сложилось ощущение, что меня бросили с моста в холодную реку. Вся моя жизнь рухнула в один миг, но чем я это заслужила? Кто-то грамотно меня подставил да еще и качественно напел начальнику в уши в то время, пока я отсутствовала на работе, это очевидно.
— Почему вы так поступаете со мной? — обреченно спросила я. Ксаури вызверился.
— Ты еще спрашиваешь?! Слила всю секретную информацию нашим врагам, собираешься стать одной из них — и еще овечкой невинной прикидываешься? — он ударил шкаф позади меня. — Да ты знаешь, как дорого я заплачу за доверие к тебе? Ты же была моей правой рукой!
— А меня вы спросить не хотите — справедливы ли ваши обвинения?
Ксаури настолько убедил себя в том, что я виновата, что не желал слушать какие-либо оправдания.
— Где гарантия, что ты говоришь мне правду? — спросил он, чем окончательно убедил меня в своей неадекватности. Я рассмеялась.
— Я столько лет убила на то, чтобы заработать безупречную репутацию, чтобы сейчас услышать, что я предатель и дезертир? — теперь настала моя очередь злиться. Ксаури молча слушал, отступая назад. — Вы же сами направили меня на это задание, сами дали инструкции, а теперь вините в том, что я вас предала? Да это вы предали меня и мое доверие, я уважала вас больше, чем всю свою родню, а вы, послушав других людей, сделали меня пушечным мясом.
С размаху ткнула пальцем в грудь начальнику.
— Я ухожу. Но когда вам в спину воткнут нож, это будет не моя рука. Когда поймете, что не того человека наказали, будет слишком поздно, — я остановилась в дверном проеме, чтобы сказать напоследок: — Осмотритесь вокруг, возможно, это ваша вина, что в столь сплоченной, как вы всегда нас уверяли, команде, завелся дятел, который периодически стучит. Удачи вам, мастер.
Я ушла, хлопнув дверью, а Ксаури еще кричал мне в спину, что я должна радоваться, что он дает мне уйти спокойно, и даже преследовать не будет. Еще я узнала, что я — неблагодарная тварь и подстилка клановника, цена которой — ломаная копейка. Он кричал что-то еще, но я уверенно шла к выходу, понимая, что потеряла все, что имела, и назад путь навсегда отрезан.
И мне было и смешно, и больно…
Глава 7
Схожу с ума, и разомкнуть боюсь объятия,
Что если я без них уже никто?
Ты тянешь руки расстегнуть пальто,
А что, если под ним уже нет платья?…
Организм настойчиво требовал выплеска энергии. Сделать это можно было только одним известным для меня способом — пойти в спортзал. Последнее время я стала пропускать тренировки, но сегодня я твердо вознамерилась загонять себя до изнеможения.
Тренер с удивлением встретил меня у входа, но я не стала ничего объяснять. Комплекс разминочных упражнений выполнила резко и агрессивно, затем взяла ключи и закрылась в боксерском зале наедине с грушей, отчаянно колотя ее со всех сторон. Не знаю, сколько я пробыла там по времени, но когда вышла на улицу, уже стемнело. До дома пошла пешком, медленно, потому что накатили дикая усталость и апатия.
У меня отняли все — семью, любимое дело, друзей. Меня хотят убить, причем не понятно кто и за то, чего я не совершала. Да еще и Картер с его двойной игрой — поди его пойми. Что за хрень творится вокруг меня?!
Дома сил хватило только на душ. Так и уснула, завернувшись в полотенце.
Проснулась от ощущения, будто на меня кто-то смотрит. Резко подхватилась, зажгла ночник и поздравила себя с паранойей — в комнате кроме меня никого не было. Выдохнула, потерла лицо руками и завернулась в одеяло. Меня била крупная дрожь, но не от страха, а словно в комнате сквозняк. Я зашла на кухню и обнаружила, что там открыта форточка, но вспомнить, когда я ее открывала так и не смогла. Сама она открыться не могла — окна старые, надо приложить усилия, чтобы провести какие-то манипуляции по открытию или закрытию, а еще едва уловимо тянуло табаком. Можно было бы, конечно, предположить, что пахнет снаружи, но отчего-то у меня была четкая уверенность, что этой ночью я была в квартире не одна.
Сон как рукой сняло. Я переоделась в спортивный костюм и выскочила на улицу. За ночь выпал снег, припорошив все вокруг, но я четко знала, куда идти. Осторожно ступая, стараясь не оставлять лишних следов, я зашла ровно под свои окна и припала к земле. Кто ищет, тот всегда найдет — в небольшом сугробе фильтром вверх торчала недокуренная сигарета, предположительно выброшенная из моего окна. Я подняла голову вверх — свет горел только на четвертом этаже, то бишь у меня на кухне. Все ближайшие окна смотрели на меня абсолютной чернотой проемов. Что из этого следует? Правильно — если бы окурок выбросили ночью — его бы занесло снегом. Сейчас все нормальные люди еще спят. Разумно предположить, что мой ночной гость ушел не так давно, а перед этим избавился от улики таким вот ненадежным способом, вряд ли подозревая, что я стану искать. Я извлекла ее кончиками пальцев, чтобы посмотреть марку. «Хайманц», удовольствие не из дешевых. Одна пачка этих сигарет стоит за пять сотен и относится к элитному табаку, и все бы ничего, но никто из моих знакомых не курит сигареты этой марки. Можно было бы задаться целью и снять отпечатки пальцев, но в лабораторию базы меня могут не пустить больше, а обращаться к Картеру глупо, потому что это вполне мог быть и он. С другой стороны — что за извращение такое — прийти ночью, посмотреть на спящего человека и уйти? У меня не осталось цензурных мыслей по этому поводу, поэтому я бросила окурок и вознамерилась отправиться на пробежку, для чего обогнула клумбы, чтобы выйти на дорожку. И тут мой взгляд зацепился за темное пятно в общей белизне снега в предрассветный час. Подойдя поближе, обнаружила изрядно вытоптанное место и несколько окурков все того же «Хайманца» — он долго стоял под моими окнами, видимо, не решаясь зайти. Я выдохнула, выпуская изо рта клубы пара. Кто ты и что от меня хотел? Но ни следы, я примерила на свою ногу — примерно сорок пятого размера, ни окурки не смогли мне ответить на этот вопрос.
В восемь утра мне позвонила Марра. До нее дошли сведения, как со мной обошелся Ксаури, и женщина поспешила выразить мне свое отношение по этому факту. Я ни разу не слышала от нее таких выражений, но слушала с улыбкой, потому что поняла главное — костюмерша на моей стороне.
— И ты представляешь, заявился ко мне с утра, кричал тут и топал ногами, мол, поможешь Альене еще хоть раз — уволю. А я что ему — девочка маленькая, что ли? Указывать он мне вздумал!
— А ты что на это ответила?
Марра фыркнула.
— Я его маразматиком старым назвала. Он мне кричит — еще слово — и оштрафую! А я из кошелька стопку купюр достаю да как швырну ему в лицо! На, говорю, а то я еще не все тебе сказала.
Представляю себе лицо Ксаури после этого. Наверно, продолжает во всем винить меня, даже в том, что против него бунтуют его же работники. Вот только мне Марру жалко, из-за меня она может пострадать.
— Мар, а что если прав Ксаури, что выгнал меня, а ты меня защищаешь?
На что костюмерша мне ответила:
— Альена, девочка моя, запомни раз и навсегда — у старой перечницы еще есть голова на плечах и она там не для полноты ансамбля, а для того, чтобы думать. Я уж не знаю, что вы не поделили с Ксаури, да меня и не должно это касаться. Одно я знаю точно — только один человек в его окружении был твердо предан своему делу и исполнял все на раз-два: ночи не спал, спеша сдать отчет, выматывался, как собачий хвостик, носясь с его поручениями, и при этом никогда ничего у него не просил — ни лишнего выходного, ни прибавки. И имя этого человека — Альена Дархау. И ты думаешь, что после всего этого я поверю, что ты его предала? Чушь!
Она не стала дожидаться моей реакции на ее слова.
— Я хочу, чтоб ты знала — я уволилась сама, — я ахнула, но Марра меня успокоила, — не волнуйся, мне давно предлагали место в элитном ателье, где и жалование побольше будет, и отношение получше. Просто я не хочу оставаться в том месте, где не ценят таких людей, как ты.
— Спасибо, Марра, — растрогалась я. — Мне приятно слышать и знать, что я не осталась одна.
— Вот еще! — возмутилась костюмерша. — Я никогда не брошу свою девочку, тем более в таких трудностях. Имей в виду — ты всегда можешь обратиться ко мне за помощью. Найти меня теперь можно на Семиверстной, я туда перебираюсь. Не теряйся!
Я еще раз сердечно поблагодарила женщину, и мы тепло попрощались. Вы проиграли, остиньор Ксаури, во всяком случае — в этой битве.
После завтрака я отправилась к деду — он прислал сообщение, что будет ждать меня в кафетерии Остин-сити. Мы на редкость спокойно поговорили, я не стала припоминать ему инцидент с рестораном, оставив это на его совести. Энайя выложил передо мной стопку бумаг и предложил ознакомиться со списком гостей.
"Зачем тебе моя боль" отзывы
Отзывы читателей о книге "Зачем тебе моя боль". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Зачем тебе моя боль" друзьям в соцсетях.