Наталья Потёмина - Зачем тебе любовь?

– Значит, судьба моя такая.

– И часто ты так судьбу испытываешь?

– Тебе интересно, как часто я с первым попавшимся бросаюсь во все тяжкие?

– Ну, в общем, да, – смутился Малыш.

– По четным дням и субботам, – засмеялась Ленка.

Малыш подсчитал что-то в уме и снова спросил:

– Стало быть, у тебя сегодня выходной?

– У меня сегодня день открытых дверей.

– То есть всем можно?

– Можно, но не всем, – вдруг разозлилась Ленка, – некоторым это посещение будет очень дорого стоить.

– Хочешь, я подарю тебе персик? – начал торговаться Малыш.

– В зачет былых заслуг?

– Нет, – твердо сказал Малыш. – Считай, что ты просто провела бесплатную рекламную акцию.

– Ну и как товар? – заинтересовалась Ленка.

– Я готов оплатить всю будущую партию.

– У нас есть будущее?

– А ты в этом сомневаешься?

– Сомневаюсь.

– Не сомневайся, – уверенно произнес Малыш, – у нас будет самое лучшее на свете будущее.

– Тогда лучше цветок, – подумав, попросила Ленка.

– Какой цветок?

– Цветик-семицветик, чтоб желанья выполнял...

– Нет проблем. – Малыш вскочил и стал прямо на голое тело натягивать джинсы.

– Ты это серьезно? – не поверила своим глазам Ленка.

– Малыш в лепешку расшибется, лишь бы Карлсон не улетел к себе на крышу.

Ленка приподнялась на локте и стала с интересом наблюдать, как Малыш мечется по спальне.

– Ты только никуда не уходи, – сказал он, доставая из-под кровати свитер.

– Хорошо, не уйду, – согласилась Ленка и крикнула ему вдогонку: – Не забудь, мне нужен семицветик.

Но Малыш уже не слышал ее.

Где-то вдалеке стукнула дверь, и Ленка осталась одна.

Что я здесь делаю, спохватилась она. И внутренний голос услужливо ответил: «Вали отсюда, дура. Пользуйся моментом. Никто тебя не поймает, искать будет – в жизни не найдет. Ни имени, ни фамилии, ни адреса, ни телефона, никаких особых примет, улик, отпечатков пальцев. Хотя пальчики, пожалуй, остались. Но кто же их снимать станет? А если не лежать тут неподвижной колодой, то есть еще возможность и от них избавиться».

Но зачем, сама себе возразила Ленка. Я не хочу.

Я никуда не хочу уходить.

Да и как можно уйти, когда дверь закрыта на ключ снаружи?

Если только улететь?

Но я не хочу никуда улетать.

Ленка встала с постели и подошла к окну. Посмотрев вниз, она пришла к выводу, что квартира Малыша находится приблизительно на этаже одиннадцатом-двенадцатом.

А двенадцатый этаж, даже с парашютом, – это высший пилотаж, это, братцы, круто. Не готов ваш Карлсон взмыть с полпинка за тучи, вот бы мух объединить в эскадрон летучий!

Прав Малыш: как было так можно? Так легкомысленно, так опасно, так бестолково? Или все-таки толково? По крайней мере, толковать о случившемся сейчас уже поздно. Но лучше жалеть о том, что ты сделала, чем о том, чего не сделала. Пополнять бухгалтерскую ведомость списком упущенных возможностей можно бесконечно долго, но эти самые суки-возможности с возрастом появляются все реже. Поэтому и пришлось идти ва-банк, и шампанское, как известно, не заставляет ждать рискнувших. Не всю же жизнь заклеивать пластырем расквашенную об асфальт морду? Может же и мне, с конца на конец, повезти?

Но в чем, по большому счету, моя удача? В чем везение? Радость, от которой хочется прыгать до потолка? Счастье, от которого хочется плакать? Внезапный, незаслуженный, неслыханный подарок судьбы?

Или ее подножка? Подковырка? Пощечина?

Дура! Остуди мочу.

Ладно бы бизнесмен какой, олигарх или, на худой конец, писатель, желательно культовый. Так ведь нет! Обыкновенный поэт, очень может быть, что плохой, возможно даже законченный графоман, причем без определенного места жительства и, как ни крути, без определенных занятий. То есть БОМЖ и БОЗ в одном лице.

Что такое БОМЖ – понятно, а что такое БОЗ? Почему эта аббревиатура никогда и никем не используется? Что это за слово, которое так ранит ухо? Ведь это так просто и складно получается: Без Определенных Занятий, значит – БОЗ.

Но в переводе со старословянского БОЗ – это Бог!

Какое странное совпадение, неправильное, богохульное. Но в каждом совпадении есть доля Знака. А что такое Знак? Знамение, предостережение, предвосхищение, ожидание, радость, догадка, боязнь...

Боязнь греха или расплаты за него?

Но как можно бояться греха? Грех сладок, как та ягода, что ели вместе. Расплата, горька ягода, достанется тебе одной.

Выбирай, старуха, что делать. Налево пойдешь – одиночество найдешь, направо пойдешь – обретешь БОЗа.

Но разве можно сотворить себе кумира из обыкновенного тунеядца? Разве тунеядец может быть Богом?

Но ведь и Бог неизвестно где живет и непонятно чем занимается. То есть и Бог – БОМЖ и БОЗ в одном лице, а все земные БОЗы и БОМЖата – его дети?

Не потому ли на Руси, как нигде в другом месте, не принято равнодушно проходить мимо сирых, убогих и бедных? Бедность у нас не порок, бедность у нас – испытание. И каждый знает, что от сумы и тюрьмы зарекаться смешно и недальновидно. Это может случиться с каждым. Поэтому заранее надо позаботиться о своем возможном будущем. Сначала ты кому-нибудь поможешь, а потом тебе кто-нибудь.

Не проходите мимо, дамы и господа, не отводите глаз, большой папа Бог учит нас милосердию.

А что такое милосердие, если не любовь? А что такое любовь, если не Бог? Значит, оказывая милосердие, мы любим Бога?

Это что же, я сейчас здесь из жалости нахожусь? Но ведь «жалею» и «люблю» – слова-синонимы.

Уже «люблю»?

Как страшно, мама.

Не было у бедного Малыша собаки, а тут целый Карлсон. Залетел, паршивец, именно в это окно, когда вокруг столько других и все до одного нараспашку. Совпадение или Знак? Что такое Знак в этом контексте? Не подтверждение ли правильности выбора?

Сколько угодно можно рассуждать, сомневаться, надеяться, верить, мечтать – все равно верховный главнокомандующий будет смотреть на нас с неба и хитро улыбаться. Не стройте планов, господа, если не хотите быть осмеянными.

Но разве меня могут остановить логические рассуждения? Даже мои, собственные. Ведь я неисправима! Мне надо чувствовать, дышать и видеть! Гореть, бояться, ненавидеть! В себе самой зажечь любовь и ждать, поскуливая тонко, и принимать сквозь боль и кровь свою случайную любовь как Богом данного ребенка.

А листья за окном уже мели...

Они гудели мерно, как шмели...

Как будто ты заранее все знал...

Ленка проснулась от непонятного шороха.

Еще не понимая в чем дело, она открыла глаза и увидела, как по белому снегу простыни на нее надвигается страшная ползучая тарелка.

Ленка вскрикнула от неожиданности и села.

Ползучая тарелка резко накренилась, и на Ленку покатился покрытый пушком, как голова младенца, персик.

Тут же из-под кровати появился Малыш:

– Извини, я облазил на коленях весь ботанический сад, но все напрасно.

– Что напрасно? – не поняла спросонья Ленка.

Малыш поднялся на ноги и, скорчив подобающую мину, изрек:

– Примите мои соболезнования – сезон столь любимых вами семицветиков почил в Бозе.

– Есть будешь? – спросил Эдик, осторожно опускаясь на траву.

В одной руке у него была глубокая тарелка, доверху наполненная дымящимся шашлыком, в другой – бутылка водки и пластиковые стаканчики.

– Давай. – Ленка села и, как кошка, лениво выгибая спину, потянулась.

– Не простудишься? – Эдик зябко повел плечами и стал расправлять на траве бумажные салфетки.

– Вот за одно и полечимся, – рассмеялась она.

– Не умеют у вас настоящий шашлык делать, – сказал Эдик, подвигая к ней тарелку.

Опять шашлык, подумала Ленка, опять мясо и кровь. Мясо, кровь, пот и слезы убиенных младенцев. Каких младенцев? Младенцев овцы. Бедных, несчастных и кудрявотелых младенцев овцы. И барана. Тогда при чем здесь пот? В поте лица баран с овцой делали этот несчастный шашлык, чтоб потом скормить его не более счастливым людям.

Клиника.

И все же: как наслажденье на страдание похоже... И капли пота на твоей горячей коже не остывали... Ты еще живой?

– Не буду я это есть. – Ленка отвернулась.

– А что ты будешь? – спокойно спросил Эдик.

– Ничего не буду.

– Хочешь, я тебе фруктов принесу?

– Каких?

– Любых.

Ленка посмотрела на него с недоверием и тут же согласилась:

– Неси.

Эдик встал, отряхнул с джинсов мелкие березовые листочки и пошел в сторону лагеря.

А листья за окном уже мели, они гудели мерно, как шмели... и свет из глаз твоих сгущался, горячел, спускался ниже, ниже, ниже... и становилось ближе случайное знакомство тел... Как будто ты заранее все знал...

Хоть бы он не возвращался, пожелала Ленка, снова распластываясь на траве. По небу бежали резвые, как дети, облака. Их белые круглые панамки играли друг с другом в догонялки, и Ленка загадала, что если это мелкое, с розовой подпалиной на боку догонит то корявое, с дыркой посередине, тогда Эдик не вернется. А если не догонит, что по законам аэродинамики было гораздо больше похоже на правду, то Эдик снова нарушит ее уединение.

Ленка сама удивилась тому, что дала Эдику почти беспроигрышный шанс на победу, и уже не могла оторвать взгляда от беспорядочной беготни облаков. Мелкое, с розовой круглой щекой быстро приближалось к дырявому, которое в движении все больше истончалось изнутри, прозрачнело и прямо на глазах становилось бледным и неясным, словно привидение. Яркий чахоточный румянец постепенно сошел с лица мелкого облака, и вот уже пасть его разверзлась и начала жадно всасывать в себя несчастного, не успевшего растаять призрака.

И руки, не утратив мастерства, меня ломали, мяли точно глину... и мне казалось, что сейчас я сгину со света белого... меня спасла случайная бессвязность слов, понятных лишь наполовину... Любовь... Как наслажденье на страдание похоже...