Люсинда Райли - Зачарованная

Саша медленно покачал головой.

– Нет, Николь. Забудь о своей неприязни к Мадлен, и ты увидишь, что я говорю правду. – Он тяжело вздохнул. – Я виноват в случившемся так же, как и ты. Я не поверил ей, когда она сказала, что ты ни перед чем не остановишься. Мне следовало ее послушать.

– Так ты говоришь, что женился на мне, чтобы не быть высланным из страны? – медленно проговорила Николь.

– Да…

– Я люблю тебя, Саша. Я думала… думала, что если бы не Мадди, у нас могло бы все получиться… у нас был бы шанс.

Саша посмотрел на нее с грустью.

– Ты же совсем не умеешь любить, Николь. У тебя, кажется, с головой не все в порядке.

– Не больше, чем у тебя, – все так же тихо бросила в ответ Николь.

– Завтра у тебя будет шанс, которого ты так ждала. Пока Мадлен лежит без сознания на больничной койке, ты будешь торжествовать.

Саша пожалел, что не смог проявить характер и не отказался танцевать с ней. Завтрашняя премьера слишком нужна ему. Это ведь и его шанс. Им с Николь отныне придется вместе нести тяжесть содеянного.

– Мне кажется, – медленно и четко выговаривая слова, сказал Саша, – я должен пойти в полицию и рассказать о том, что ты натворила.

Николь впервые за вечер посмотрела ему в лицо, и вдруг он увидел, что опьянение жены словно рукой сняло. Вместо растерянности и страха в ее глазах сверкала неприкрытая злоба. Когда же она заговорила, ее голос прерывался от душившей ее ненависти.

– Дорогой муженек, если ты принял такое решение, то, пожалуй, и мне следует пойти к иммиграционным властям и сказать им, что я согласилась заключить с тобой фиктивный брак. Я абсолютно уверена, что им будет интересно узнать о твоих маленьких шалостях с Игорем. Возможно, они решат, что лучше всего посадить тебя в самолет и отправить в Москву первым же рейсом.

Она остановилась, желая оценить, какой эффект произвели ее слова, а затем добавила:

– Так что нам лучше договориться. Я останусь твоей женой, пока ты будешь хранить мою тайну. Завтра у нас очень важный день. Я знаю, что ты мечтаешь об успехе не меньше меня. Так что нет смысла разрушать карьеру и будущее ради того, что все равно уже не поправишь.

Воцарилось молчание, и они некоторое время с ненавистью смотрели друг на друга. Саша понимал, что оказался в тупике, и положение его совершенно безвыходное. Ему следовало бы проявить твердость характера и заявить администрации и руководству Королевского Национального, что Николь умышленно подвергла опасности жизнь Мадди. Он в то же время почти наяву слышал аплодисменты, которыми его завтра наградит публика. Но всего этого не будет, если Николь сделает заявление иммиграционным властям.

Даже ради бедной Мадди ему не под силу отказаться от будущего, он не может заплатить такую высокую цену.

Саша медленно кивнул.

– Пусть так и будет. А сейчас я иду спать, у нас завтра будет тяжелый день.

У двери он остановился и повернулся к ней.

– Не думай, Николь, что с этим покончено. Вина за то, что мы сделали, будет преследовать нас до конца наших дней. Какие же мы дряни! В конце концов, мы уничтожим друг друга.

Саша вышел, оставив Николь в одиночестве.

Вокруг Мадди клубилась непроглядная темнота, прерываемая какими-то странными видениями. Они роились, теснились, наползая одно на другое, смешиваясь в одну причудливую картину. Мадди решила положить этому конец. Очень медленно, с огромным трудом, она открыла глаза, чувствуя свинцовую тяжесть век. Она чувствовала себя смертельно усталой.

Кристофер увидел, что ее глаза открылись, и бережно взял ее за руку.

– Мадди, привет, дорогая моя.

Она не поняла, почему отец сидит здесь, рядом с ее кроватью.

– Что ты тут делаешь, папа? – спросила девушка и попыталась сесть, но обнаружила, что тело не подчиняется ей. До нее издалека донесся голос отца:

– Не надо шевелиться, родная. Это лекарство сделало тебя такой сонной.

Кристофер увидел, как на лице дочери промелькнуло выражение панического ужаса.

– Какое лекарство? Где я? Папа, мне приснился ужасный сон, будто я танцевала Одетту, и во время сцены с озером… – В эту секунду Мадди, наконец, заметила осунувшееся лицо отца и подняла руку, чтобы прикоснуться к нему. У ее запястья была прикреплена пластмассовая ампула. Увидев ее, девушка вдруг все вспомнила. Слезы застлали ее глаза.

– О, Боже, – прошептала она, – значит, все это правда? Это случилось на самом деле? Я в госпитале?

Кристофер кивнул.

– Сколько времени я здесь нахожусь?

– Несколько дней.

– Значит… – мысли Мадди путались, ей никак не удавалось сосредоточиться. – Выходит, я пропустила премьеру… О, папа, я пропустила свою премьеру!

Кристофер взял со столика, стоявшего возле кровати, платок и вытер дочери глаза.

– Не волнуйся, девочка, и не думай об этом, – ободряюще улыбнулся он, – у тебя еще будут премьеры.

– Она… Николь танцевала Одетту-Одилию?

Кристофер кивнул:

– Да.

Почувствовав, как сжалось сердце, Мадди еле слышно спросила:

– Когда меня выпишут?

Кристофер положил ей руку на плечо.

– Давай пока порадуемся тому, что ты, наконец, пришла в себя. Ты очень сильно ушиблась.

– Да, я помню. Но я так ненавижу больницы.

– Пожалуйста, доченька, лежи спокойно, – он заметил, как на ее лице появилось выражение беспокойства, а потом смертельного ужаса. Она снова сделала попытку пошевелиться.

– Папа! – испуганно пролепетала она. – Я совсем не чувствую ног.

История была из разряда тех, что очень нравятся газетам. Удар судьбы сразил юную балерину в начале карьеры. Ее заменила другая девушка, еще более хорошенькая, в самый последний момент. Сашу и Николь вызывали много раз. При их появлении зал буквально содрогался от оваций. А когда прессе стало известно, что Зигфрид и Одетта совсем недавно стали мужем и женой, фантастическая развязка этой драмы оказалась полностью завершенной.

На другое утро после их триумфа телефон в комнате Николь звонил не переставая. Их умоляли дать интервью, просили фотографии для газет, звали на телевидение. Саша и Николь бесчисленное количество раз позировали перед фотографами, влюбленно глядя друг на друга. В душе они прекрасно сознавали лживость и лицемерие своих поступков, но ни на минуту не забывали о том, что такая возможность появляется один раз в жизни. Вся эта шумиха должна была скрепить их партнерство и добавить остроту и романтический ореол их имиджу. После интервью, статей, рецензий, фото зритель валом повалит на новых Фонтейн и Нуриева.

О Мадди газеты сообщили очень кратко и скупо, вскользь информируя читателей, что она по-прежнему в больнице. В конце концов, тиражи газет увеличивались благодаря истории счастливой любви двух звезд, Саши и Николь, и отклики на их выступления были более чем восторженными.

Через два дня после премьеры они сидели на кухне и завтракали в полном молчании, просматривая газетные рецензии.

Внезапно зазвонил телефон. Саша подошел к аппарату.

– Саша, это Кристофер.

– Как она?

– Она очнулась.

Саша облегченно вздохнул:

– Хвала Господу!

– Врачи закончили обследование… – голос Кристофера задрожал. – Боюсь, что новости плохие.

– Скажи, что такое?

– У Мадди отказали ноги. Отнялась нижняя часть тела.

– Я… О, Боже! Это навсегда?

– Они не знают точно. Сначала все решили, что сильный ушиб и шок вызвали паралич. Рентген показал, что у нее раздроблены позвонки.

Даже через мембрану трубки Саша слышал безысходное горе в голосе отца Мадди.

– Могу я видеть ее?

– Лучше подождать несколько дней. Она ужасно страдала и с трудом успокоилась. Врачи делают все возможное, чтобы поддерживать ее в этом состоянии духа. Говорят, что если не наступит улучшение, Мадди придется отправить в Сток Мандевилль для специальной операции спинного мозга.

– Позвони, пожалуйста, как только я смогу ее увидеть, ладно?

– Конечно. Прими мои поздравления. Иветта рассказала, что вы произвели настоящую сенсацию. Пожалуйста, извинись за меня перед Николь. Передай ей, что я ее люблю и жалею, что меня не было с вами. – Кристофер вздохнул. – Думаю, раз уж суждено было кому-то выиграть от этого несчастья с Мадди, то, по крайней мере, хорошо, что это Николь, а не кто-то другой. Ну, до свидания, Саша.

Саша держал трубку, чувствуя, что не в силах пошевелиться. Его била дрожь, на лбу выступили капли пота. Наконец он повесил трубку и вернулся на кухню.

– Читал отзывы в «Обсервер»? – Николь взяла гренки. – Они пишут, что моя Одетта «юная и привлекательная», а исполнение «внушительное и зрелое».

В это мгновение она увидела выражение лица Саши.

– Что случилось?

– Звонил Кристофер. Он передает тебе свои поздравления, сожалеет, что не смог быть на премьере и насладиться нашим триумфом. Ах, да! Еще он сказал, что его дочь пришла в себя, у нее парализована нижняя часть тела.

Саша несколько мгновений смотрел на изменившееся лицо Николь, а потом резко развернулся и вышел из комнаты.

Утром Себастиан приехал из аэропорта в отель в возбужденном состоянии. Нью-Йорк был прекрасен, но времени на город не оставалось, так как оно было расписано буквально по минутам. За счет «Джаспер Конрад Продакшн» для него сняли прекрасный номер в отеле в Сентрал Парк Хаус. После обустройства он отправился на встречу с Джаспером Конрадом в черном сверкающем лимузине.

За ленчем, больше похожем на обед для королевских особ, Джаспер рассказал о своих планах, он мечтал о постановке мюзикла, созданного Себастианом.