— Ну так найди паб. Выпей пива.

— Нет, это тоже не то. Утром я пойду гулять по берегу. Не могу просто сидеть и ничего не делать.

В голосе Джейн послышался упрек.

— Ты обещала, что не будешь ходить на скалы одна.

— Я буду не одна, — сказала я и тут же пожалела. Джейн обладала прямо-таки нечеловеческим чутьем, и надежды утаить от нее такую величину, как Грэм Кит, у меня не было.

— Да? Кто с тобой идет? — прямо спросила она.

— Один знакомый моего хозяина, — ответила я и, пытаясь замутить воду, начала рассказывать о том, как Джимми пришел ко мне из своего любимого заведения со списком полезных людей. — Он взялся помогать мне.

— Очень любезно с его стороны. — У меня отлегло от сердца, но, как оказалось, преждевременно. — И какой он, этот его друг? Молодой? Старый? Симпатичный?

Я сказала:

— Он преподает историю в Абердинском университете.

— Я не об этом спрашивала.

— Слушай, ну как, по-твоему, выглядят университетские профессора?

Она позволила мне на этом закончить объяснения, но я достаточно давно и хорошо ее знала, чтобы понимать: продолжение разговора не заставит себя долго ждать. Это было только начало.

— В любом случае, не пиши сегодня. Твоему бедному мозгу явно нужен отдых.

— Наверное, ты права.

— Разумеется, я права. Позвони мне завтра после своей прогулки, ладно? Чтобы я знала, что ты там не свалилась с обрыва.

— Хорошо, мамочка.

Но к ее совету не работать сегодня я прислушалась. Я даже не стала ничего читать, хотя документы, которые доктор Уэйр дал мне вчера вечером, — статьи, имеющие отношение к замку Слэйнс, и копии воспоминаний Джонсона и Босуэла о пребывании там, — заманчиво лежали в папке рядом с моим креслом. Но я специально не смотрела в ту сторону. Я заварила чай, включила электрообогреватель, села в кресло и через какое- то время заснула.

III

Садовник не понравился ей. Он был не такой, как Кирсти, или Рори, или стряпуха миссис Грант. Не был он похож и на солодильщика, который не отходил от темного, источающего ароматные пивные запахи домика, и на молочниц, которые только и делали, что посмеивались да шушукались каждый раз, когда она выходила из дома. Нет, садовник был совсем не таким.

Он не был старым, но порой выглядел глубоким старцем, когда склонял над садовыми инструментами свое угловатое лицо с угрюмыми глазами, взгляд которых, казалось, устремлялся на Софию всякий раз, когда она оборачивалась.

Теперь, когда пришла весна, он весь день крутился у Слэйнса, хотя и не жил здесь.

— О да, — понимающе произнесла Кирсти, — Билли Уик. Я сама его терпеть не могу. Когда он на меня смотрит, я чувствую себя так, будто в одном нижнем платье перед ним стою. Покойный граф любил его отца, который тоже здесь был садовником, потому ее светлость графиня и держит его, — рассказала она, разжигая огонь, а затем направилась по коридору в сторону кухни.

София последовала за ней. Здесь не было никого, кто мог бы удивленно поднять брови, увидев двух девушек вместе. В то утро пришло послание от нынешнего графа Эрролла, которого ждали в замке со дня на день, и графиня, прочитав его, ушла к себе писать ответ.

Поэтому, когда они дошли до двери в кухню, София вошла сразу за Кирсти, и даже миссис Грант не посмотрела на них осуждающе, потому что давно уже перестала пытаться убедить Софию в том, что ей не стоит водить компанию со слугами. Всем было понятно, что Кирсти и Софию, которые были одного возраста и расположены друг к другу, не разлучить. Здесь, в Шотландии, считалось обычным делом, когда сыновья лэрдов и фермеров сидели рядом в школе и играли вместе. Этот обычай помогал сохранять в больших домах дружеские отношения между теми, кто служил, и теми, кто сидел за столом. И до тех пор, пока Кирсти в главных комнатах замка оказывала Софии все знаки почтения, которые прислуге надлежит оказывать леди, миссис Грант мало заботило, чем они занимаются на половине слуг.

Она тоже не сказала ничего хорошего о садовнике.

— Билли Уик? Он себе на уме. Дождаться не мог, когда его отец помрет, чтобы прибрать к рукам его серебро. Да только не особенно он разжился — там совсем немного было. Потому-то он и остался здесь. Но Билли всех нас почитает не ровней себе. Держитесь от него подальше, — тоном заботливой матери сказала она Софии. — Нечего вам водиться с такими людьми.

Рори, вошедший через другую дверь, услышал последние слова, и его брови недоуменно приподнялись.

— Мы не о тебе говорим. Это я про Билли Уика.

Рори на это кивнул и сказал:

— Ага, — что могло означать либо то, что он услышал ее замечание, либо то, что он с ним согласен. Понимать, что у Рори на уме, всегда было непросто.

Он взял с тарелки овсяную лепешку и принялся жевать. Миссис Грант уже собралась выбранить его за это, но он сказал, что сегодня вообще ничего не ел.

— Я через час с ее светлостью еду. В Данноттар.

В этом замке, который тоже стоял на утесе, южнее Абердина, жил граф Маришал, племянник графини по мужу, пояснила Кирсти Софии. Обитатели Слэйнса и Данноттара, случалось, заезжали друг к другу в гости, но такой срочности не было никогда. Кирсти нахмурилась.

— Беда стряслась?

— Не знаю. — Рори пожал плечами. — Ее светлость велела седлать лошадей и готовиться ехать с ней. Остальное не моего ума дело.

— А тебя, Кирсти, — сказала миссис Грант, — не должно заботить то, что графиня делает или говорит. В этом доме происходят вещи, в которые никому из нас не положено совать нос.

Кирсти молча выслушала выговор, но, когда миссис Грант отвернулась, состроила ей рожицу.

Стряпуха, не поворачиваясь, сказала:

— А если ты будешь так делать, я забуду о том, что хотела дать тебе выходной.

Кирсти оторопела.

— Выходной?

— Короткий. Ты нужна была мне к ужину, но, раз ее светлость едет в Данноттар и дома останется только госпожа Патерсон, работы много не будет и я могла бы тебя отпустить на целый день.

Возможность провести целый день, занимаясь тем, чем ей самой захочется, на миг лишила Кирсти дара речи, чего с нею раньше никогда не случалось.

Но она знала, что делать с таким подарком.

— Я пойду к сестре.

— Далеко придется идти, — заметил Рори.

— Всего час по берегу. Я не видела ее после того, как она последний раз родила. — Воодушевленная Кирсти повернулась к Софии. — Хочешь со мной? Она нас накормит, можешь не сомневаться. Сестра готовит такой овощной суп и такие пироги, что даже чудесная похлебка миссис Грант не сравнится с ними.

Но миссис Грант не считала, что двум девушкам стоит ходить так далеко одним.

— Мы же всю дорогу будем видеть замок! — заспорила Кирсти. — Да и ее светлость почитают в тех краях — никто нас не обидит, если будет знать, что мы из Слэйнса.

— Графине это не понравится, — сказала миссис Грант, глядя прямо на Софию.

На что Кирсти задиристо бросила:

— А вы что, расскажете ей?

Подумав, миссис Грант ответила:

— Нет, — и снова занялась стряпней. — Я ничего ей не скажу. Но тебе нужно помнить, что лукавый даже здесь, дома, может перекручивать мысли людские, когда ему хочется.

— Ты боишься, Рори? — улыбнулась Кирсти конюху. Отстраненное выражение его лица осталось неизменным, но глаза чуть-чуть потеплели.

— Да, — сказал он. — Но я грехи свои давно искупил. Возьмите собаку, — посоветовал он, направляясь к двери и засовывая в карман очередную лепешку. — Нужны вы лукавому или не нужны, кто знает, а с Хьюго вас точно никто не тронет.

Этот совет показался Софии дельным, и потому на следующий день после завтрака, выходя из замка с Кирсти, они повели на поводке Хьюго, огромного мастифа. Хьюго жил в конюшне и днем слонялся вокруг замка вместе с Рори, не отходя от него ни на шаг, как послушный ребенок. Это был добродушный зверь, хоть он и лаял на любого чужого человека и каждый звук воспринимал как угрозу. Когда они проходили мимо садовой стены, где Билли Уик рыхлил тяпкой каменистую землю, чтобы посадить целебные травы, мастиф приподнял верхнюю губу, прижал уши и гулко зарычал.

Садовник не обратил на него внимания. Выпрямив спину, он оперся на тяпку и осмотрел их с головы до ног.

— Пришли меня навестить, красавицы?

Его взгляд заставил Софию почувствовать себя неуютно.

О том, что Кирсти тоже это почувствовала, она догадалась, когда младшая из девушек храбро солгала:

— Нас ее светлость отправила с поручением.

Без дальнейших объяснений она ускорила шаг и потянула за собой Софию. Спутницы миновали сад и вышли из огромной тени замка. Перед ними лежала дорога: широкая, извилистая, поросшая травой полоса земли вдоль самого края черных утесов над безбрежным морем, уходящим в омытый солнцем горизонт.

Кирсти остановилась.

— Ну вот, — произнесла она, так и сияя глазами. — У нас есть целый день.

И хотя София вовсе не чувствовала себя пленницей в замке и графиня была неизменно добра с нею, она тоже ощутила прилив радости из-за того, что графиня уехала и им с Кирсти выпала возможность насладиться свободой.

Их взору открылись неисчислимые красоты.

Они прошли над огромным валуном у самого края моря, на котором сидели полчища самых разных морских птиц. Они то слетали, то возвращались на свои насесты, шумно хлопая крыльями и галдя. Валун местные жители называли Дан Бай, что означает «желтый камень», и многие приезжие считали его здешней достопримечательностью.

Мастиф тоже им заинтересовался. По его морде и по тому, какими глазами пес смотрел на птиц, было понятно, что он с удовольствием обследовал бы это место получше. Но Кирсти только крепче взялась за поводок и не дала ему остановиться.

Чуть дальше они вышли к большому круглому провалу, похожему на гигантский колодец, вырезанный на краю скалы, на том месте, где море веками разъедало стены громадной пещеры, пока ее потолок не обрушился, оставив лишь круговую каменную ленту с расселиной посередине, в которую волны били с такой силой, что, когда София решилась подойти к краю, чтобы посмотреть вниз, ей показалось, будто вода под ней кипит.