Элина возвратилась через несколько минут. В руках она держала горшки из черной глины, такие же прелестные, как и стоящие на столе в гостиной. В мозгу Джейд сверкнула молния. Она видела работы Марии на ее посмертной выставке в Хайленд-парке, организованной несколько лет назад Музеем искусства Юго-Запада. Мария Мартинес была к тому времени знаменита и признана во всем мире.
Преисполненная почтительности, которую она испытывала к настоящим мастерам, Джейд подошла ближе:
— Для меня большая честь познакомиться с вами, миссис Мартинес.
— Вы слишком добры, миссис Карлисл, я ведь простой гончар.
— Не простой, а знаменитый, — ответила Джейд прежде, чем осознала, что в 1929 году Марию Мартинес могли знать лишь одиночки. Ей хотелось сказать этой достойной женщине, что ее произведения через пятьдесят лет будут стоить тысячи долларов и выставляться в лучших музеях.
Хилари изучала посуду, принесенную Элиной. Потом она обернулась к Марии и спросила:
— Это пока все?
Мария кивнула головой:
— Чтобы сделать красивую вещь, нужны время и терпение. Несмотря ни на что, мы с Хуаном не можем снижать к себе требования.
— Но вы гарантируете для меня самое лучшее? — продолжала настаивать Хилари.
— У нас все лучшее, — откликнулась Мария. — Глину дает нам наша матушка-земля. И мы относимся к ней с той любовью и уважением, которых она заслуживает.
Малкольм выглядел полностью очарованным Марией:
— Великолепно сказано, миссис Мартинес.
Когда Хилари покончила с покупками, они вновь уселись в автомобиль и по ее указаниям добрались до деревни Отови, где перекусили. Во время ленча Джейд постоянно ловила на себе испытующие взгляды Дункана. Поэтому она чувствовала себя так неуютно, что даже жевала с трудом. Разгадал ли он ее маскарад? Собирается ли устроить ей проверку, когда они останутся одни?
На обратном пути Дункан был вынужден участвовать в нескончаемой словесной эквилибристике, навязанной ему Хилари. От этого у него урчало в животе, как будто он съел что-то несъедобное. Каждый раз, когда он смотрел в находящееся перед ним зеркало, он видел одну и ту картину: склонившихся друг к другу и непринужденно болтавших Меган и Малкольма. «Они составят великолепную пару», — думал он с мучительным неудовольствием.
Малкольм, на взгляд Дункана, был слишком бойким. Но женщины — по крайней мере Меган — любят эту черту в мужчинах.
Колокол на соборе Святого Франциска пробил пять раз, когда он парковал «дьюсенберг» около магазина Хилари. Он помог перенести купленные вещи внутрь, проигнорировав прямой намек в ее глазах, когда она предложила ему немного выпить… или что-нибудь еще, если он пожелает.
Когда Дункан возвратился к машине, Меган и Малкольм продолжали беседовать. Он громко хлопнул дверцей и обратился к Малкольму:
— Могу ли я кое о чем попросить?
— О чем угодно.
— Меган страстно мечтала посмотреть сегодня вечером в кинотеатре «Париж» фильм «Наши танцующие дочери». А меня что-то мутит, к тому же я смертельно устал. Ты не мог бы сходить с ней в кино вместо меня?
Малкольм просиял:
— С огромным удовольствием! Я слышал, что новая «звезда» — Джоан Кроуфорд — просто бесподобна в этой картине.
Какое-то мгновение Дункан думал и даже надеялся, что Меган будет возражать. Вместо этого, когда они подъехали к «Ла-Фонде», она выдала Малкольму ослепительную улыбку:
— Поскольку мой муж нехорошо себя чувствует, почему бы нам сейчас вдвоем и не пообедать?
— Ты не против, приятель? — спросил Малкольм.
Дункан не возражал. Его план заработал даже быстрее, чем он предполагал.
Он сохранял улыбку на лице до тех пор, пока Меган и Малкольм не скрылись за поворотом, затем возвратился к своему обычному хмурому состоянию. Он никак не мог понять Меган. Какое представление играла она сегодня и с какой целью? Он никогда не видел, чтобы она носила один и тот же костюм два дня подряд: некоторые она вообще надевала один раз в жизни. А в этом наряде она приехала вчера. Ее поведение у Марии поразило его еще больше. Она не обращала внимание на красоту индейской керамики и индейского искусства, даже будучи новобрачной. С чего бы это сегодня она так расшаркивалась перед Марией Мартинес, неся чепуху по поводу ее якобы широкой известности, хотя о ней вряд ли слышал кто-нибудь, живущий за пределами Нью-Мексико? И почему она тогда не упомянула, что у них дома есть с полдюжины ее работ?
Дункан был уверен, что хорошо знает свою жену. Теперь он с удивлением думал, какой новый сюрприз она ему преподнесет. И отчего, к дьяволу, его так влечет к ней, хотя каждая клеточка мозга твердит ему, что это сумасшествие?
Джейд понадобилось большое усилие, чтобы забыть свои тревоги, и она провела действительно приятный вечер в обществе Малкольма. Сначала они пообедали в кафе на улице Сан-Франциско, а затем отправились в «Париж» — богато украшенный дворец кино. В его вестибюле стояли причудливые позолоченные фигуры, стулья в зале были обиты плюшем, колонны выступали из стен. Даже потолок был весь разрисован. «Париж» был полной противоположностью современным многозальным кинокомплексам.
Фильм был черно-белым, но было приятно наблюдать за молоденькой очаровательной Джоан Кроуфорд, танцующей и флиртующей перед кинокамерой. Она еще не знала, какую цену ей придется заплатить за свой успех в будущем. Фильм напомнил Джейд о ее времени — Голливуд, Беверли-Хиллз, дом в Малибу… Она покинула их внезапно и не была уверена, что когда-нибудь возвратится туда.
После фильма Малкольм проводил ее до отеля, поцеловал джентльменским поцелуем в щеку и оставил в вестибюле. Когда Джейд на цыпочках прокралась в спальню, Дункан спал. Она разделась в ванной и легла в постель, приготовившись к бессонной ночи. Но сразу провалилась в глубокий освежающий сон.
Проснувшись, она обнаружила на ночном столике записку от Дункана. Он сообщал, что вернется в одиннадцать и отвезет ее на ранчо Сиело.
Этот мужчина взял за привычку исчезать. Она предположила, что он делает это для того, чтобы досадить Меган. Однако она не Меган и чувствует только облегчение оттого, что не видит по утрам Дункана Карлисла.
Часом позже она в одиночестве завтракала в «Ла-Пласуэлле», просматривая купленную в вестибюле «Санта-Фе нью-мексикэн». Заголовки — «Билль о помощи фермерам одобрен сенатом», «Риск полетов увеличился», «Общеобразовательные школы небезопасны» — могли принадлежать любой газете в ее время.
К ее удивлению, реклама оказалась даже более увлекательной, чем новости. Бакалеи фирмы «М-систем» предлагали масло по 44 цента за фунт, консервированные персики — по 25 центов за банку, жареное филе свинины — по 24 цента за фунт. Магазины «Дж. С. Пинни» продавали осенние пальто за 9 долларов 90 центов, а с меховым воротником — за 14 с половиной долларов. Мужская галантерея «Харт, Шаффнер и Маркс» имела в продаже костюмы по 25 долларов.
Газета была переполнена рекламой фирм «Хилл бра-зерз», «Гудйерз», «Свифт» и т.д. Сами эти названия будили в ней ностальгию по дому. Она испытала чувство, похожее на сентиментальность, узнав, что и в этом времени можно ходить в магазины «Скэгг», «Сэйфвэй» и «Пигги-Виггли». Она встретила такое количество знакомых названий, что даже почувствовала облегчение от этого, пока, пробегая рекламу автомобилей, не наткнулась на модель «марман спорт родстер» 1927 года выпуска — машину с открытым двухместным кузовом, складным верхом и откидным задним сиденьем.
Эти несколько слов пробудили в ней такую тревогу, даже отчаяние, что она чуть было не бросилась вон из ресторана. Она уже познакомилась с «дьюсенбергом», но о «мармане» не слышала никогда. Каким, черт возьми, образом она будет решать эту шараду, если знает о Меган и окружавшей ее жизни так мало? На какой срок она застряла в 1929 году? Какую часть себя она потеряла? И что сделает Дункан, если разоблачит ее до того, как она сумеет вернуться назад?
Инстинкт подсказывал ей, что необходимо бежать отсюда куда глаза глядят, и чем скорее, тем лучше. Логика советовала остаться. Если путешествие во времени связано с определенным местом, то для возвращения домой она должна находиться как можно ближе к «Ла-Фонде». А она может это сделать, лишь оставаясь женой Дункана Карлисла.
Ока должна верить, что именно здесь существует окно в ее время, окно, открывающееся в обе стороны. И ей необходимо его найти. Платье является частью нужного ключа, но, быть может, не единственной. Джейд предположила, что недостающие звенья может дать изучение жизни Меган Карлисл и ее дома. Да, несмотря на инстинкт, несмотря на чувство страшной опасности, которое охватывает ее при любом взгляде постороннего, она должна оставаться здесь.
Ровно в 11 утра она ожидала в вестибюле, окруженная багажом семейства Карлислов. Появившийся Дункан никак не объяснил своего отсутствия. Он просто проводил ее до машины, в которую два гостиничных мальчика погрузили их чемоданы.
— Прекрасный день для поездки, — сказала она, когда машина свернула на юг, на тракт Санта-Фе.
— Угу, — пробормотал он.
— Ты мог бы быть повежливей.
— Мы одни, к чему притворяться?
Она сдержала готовый уже вырваться злой ответ: это дело Меган, не ее.
Несмотря на недавнее решение продолжать маскарад, она не могла удержаться от ощущения, что каждая миля дороги отдаляет ее от собственного времени и дома. Через полчаса они повернули на узкую дорогу, ведущую на восток. Висящий у дороги знак оповещал, что она ведет в Лас-Вегас, штат Нью-Мексико. Джейд она казалась дорогой в никуда.
Дункан прибавил скорость. Спидометр перевалил отметку 80 миль в час . Джейд поймала себя на мысли, что ищет ремень безопасности. Этот сумасшедший хочет убить их обоих. Чтобы как-то замаскировать свой испуг, она попыталась сосредоточиться на окружающем ландшафте, гряде покрытых цветами холмов, переходящих на юге в широкое плато. Редкие домики, скорее, подчеркивали пустынность местности, нежели оживляли ее.
"Забвению неподвластно" отзывы
Отзывы читателей о книге "Забвению неподвластно". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Забвению неподвластно" друзьям в соцсетях.