Лихорадочно перебирая вещи на столе, роясь в тумбочке, посреди бумаг во второй, а затем и в третий раз, мужчина в мыслях отчаянно молился, чтобы история с подстроенной аварией отца Старшовым была не более чем больной фантазией Виктории. В этот момент, Максим готов был отдать многое, только бы не узнать разрушающей правды. Только бы эта правда не оказалась настолько болезненной. Он мог простить многое. Мог на многое закрыть глаза. Просто принять сложившуюся ситуацию, как должное, и уже не подлежащую изменению… Мог бы. Но только не страшную правду о том, что все эти годы жил не просто во лжи, а жил в грязном, беспощадном и невыносимом вранье, которое сломило и разрушило жизнь не одному человеку…
Максим хотел единственного – не возненавидеть отчима до такой степени, чтобы желать ему гореть в самом жестоком и палящем исчадии ада… Чтобы авария отца была всего лишь жутким стечением обстоятельств…
На мгновение зажмурившись, Максим небрежно растрепал волосы на затылке, уже теряя всякую надежду, что-то отыскать. Все, где только можно было спрятать какие-то важные записи, было перерыто. Но внезапно и неожиданно для самого мужчины, ему на глаза попался небольшой ключик, что, спрятавшись за пепельницей, был так сразу и не заметен для постороннего глаза. Покрутив перед глазами странную вещицу, Авдеев вдруг понял, что этот ключ очень похож на ключик от столика… Но все ящички открывались и без ключика. Правда, за исключением одного единственного, что выдвигался лишь в том случае, если проделать маневр с подцепливанием его изнутри другого ящичка.
Бросившись опять к столу, Макс, быстро открыл нужный ящик, который, ко всему прочему, выдвигался не до конца, и застыл, понимая, что там внутри было вделано еще одно, потайное, отделение, что замыкалось на ключ. Именно на этот ключ.
С неким предвкушением, нетерпением и одновременно страхом, мужчина быстро открыл ящик, и практически не удивился, обнаружив там небольшой блокнот в кожаном переплете. Причем блокнот был далеко не новым, и скорее всего, хранился со времен советского союза.
Медленно опустившись на кресло, Максим дрожащими пальцами открыл блокнот, и застыв, понимая, что это не просто записи. Это своего рода… дневник? Похоже, именно так. Дневник отчима. С одной стороны, неожиданность. А с другой… Максу уже открылось столько странных тайн, что эта была не такой уж и неожиданностью…
Перелистывая страницу за страницей, почти не вчитываясь в смысл слов и фраз, Авдеев лишь с удивлением отмечал для себя даты записей. 1978, 1979, 1982, 1984… и так вплоть до 2008. Выходит, что это был даже не дневник, а скорее ежегодник. И как еще можно назвать подобное?
Вернувшись вновь на первую страницу, мужчина, выбирая глазами обрывки фраз, с каждой новой страницей, все крепче сжимал ладони в кулаки, уже полностью осознавая правдивость истории, но все еще надеясь прочесть в конце фразу о том, что это всего лишь шутка… фарс… выдумка… Но не выдумка! Не фарс! И даже не злая шутка! Правда! Все, правда! От первой до последней строчки! Жестокая, страшная, щемящая до слез, но именно, правда…
Подскочив с кресла, Максим со злостью отшвырнул на стол дурацкий дневник, и резким движением сгреб все содержимое стола, что с шумом падающих бумаг и грохотом керамических статуэток, полетело на пол, безжалостно разбиваясь вдребезги. Так же, как в очередной раз вдребезги разбивалась жизнь Максима.
Сцепив с силой зубы, Авдеев со злостью пошипел:
- Ненавижу! – при этом сметая на пол теперь уже многочисленные книги со шкафов, что находились по обе стороны стены.
- Максим? – тихий, обеспокоенный голос сзади, заставил мужчину в один миг застыть на месте, накрывая с головой внезапной и чересчур давящей тишиной. Нина. Со своими проблемами, заботами он совсем забыл о том, что любимая девушка все это время находилась где-то во дворе. Ждала. Возможно, беспокоилась. Нет, не возможно, однозначно беспокоилась. Это было слышно по её тихому голосу, тяжелому и громкому дыханию. Такому, словно, она бежала откуда-то.
А Нина действительно бежала. Те десятки минут, пока Виктория была в доме, девушка не находила себе места, измеряя шагами беседку, а потом и весь сад, делая вид увлеченного рассматривания территории. Но думала она лишь об одном – чтобы Максиму в очередной раз не пришлось услышать подтверждение жуткого прошлого. Все что угодно, только не новая боль… И когда, спустя почти полчаса из дома, словно фурия, выскочила Виктория, даже не глядя по сторонам, Нина сразу бросилась к Максиму. Но проблема была в том, что с виду небольшой дом, внутри оказался довольно просторным и запутанным как для первопроходца.
Ступая на порог, девушка была уверена, что там её встретит Макс. Но его не было. Не было и в ближайших комнатах, вроде кухни и гостиной. Несколько раз обозвавшись, девушка методом тыка стала исследовать попадающиеся на пути комнаты, но и там Авдеева не обнаружилось. Лишь когда спустя некоторое время на втором этаже послышался странный шум, у Нины больше не было сомнений по поводу, где искать Максима. Быстро пробежавшись по лестнице, девушка почти сразу заметила приоткрытую дверь, и очередной грохот не составил труда, понять, что нужно бежать на шум.
И вот прибежала. И что она увидела? Максим, стоя спиной к двери, со злостью крушил все, что попадалось ему под руку в этой комнате. Даже не просто комнате. В кабинете. Нетрудно догадаться, что кабинет Старшова. И что… Нина с ужасом поняла, что наихудшие предположения оправдались, что все именно так, как оно есть…
Тихо позвав Максима, Нина с ужасом почувствовала свое бессилие перед сложившейся ситуацией, когда он медленно обернулся к ней. Стеклянные глаза, невидяще смотрели, казалось, куда-то сквозь неё, вмиг осунувшиеся лицо, упрямо поджатие губы, и страшная напряженность и скованность… В несколько секунд руки Нины, казалось, опустились. Но здравый смысл подсказывал, что ей необходимо быть сильной. Необходимо держать себя в руках, и помочь Максиму справится со всем. Неважно как. Неважно, каким способом, просто поддержать, и помочь. Сделать вес, чтобы забрать хоть частичку его боли на себя…
Громко выдохнув, Нина не говоря больше ни слова, быстро преодолела несколько метров, что разделяли их с Максимом, и, не видя никакого другого варианта для утешения, просто прижалась к мужчине, крепко обняв его за плечи. Девушка понимала, что слова сейчас излишни. Никакие слова об утешении, или тем более расспросы сейчас не то что неуместны, вообще ни к чему. Максу необходимо лишь почувствовать эту самую поддержку. В буквальном смысле этого слова.
Прошло несколько минут, за время которых, мужчина, так и не пошевелившись, стоял на месте, не двигаясь. Словно статуя, глядя куда-то перед собой. Лишь его горячее дыхание, что обжигало шею Нины, и громкий, в бешенном ритме, стук сердца, выдавал в нем живого человека. Несколько минут, за которые, Нина сотни раз готова была разрыдаться, но понимала, что это ни к чему. И потому продолжала, сдерживая свои эмоции, крепко обнимать любимого мужчину, сильнее и сильнее сдавливая свои объятия, словно это могло помочь справится с бедами. Несколько минут, прежде чем Максим, в очередной раз тяжело выдохнув, поднял-таки опущенные руки, и замкнул их у Нины за спиной, отвечая на её объятия, при этом опустив голову и уткнувшись ей в плечо с тихим:
- Солнышко, спасибо, что ты здесь…
- Все будет хорошо, - нерешительно подняв ладонь и погладив Макса по голове, переходя на спину, вторила ему девушка, не донимая больше никакими расспросами, дожидаясь пока мужчина сам решится на рассказ. И он решился. Еще через несколько минут, он с некой долей грусти и отчаяния, добивал:
- Знаешь, оказывается, очень больно осознавать, что в действительности все эти годы жил чужой жизнью… в сплошной лжи и предательстве… - не зная, что и ответить на такое, Нина лишь с еще большим воодушевлением стала поглаживать спину Максима, и через некоторое время он продолжил – я ведь верил этому человеку… Не смотря ни на что… А он… Представляешь, мой отец, мама и… Старшов учились вместе. Друзья навеки. До тех пор, пока оба не влюбились в мою маму. Тогда она выбрала отца… а Олег… так и продолжал любить её…
- Это тебе Виктория рассказала? – робко уточнила Нина, когда Авдеев замолчал.
- Это мне рассказал дневник отчима, - немного отстранившись, Макс кивнул в сторону стола.
- Дневник? – девушка с неким недоверием проследила за взглядом Максима, - но ты уверен, что это писал действительно он…?
- А кто еще, Нин? – уверенный в своих словах, мужчина, всматриваясь в шоколадные глаза Нины, прошептал – его почерк, его рука… Все расписано по годам и датам… Все, вплоть до последнего дня…
- И что там сказано про…? – оборвав себя на полуслове, Белецкая замолчала, не зная, как дальше продолжить, и стоит ли вообще устраивать этот допрос, лишний раз, бередя раскрывшиеся раны в сердце любимого. Нужно ли сейчас продолжать начатый разговор? Или стоит уйти поскорее из этого дома, забывая обо всем?
Нет, сбегать не лучший выход. Но не Нине решать. Не в праве она сейчас снова пытаться все решить за Максима. Он должен сам осознать, что ему нужно. Как ему будет лучше. Уйти и забыть? Или остаться и выяснить все до конца? Закрыть на все глаза, и попытаться представить, что ничего этого не было, продолжая жить так, как и жил до этого… Или принять, как должное, переступая через себя, попытаться смирится…
Судя по странному, непонимающему взгляду мужчины, он сам не понимал до конца, как будет лучше. Знал, что сейчас должен все для себя решить, но не мог осознать, в каком случае выбор будет правильным? Глядя на Нину, с виду хрупкую и беззащитную, Максим чувствовал лишь одно – поддержку и опору, уверенность и желание помочь, участие и… любовь… Единственная, кто всегда была честной с ним до конца. Попытки сбежать, после шантажа Громова не в счет, ведь делалось во благо ему же… Теперь Максим с полной уверенностью мог сказать, что Нина не предаст. Она единственная, кто вправе знать обо всем, и единственная, кто может помочь ему разобраться в себе, в прошлом, ситуации в целом, и поможет справиться. Только вместе они смогут переступить и через это…
"Забудь меня. Если сможешь" отзывы
Отзывы читателей о книге "Забудь меня. Если сможешь". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Забудь меня. Если сможешь" друзьям в соцсетях.