Кристина Ли - Заброшенный рай (СИ)

Белые простыни дарили прохладу разгоряченному телу. Сквозь открытые ставни проникал солнечный свет.

Он медленно бежал по деревянному полу, пока не коснулся её кожи. Мир играл новыми красками, а я смотрел. Сидел на старом стуле и просто смотрел на то, как она спит.

Я мог бы смотреть на это вечно. Хотел бы не вставать отсюда никогда. Желал бы не уходить…

Но я уже ушел…

Я исчез из её жизни так же быстро, как и появился. Время было по прежнему быстротечно, и оно жестоко отобрало у меня то, что подарило однажды… Отобрало, когда настал час расплаты.

Я помнил всё! Мог вернуть картинку того, как она смотрела мне в глаза впервые, когда я прикоснулся к ней. Помнил, как мы впервые утонули друг в друге, в том пустом доме посреди метели, и я понял, что лучшего не чувствовал ни с кем.

Понял, что и не любил до этого никогда…

Мы не говорили друг другу это слово, не было нужды. Зачем произносить обычные слова, когда вместо них говорит тело и сердце?

Я прикасался к ней и чувствовал, как её кожа под моими пальцами вспыхивает огнём. Я целовал её и вместо слов, слышал её тяжелое от желания дыхание. Я смотрел ей в глаза и видел, что дарю не просто наслаждение, а люблю… Люблю каждым движением, каждым поцелуем, каждым взглядом.

Скажите, какой иуда или демон придумал эту агонию? Кто заставил нас сгорать от каждого мгновения во власти другого человека?

Я горел… И теперь и смерть не заставит меня уйти от неё…

Двадцать пятое сентября…

Просторный дом был совсем новым. В нём не хранилась чужая память, не жили призраки прошлого, не было ненужных и болезненных воспоминаний.

Я хотела именно этого, и выбрала именно такой дом. Единственным, что связывало меня с прошлым, был город, в котором я решила остаться жить.

Красивый мегаполис, с невероятными холмистыми пейзажами и полноводной рекой, что протекала прямо посреди него.

Из моих окон был виден спуск с одного из холмов, который был усыпан верхушками деревьев, словно пушистыми зелеными облаками.

Я часто стою у этого окна и смотрю на дорогу. Я бы даже сказала, что это некий ежедневный ритуал.

Здесь тихо и спокойно. И здесь его родина. Где ещё расти его сыну, как не тут?

— Мам!? Мама!!!

В комнату вбежал малыш, и найдя меня глазами, широко улыбнулся беззубой улыбкой.

— Мамочка, я тебя искал.

Я протянула к нему руки, и он помчался в мои объятия.

— И зачем же ты меня искал?

— Тати дала мне это! Она сказала, что на картинке есть мама и папа…

Моё сердце пропустило удар, а в горле встал ком. Зачем? Зачем она дала ему это фото?

— Тати сказала, что вы когда-то лечили больных деток, которых спасал мой папа, — малыш опять тыкнул маленькими пальчиками в клочок бумаги, на которой мы стояли в обнимку рядом с его взводом.

— Малыш… Отдай маме это… Тати перепутала что-то.

Но он упрямился и никак не хотел отдавать злосчастный кусок моей памяти и боли. Кусочек мимолетного счастья, что я получила от судьбы…

Глава 1. Мила

Я продолжаю думать, что время лечит. Не перестаю слепо верить в то, что оно не уходит, словно вода сквозь пальцы.

Сейчас, сидя на крыше старого дома, я понимаю, что совершила безумство, на которое вряд ли вообще бы когда то решилась. Мне всегда не хватало духу… Не хватало силы признаться в ошибках, не хотелось решать проблемы. Я попросту бежала от них, пока они не догоняли меня, и не напоминали о том, что теперь их решить ещё сложнее.

В моих руках было моё время…

Но на что я его потратила? Что приобрела и кем стала?

Вы думаете, что сейчас с вами говорит потерявшая всё неудачница?

Нет… Мне всего двадцать семь…

Из этих лет я не вынесла ничего! Не научилась жить, не стала женой и матерью.

Я по прежнему была никем. Никто в месте, в котором мне больше не оказалось места.

Единственное правильное решение пришло внезапно и настолько быстро, что я и опомнится не успела, как стояла в консульстве и подписывала документы на получение визы волонтёра "Красного креста".

Видимо виной то, что мне до одури надоела моя жизнь. Вначале это была депрессия, которая вызывала стойкую апатию ко всему, что меня окружало.

Я словно кукла на батарейках, вставала и шла на работу, потом возвращалась домой.

А всё потому, что он оставил меня.

Забрал моё время и ушел.

Я ненавидела его настолько, что была готова в отместку закончить свою жизнь быстро и без сожалений. Была готова уйти.

Но для того, чтобы вырваться из этого состояния мне оказалось достаточно моих мизерных сил.

Я всегда хотела быть любимой. Знаю! Это звучит смешно, ведь все мы хотим быть любимыми, счастливыми, желанными…

И я была… Пока он не ушел…

Хотя, что уж врать себе. Я всё равно чувствовала, что это не навсегда, и этому придет конец.

Вы знаете, вот именно в этот момент, в моих ушах звучит красивая арабская музыка, а ветер играет с моими волосами. Он нежно касается моего лица, даря вечернюю прохладу после жаркого дня. В этой точке мира всегда жарко.

Здесь гибнут люди, они болеют и бедны. Они живут в деревянных хибарах, а воду пьют из болотного ручья, что протекает у посёлка.

Только увидев подобное, я смогла осознать, что родилась счастливой. Я не видела голода, не жила за гранью бедности, не болела так, как болеют эти люди!

Мы не ценим то, что имеем! И это правда.

Посёлок почти на границе Монголии, а такое ощущение, что это край мира. Время здесь словно застыло. Тут нет интернета, нет телевидения, нет сотовых. Иногда нет хлеба и чистой воды. Видимо это важнее, чем то, что я не могу позвонить подругам или сделать селфи на фоне пустыни, обрамлённой горами. Мёртвая земля и степи… Бескрайние сухие степи.

Могла ли я помыслить, что однажды окажусь здесь и покину уютный маленький городок в Украине? Уеду из страны, где люди сетуют о повышении цен на коммуналку, а сами ездят на иномарках из-за бугра?

Цинично и смешно… Но понять это можно лишь увидев то, что вижу перед собой я.

Иногда мне страшно. Я боюсь того, куда в следующий раз меня забросит судьба, и что мне придётся увидеть ещё?

Но, ощущение свободы, даже в таких условиях пьянит! Я рада что могу помочь людям, что вижу то, что сокрыто от глаз других.

Я рада, что так и не нашла себе место, но зато обрела себя!

— Милаш? Ты так и не рассказала нам, как попала в пятую группу?

Стоял сентябрь, и наша миссия в монгольских степях была завершена. Сейчас мы собирали вещи и лагерь, чтобы уже на рассвете вылететь в другое место.

Джимми, который жил с нами в одной палатке, был неприметным юношей. Конопатый и грузный парень, служил в миротворческих войсках США. Собственно потому и ночевал с нами — для защиты. Ведь нас могли запросто похитить, чтобы продать на чёрном рынке.

Я улыбнулась Джиму и села на топчан. Шершавая простынь пощекотала ладони, и я задумалась.

— Не знаю. Просто направили сюда, и я полетела.

И действительно… Я же никогда не задумывалась о том, куда меня перекидывают. Никогда не спрашивала о маршруте, а просто летела. Как может выбирать обычная медсестра? Ещё и самоучка, которая только курсы закончила?

— Ты же понимаешь, что это самый скверный выбор?

Джим улыбнулся и поправил амуницию, на которой висел автомат. Парень сел на противоположный топчан и присмотрелся ко мне.

— Мила, ты красивая женщина. Умная и воспитанная. Почему ты мотаешься по миру, вместо того, чтобы найти себе мужчину и выйти замуж?

Я рассмеялась и вдруг притихла. В глаза брызнули предательские слёзы, и приятное послевкусие комплимента омрачила горечь и тоска.

Я всё ещё помнила его. Помнила его руки на моей коже, вкус его губ и запах его тела.

— Я… Господи! Ради всего святого, прости!

Он увидел, как предательская слеза, сквозь улыбку покатилась по щеке и упала на мою ладонь.

— Всё хорошо. Не стоит извиняться!

Парень замялся, и быстро присев у моих ног, взял мои руки в свои.

— Я и правда не подумал! Просто…

— он опустил в нерешительности голову, а потом встряхнув плечами, видимо собрался с силами.

— Ты нравишься мне, Мила! Очень! И…

Я сжала его руку и он остановился.

— Нет, Джим! Я не могу дать тебе того что ты хочешь. Не смогу больше никогда!

Парень, словно пришибленный смотрел в мои глаза, и осознав, что это не попытка пококетничать или вызвать жалость, медленно поднялся.

— Спасибо за честность, Мила.

С того дня прошла неделя. Джима перевели в штаб в Афганистане, и дальше он с нами не полетел. Я догадывалась, что перевели его не просто так. Наверняка, он сам попросил об этом.

Тем временем я опять дышала. Но на этот раз это не был сухой воздух пустыни. Это были влажные джунгли и дикая природа.

— Милка! Стой!

Я обернулась и словила взволнованный взгляд своей подруги. Катя в отличие от Джима, и половины миссии американцев, была болгаркой.

Красивая девушка, статная брюнетка со смуглой кожей и пронзительными карими глазами. Она была хирургом, и то что делали её руки, можно было назвать лишь подарком небес.