Патриция Райс - Заблудший ангел

– Мне говорили, что должно пройти от четырех до шести недель, – прошептала она смущенно, не пытаясь помешать его испытующим пальцам, которые уже почти распустили шнуровку.

Пэйс почувствовал, как учащается ее дыхание, когда он дотрагивается до ее сосков. Им обоим было трудно, но ему именно сейчас необходимо это прикосновение. Ему необходимо увериться, что она желает его так же сильно, как он ее.

– Как насчет деток? Я хочу, чтобы ты полностью оправилась от этого, прежде чем мы заведем еще ребенка.

Пэйс не мог поверить, что это говорит он сам. Его первым побуждением было взять ее, и к черту последствия, но совесть в этой внутренней борьбе победила.

– Говорят, что, когда женщина кормит, шансов забеременеть меньше.

Это показалось ему совершенно нелепым. У женщин, которые сами не кормили, а отдавали детей рабыням-кормилицам, редко бывало много детей, а у цветных кормилиц обычно по дюжине. Но спорить не хотелось. От четырех до шести недель. А две с лишним уже прошли. Значит, осталось не так уж долго.

– Я подожду. Пусть умру, но подождать стоит. Осторожно и нехотя Пэйс отвел руки, не поддаваясь соблазну до конца распустить шнуровку.

– Джексон согласен купить твою ферму. Хочу поблагодарить тебя за это предложение.

Она слегка вздрогнула, когда он снова задел ее грудь, прежде чем снять корсет.

– Папа Джон одобрил бы это. Я думаю, будь он жив, он бы обрадовался, что я вышла замуж за тебя.

Пэйс за ее спиной невесело усмехнулся:

Он не одобрил бы моего сегодняшнего поведения у церкви.

Нет. И я тоже чувствую, что это нехорошо, но иногда мне кажется, что другого выхода не было. И меня это смущает.

Пэйс снял жилет и в некотором замешательстве смотрел, как она стоит, из скромности повернувшись к нему спиной.

Ты не сердишься?

Я сержусь на Джо Митчелла. Я сержусь на того, кто затеял ссору в таком месте. Я сержусь на себя, что не знала, как остановить драку. Я сержусь гораздо сильнее, чем следовало бы, но ничего не могу с собой поделать.

Губы Пэйса дрогнули в улыбке – его насмешило, что Дора, желая поскорее прикрыть наготу, накинула ночную рубашку прежде, чем развязала тесемки нижних юбок. Он никогда раньше не имел дела со скромной женщиной. Такое поведение ему понравилось.

– Тебе ничего не надо делать, только заботиться о Фрэнсис и смотреть за домом. Пусть я калека, но я могу за себя постоять.

Она повернулась и храбро взглянула на него, хотя он в это время стаскивал с себя рубашку.

– Ты не калека, Пэйс Николлз. Я не желаю этого больше слышать ни от тебя, ни от кого-либо другого. Ты жив. Ты имеешь хоть малейшее представление о том, что это для меня значит?

На глазах у нее навернулись слезы. Он с удивлением заметил их. Сколько он себя помнил, никто никогда не плакал из-за него прежде. Кроме Доры. Что-то встало на место, окончательно прояснилось, и он внимательно поглядел на жену.

– Ты тогда удержала меня от возвращения на войну, пока не кончилась битва. Почему?

В свете лампы слезы блестели, точно капли росы на васильках.

– Ты бы тогда погиб. Или встретил Чарли, который наверняка бы тебя убил.

Он не хотел ничего слышать.

– Как ты могла это знать? И откуда знала о времени сражения?

Бессмысленный, конечно, разговор, но дни, когда он в первый раз был с ней, неизгладимо врезались ему в память. Он ясно припомнил, как, вернувшись в Атланту, нашел один пепел. Теперь Пэйс был уверен, что Дора отдалась ему только для того, чтобы удержать от участия в том сражении. Он даже не понимал, как ко всему этому относиться.

– Я не знаю, – прошептала она. – Я всегда знала, где ты и как тебя найти. Я просто знала. Но это свойство с тех пор исчезло. Ты представляешь себе, как я страдала, не зная, где ты, после твоего отъезда?

Он этого не знал. И не хотел знать. До него лишь постепенно доходило ужасающее значение ее слов.

Соблазнив ангела своего детства, он буквально сверг его с небес на землю.

Они увидели экипаж задолго до того, как тот подъехал, и успели поспешно привести себя в порядок, чтобы встретить посетителей. Когда экипаж остановился у ступеней парадного крыльца, Пэйс вежливо помог Джози сойти, затем вынул чемоданы, в то время как Дора радостно поздоровалась с Джози и взяла на руки Эми.

Была середина мая, Фрэнсис начала спать по ночам, и Дора снова чувствовала себя по-человечески. Но она никогда не выдерживала сравнения с пышущей здоровьем Джози и ее броскими нарядами. Занимаясь домашними делами, Дора все еще надевала серые квакерские платья. Рядом с элегантной Джози она чувствовала себя служанкой.

Отослав экипаж, Пэйс взбежал по лестнице и взял Эми на руки. Девочка радостно завизжала и обхватила дядю за шею. Дора почувствовала прилив нежности к мужу. Несмотря на свои недостатки, Пэйс был хорошим человеком – он добр к детям. Дети, кажется, радовали его больше, чем что-либо другое.

Пэйс отнесся к Джози с подобающей случаю вежливостью, и Дора не заметила каких-либо чувств, скрытых за внешней любезностью. Возможно, она принимала желаемое за действительное, но позволила себе слегка расслабиться, пока не обернулась и не уловила выражение лица Джози. В нем была грусть и жажда чего-то недостижимого. У Доры заныло под ложечкой.

– Приятно снова тебя видеть, Джози, – сказал Пэйс. – Что, многовато янки в Цинциннати?

Джози слабо улыбнулась.

– Папа говорит, что я нужна ему. Я должна буду жить с ним, но, – закончила она весело, – я оставила здесь, очень много платьев и не могу все это просто так бросить. Кроме того, я должна была в конце концов увидеть мою маленькую племянницу. Эми всю дорогу только о ней и говорила.

Пэйс усмехнулся и пощекотал животик Эми.

– Хочешь посмотреть на свою маленькую кузину, куколка? Знаешь, она уже выговаривает твое имя, – пошутил он.

Он отнес ее к лестнице, обращая больше внимания на веселый детский смех, чем на то, что между женщинами возникла натянутость.

Как только Пэйс вышел из комнаты, плечи Джози поникли.

– Я не могу здесь оставаться. Я думала, что смогу, но ничего не получится.

Доре хотелось закричать, что она, конечно, согласна. Она почти торжествовала от сознания, что. Джози в свое время сделала неправильный выбор, и теперь будет страдать от этого так же, как тогда страдал Пэйс. Но она не могла этому радоваться. И только сочувственно проговорила:

– Это и твой дом, Джози. Чарли хотел бы, чтобы ты жила здесь.

Джози бросила на нее проницательный взгляд:

– Не морочь мне голову своим квакерским смирением, Дора. Пэйс даже не взглянул на меня, да и на тебя не слишком обращает внимание. Мы обе в этом увязли, нравится нам это или нет. Должна признать, что ты оказалась умнее меня. Ты сделала правильный выбор. Но я лучше тебя знаю мужчин и смогу вернуть его, если надумаю. Он обожает Эми. Он пойдет на все ради нее.

Дора прямо встретила ее взгляд.

– У него теперь есть собственная дочь. Здесь не может быть никакого соперничества. Чего ты хочешь, Джози? Я вижу, как ты несчастна.

– Твои любимые словечки! – ехидно заметила Джози. – Жизнь в этом доме такая, что если бы не ты, я, может, давно бы задушила мамашу Николлз в ее постели, а если бы Чарли не убрался на войну, могла бы убить и его тоже. Трудно остаться молодой и невинной, выйдя замуж в такую семью.

В словах Джози таилось зерно истины. Дора боялась признаться себе в этом. Она указала на стул:

– Садись и расскажи мне, что у тебя на душе. Джози села и стала теребить перчатки.

– Мой отец говорит, что мне пора подумать о новом замужестве. Поэтому он зовет меня домой.

Дора заметила, что она была в темно-синем, а не в черном. Такой выбор нельзя было осудить, но он, возможно, указывал на недостаточное уважение к памяти молодого супруга, убитого во имя того, что он считал справедливым. Но вправе ли она порицать ее за это?

Ты еще молода, – осторожно произнесла Дора. – Эми нужен отец. Может быть, твой папа прав.

Я не хочу снова выходить замуж, – возразила Джози почти со злостью. – Я не хочу, чтобы еще один мужчина куражился надо мной. Я этого не сделаю. По словам папы, он хочет быть уверен, что земля после его смерти перейдет в надежные руки. Так почему бы не нанять кого-нибудь? Я не желаю, чтобы меня продавали, как рабыню на торгах.

Дора переплела пальцы и пристально посмотрела на невестку.

– Не так-то легко сейчас кого-нибудь нанять. Можешь спросить Пэйса. А твой отец нездоров. Его тревожит, что будет с тобой и с твоей матерью после его кончины. Я понимаю, почему он так говорит. – И не очень удачно добавила: – Но тебя я тоже понимаю.

Джози неподвижно смотрела мимо Доры в одну точку. Она готова была разрыдаться.

– Что мне делать? Дора немного подумала.

– Он не может принудить тебя к замужеству, – сказала она осторожно.

– Но если он завтра умрет, я не смогу содержать усадьбу в порядке. Она значит для него все. Это вся его жизнь. Ты же сама знаешь, как для тебя важна ферма твоего отца.

Дора промолчала о том, что охотно рассталась с фермой, когда подвернулся случай, ведь Пэйс сказал всем, что Джексон, как и прежде, только арендует участок.

– Разве ферма для твоего отца значила больше, чем ты? – спросила Дора тихо.

Джози было ощетинилась, но потом задумчиво ответила:

Не знаю. Может быть.

Если так, то он не заслуживает твоего уважения и ты не должна жертвовать собой ради него. Человек важнее, чем земля, Джози. Тем не менее, не пренебрегай пожеланиями своего отца. – И продолжала более осторожно: – Он может быть прав. Хороший человек тебя не обидит. Он будет любить и уважать тебя. Но не выходи замуж только для того, чтобы угодить отцу.