Когда он вернулся, вид у него был не более хмурый, чем обычно. Дора восприняла это как добрый знак, но когда Пэйс спросил, не хочет ли она пойти в ресторан, Дора отрицательно покачала головой. Ей хотелось как можно скорее очутиться подальше от здания суда, прежде чем случится неизбежное.

Она просто не привыкла лгать. Дора уже подыскивала в уме слова, чтобы спросить, как обстоят дела с документом, когда Пэйс прервал поток ее размышлений вопросом:

– А где Джози и Эми?

– Они болели. И Джози решила сразу уехать, как только Эми немного оправилась, чтобы вынести дорогу. Они побудут несколько дней у родителей Джози.

Тут Дора закусила губу, надеясь изменить тему разговора, но Пэйс, думая о своем, продолжал расспрашивать.

– А почему поля не вспаханы? Неужели никого из работников не осталось?

– Только Солли. Он не может все успеть. В хижинах еще осталось несколько женщин, но у них маленькие дети и они не могут пахать.

– А почему бы не нанять работников? Почему Джози этого не сделала?

Дора пожала плечами:

– А кого нанимать? Президент объявил, что рабы свободны. Штат Кентукки этого не признал. Законы за время твоего отсутствия не изменились. Свободный негр не может жить в Кентукки как законный гражданин. И во всем штате не найдется ни одного белого, который согласился бы выполнять работу негров. Я бы сама этим занялась, но сейчас я не в состоянии. И если такое положение продолжится, мы все будем голодать.

Пэйс еле слышно выругался.

– Но почему тогда Джози не продаст проклятую усадьбу? Это дало бы возможность продолжительное время жить не нуждаясь.

Дора вопросительно взглянула на него:

– Но ферма не принадлежит Джози. Оба, и Чарли, и твой отец, выбрали наследником тебя.

Наверное, она не очень ясно выразилась в письме, но Пэйс так был поражен ее словами, что у нее не хватило духу сказать о решении шерифа и документе, на котором стоит ее подпись.

– Меня? Они сделали меня владельцем? Какого черта они ожидали от меня, каких действий? Я никакого понятия не имею о земледелии.

Дору развеселило его удивление, и она засмеялась:

– Но и Джози тоже. Думаю, у них обоих было подозрение, что она продаст усадьбу при первом же подходящем случае.

Дора перестала смеяться и взглянула на Пэйса внимательнее.

– Думаю, они считали, что ты скорее, чем она, захочешь оставить за собой владение.

– Ну, значит, они ошиблись. Я ничего не смыслю в фермерском труде и не собираюсь учиться.

Через минуту он поуспокоился, вздохнул и сказал:

– Ну, сдается мне, надо нанять человека, который в этом разбирается. И тебе, и остальным надо где-то жить, пока я не найду себе пристанище. И тебе потребуется какой-то доход. Не знаю, можно ли эту собственность продать так, чтобы какое-то время продержаться.

– У меня есть собственный дом, – негодующе возразила Дора. – Тебе нет нужды беспокоиться обо мне.

Он быстро взглянул на ее большой живот.

– Конечно, нет. Ты ведь пойдешь сама пахать, родишь в кустах и, покончив с родами, снова примешься за пахоту. Не глупи, Дора. Ты теперь моя жена. И, так или иначе, но я должен за тобой присматривать.

– Я не желаю, чтобы за мной присматривали, – ответила она по-детски капризно. – Я устала от постоянной опеки. И для разнообразия хотела бы сама о себе позаботиться. Ты можешь идти своим собственным путем. До этих пор я прекрасно обходилась своими силами.

– О да, поистине прекрасно. Ты только что призналась, что была слишком невежественна и не подозревала, как делаются дети. Черт побери, на свете еще много такого, о чем ты не знаешь, и я не допущу, чтобы ты узнавала об этом на собственном тяжком опыте. Кто-то должен заботиться о простодушных созданиях вроде тебя.

Наверное, он был прав, но Доре это все не нравилось. Она замолчала и зло смотрела вперед на дорогу. Она еще не вполне осознала, что уже замужем и что Пэйс имеет право на все эти пространные заявления. И она это скоро поймет. Вопреки всем разумным основаниям, она купила законное имя для своего ребенка в обмен на тиранию брака. И может быть, она сама нуждается в хозяине.


Наконец к ночи небо покрылось тучами, похолодало и запахло дождем. Под дубами уже цвели маргаритки и на иудином дереве набухли кроваво-красные бутоны. Погода в штате Кентукки не жаловала посланцев весны.

Дора что-то неразборчиво бормотала себе под нос, надевая тяжелую фланелевую ночную рубашку. Под порывом северного ветра в окнах дребезжали стекла, он гулял и в спальне, грозя погасить свечу. В маленькой комнате, рядом со спальней Харриет, не было ни камина, ни печи. Дора уже считала, что с зимними холодами покончено. Теперь, оказывается, снова необходимо укрыться тяжелым шерстяным пледом.

Она пыталась не думать о том, что сейчас делает Пэйс. Он наскоро перекусил и уехал в город сразу же после того, как они вернулись из окружного суда. И даже не потрудился объяснить матери, что теперь они с Дорой законные супруги, предоставив это жене. Старуха восприняла новость очень благодушно, хотя, наверное, забыла о ней через две минуты. Но так или иначе, на этом месяце беременности подобное известие воспринималось как счастливое разрешение всех проблем.

Пэйс вернулся раньше, чем она предполагала. Он отвел лошадь в конюшню и вычистил ее. Там Пэйс застал Солли, и, наверное, они обсуждают, с чего начать. И ей вовсе не следует рассчитывать на какие-то перемены в раз и навсегда заведенном порядке только потому, что сегодня их первая с Пэйсом брачная ночь. Судя по всему, Пэйс женился на ней только из-за ее живота. Хотя сейчас она, наверное, кажется ему безобразной.

Дора задула свечу и вползла под одеяло. Ее еще била дрожь. Она обняла себя, чтобы поскорее согреться, и впервые за весь прошедший день полюбопытствовала, а каково бы это было спать в одной постели с мужем. Как странно звучит это слово. Она не собиралась выходить замуж. И не чувствовала себя замужней. Листок бумаги, узаконивший ее отношения с мужчиной, еще не перевернул ее жизнь вверх дном. Став замужней, она занялась теми же повседневными обычными делами. Пэйс с тем же успехом мог еще пребывать в армии, так мало было заметно его присутствие в доме. Можно было сделать вид, что они вернулись в прежние времена, когда она находилась в доме на положении гостьи, а он был студентом и изучал право.

От подобных мыслей ее отдых не стал спокойнее. Ребенок безостановочно толкался в животе, и Дора попробовала найти более удобную позу. Скрипнула кровать, и женщина замерла, надеясь, что Харриет ничего не услышала. Иначе она может попросить принести воды или еще что-нибудь, узнав, что Дора расположилась рядом, ей так не хотелось вылезать из теплой постели на холод. Ветер свистел и стучал задвижками. Похоже, выпадет снег. Она это чувствует. Дора повернулась спиной к двери, притворяясь, что вовсе не прислушивается, не раздадутся ли на лестнице шаги Пэйса. Он имел полное право провести всю ночь вне дома, пить до рассвета и вообще делать что заблагорассудится. Она же имеет право только на его имя, и будет ему благодарна, если он станет с ней обращаться, как обращался всегда и ей не придется опасаться неприятностей, связанных с ее представлением о том, что такое жена.

Дора почти убедила себя во всем этом, когда дверь спальни скрипнула. Наверное, она была в полудреме, потому что не услышала, как он поднимался по лестнице. Зачем он пришел?

Дора знала, что это Пэйс. Она каким-то непостижимым образом ощущала его физическое присутствие, его рост, вес, даже плотность сложения. Это не Джози, та намного ниже и легче. В доме не было других мужчин, и сомневаться в принадлежности неизвестного пришельца к мужскому роду невозможно.

– Она ощутила, как пахнет конским потом, виски. И тот особый мужской запах, который издавал только Пэйс. Дора притворилась спящей. Он сейчас уйдет к себе в комнату. Неизвестно, что ему здесь понадобилось, но она совсем обессилела и ничего не может ему сейчас дать. Ребенок вытягивал из нее все силы и соки; хотя Дора и старалась бодриться, но ей не хотелось, чтобы Пэйс об этом знал. Она не желала, чтобы ощущение бремени, ко­торое он взял на себя, тяготило его еще больше.

Услышав шорох снимаемой одежды, она вся сжалась от напряжения. Но он же не ляжет? Кровать слишком узка и мала, а комната – смежная со спальней его матери. И она на седьмом месяце беременности. Как он думает вести себя в подобных обстоятельствах?

Но он уже ложился рядом с ней.

Ледяные ладони коснулись ее рукава. Дора было, запротестовала, но он уже вытянулся, прижавшись грудью к ее спине, чтобы поскорее согреться. Дора едва не задохнулась от негодования, когда вдруг почувствовала, что он совершенно голый.

– Что ты задумал…

– В комнате просто стужа, – прошептал он ей в затылок. – Как ты можешь терпеть такой холод? Сними рубашку, чтобы мы могли теснее прижаться друг к другу.

Снять рубашку? Дора бросила на него недоумевающий взгляд через плечо. Голый волосатый мужчина влез к ней в постель и требует, чтобы она сняла рубашку. Да такое даже присниться не может.

– Не сниму, – ответила она, – здесь холодно. А кроме того, я не могу быть тебе сейчас женой. Это невозможно.

Пэйс ответил, щекоча ей ухо:

– А может, мы бы и исхитрились, если бы подумали, как это сделать, но мне сейчас хочется просто согреться. Чувствуешь тепло? Уже начинаем согреваться. И будет еще теплее, если ты снимешь рубашку.

Да, ей было уже очень тепло. Она буквально пылала, но не видела никакого смысла в том, чтобы раздеться и явиться перед его взглядом во всем своем безобразии. Сквозь ткань рубашки она ощущала тесное прикосновение его чресел. И покраснела при мысли, как это будет чувствоваться, если на ней ничего не останется.

– Не могу, – яростно пробормотала она, – что, если меня позовет твоя мать?

– Господи Боже! Она все еще вытаскивает тебя по ночам из постели, не считаясь с твоим положением? Я с ней поговорю об этом утром. А сейчас давай стащим с тебя это одеяние. Завтра здесь будет спать Энни и прислуживать ей по ночам, если потребуется. А пока займемся своими делами.