— Прежде чем продолжим, скажи, как тебя зовут? — спросила Поппи через плечо.

Он с приятным изумлением хмыкнул.

— Только поняла, что у тебя в доме незнакомец и у тебя вообще нет информации, которую ты можешь предоставить копам, если окажется, что он — преступник и насильник?

Глаза Поппи округлились, и она повернулась к нему.

— А ты им являешься? — Об этом она даже не подумала. Боже, какой же идиоткой она была! Джимми всегда ругал ее из-за того, что он была слишком доверчива к людям, и она полагала, что он был прав на этот счет. В конце концов, она каждый раз верила ему, когда он говорил, что будет работать допоздна. Что ж, теперь она была опытна. Или, по крайней мере, считала себя таковой, пока не совершила эту большую оплошность.

— Являюсь ли я кем? — спросил мужчина, уголок рта дернулся в усмешке, а в темных глазах шутливо плясали огоньки.

Ей действительно не стоило находить его привлекательным сейчас, принимая во внимание, что он мог оказаться беглым заключенным или кем-то в этом роде. Даже не имело значения, что он был белым, словно стена позади него, или что его губы посинели, поскольку из-за того, как его взгляд блуждал по ней с неприкрытым вожделением, Поппи ощущала покалывание, которое поднималось от кончиков пальцев на ногах и разливалось меж бедер.

Прошло много времени с тех пор, как мужчина смотрел на нее так. Словно был готов съесть ее.

Уловив себя на этой мысли прежде, чем она могла поддаться его очарованию, Поппи сознательно стиснула зубы и прищурилась, глядя на него.

— Ты преступник? Не похож, но то же самое говорили о Теде Банди1, перед тем как нашли трупы.

Он издал небольшой гортанный смешок.

— Нет, я не преступник. Меня даже никогда не арестовывали, но ты правда считаешь, что я бы признался, если бы был убийцей?

Она предположила, что он не признался бы, и, по правде говоря, не причисляла его к преступникам. Одна только одежда: пиджак, брюки и рубашка на пуговицах — говорила о многом. Он излучал власть и явную мужественность, как будто бы он владел комнатой, всем и всеми, кто находился в ней. Вел себя непринужденно, что было очевидным по тому, как он прислонился к стене перед ней, словно ему было наплевать, что он был в том, в чем мать родила, и только лишь одеяло скрывало его от ее взгляда. И отчего же ему было смущаться? Несмотря на многочисленные ушибы, от его вида текли слюнки, она чувствовала, что он тоже знал об этом. Если бы ей нужно было определить, чем он занимается, то ему бы подошел офис где-то в многоэтажном здании, где перед ним отчитывались люди и никак иначе.

Что ж, из-за развода Поппи была презренной женщиной, она никому не отвечала взаимностью.

— Залезай в воду, — сказала она, показав пальцем на ванну.

Он нахмурился, услышав ее тон. Очевидно, что мужчина испытывал проблемы с осмыслением внезапной смены ее настроения, но, являясь мудрым человеком, не прокомментировал это изменение.

Выровнявшись во весь рост, он сбросил с плеч покрывало, и Поппи почти с замиранием наблюдала, как оно полетело на пол, растекшись лужицей у его ног. Источая недюжинную самоуверенность, мужчина осторожно прошел мимо нее, рассчитывая каждый свой шаг, все еще умудряясь выглядеть так, словно все было под его контролем, и погрузился в воду, издав вздох, который был воспринят Поппи как проявление нежности.

У Поппи почти потекли слюнки, но ее восхищение быстро сменилось обеспокоенностью, когда ее взгляд упал на бледные синяки, усеявшие его руки, грудь и спину. Как же раньше она их не заметила?

— Что произошло? — Прежде чем она могла остановиться, Поппи расположилась у ванны, ее рука воспарила над его грудью. Осознав, что собиралась сделать, она отдернула конечность, словно обожглась. — Гм...

Он просто осмотрел себя, нахмурившись, когда увидел повреждения.

— Попал в автомобильную аварию, — просто пояснил он, касаясь особенно большого синяка на ребрах, который грозил позже превратиться в нечто похуже.

Поппи охнула.

— Автомобильную аварию? Именно поэтому ты находился на улице?

Потеряв интерес к ушибам, мужчина положил голову на край фарфоровой ванны и закрыл глаза.

— Это были долгие выходные, и по дороге домой я задремал и потерял контроль над управлением. Следующее, что помню, — я проснулся в канаве. Твой дом был первым, встретившимся мне на пути.

Что ж, услышанное ее не удивило. Дом располагался в глуши, где в поле зрения на километры не было ни души. Это была небольшая деталь, которая подкупила ее, но теперь она засомневалась, не ошиблась ли она. А что, если бы это она съехала с дороги? Проселочные дороги хорошо не освещались. Освещения фактически не было вовсе, поэтому такое могло легко произойти. Прошло бы много времени, прежде чем кто-то проехал бы мимо, чтобы помочь ей.

— Разве у тебя нет мобильного телефона? — спросила она.

— Сломался.

Ее начала раздражать сама идея того, что он был в опасности без вспомогательных средств, ничего подобного могло не произойти.

— Какого черта ты делал на дороге в такую ночь, если не мог держать глаза открытыми? — требовательно спросила она, прислонив кулаки к бедрам. — Ты мог не только сам погибнуть, но и убить кого-то!

Его глаза распахнулись и сосредоточились на ней.

— Но я никого не убил, — ровно произнес он.

— Но мог, — прорычала она, сузив глаза. Он нисколечко не испугался.

— Но. Я не убил, — пророкотал он, отчетливо выделяя каждое слово.

— Мне следует позвонить в полицию, — сказала Поппи, повернувшись, чтобы уйти. Если его машина была в кювете, кто-то мог наткнуться на нее и обеспокоиться, не найдя водителя. Что, если дома его ждала семья? Мысль о красивой женщине, ждущей его, и, возможно, парочке детей по какой-то причине не пришлась ей по душе, но она отбросила это ощущение, напомнив себе, что знала об этом мужчине ничтожно мало.

— Подожди минутку. — Он поймал ее за запястье и потянул назад, из-за чего она потеряла равновесие, и, когда она развернулась, лодыжка подкосилась и Поппи потеряла точку опоры. Он крепко удерживал ее запястье, а ее рефлексы были недостаточно быстры, поэтому ни один из них не смог предостеречь ее от падения. Они уставились друг на друга широко открытыми глазами, и следующее, что она поняла, — вода вокруг нее брызнула в стороны, перелившись через край ванны, намочив ее волосы, одежду и попав в глаза.

Голова Поппи закружилась. Первое, что она осознала, — она намокла. Второе —она была прижата к чему-то теплому и твердому. Она быстро заморгала, и первое, на что натолкнулся ее взгляд, была гладкая загорелая кожа мужской груди, затем, проследовав вниз по рельефу, она обнаружила, что его руки обхватили ее за талию. Подняв голову, они встретились взглядами, и сердце Поппи пропустило удар. С этого ракурса она смогла рассмотреть, что у него на подбородке была небольшая ямочка, на нижней губе посередине проходил небольшой порез — как она могла предположить, из-за аварии, — что делало губу еще более полной, чем она помнила, а его глаза были такого черного цвета, что зрачки терялись.

Взглянув опять на его губы, она удивилась мощному желанию ощутить его уста на своих. Подобно зажженной спичке, которую кинули в лужу бензина. Тепло растеклось в животе, и она ощутила, насколько стала влажной, даже находясь в воде.

Его лицо исказила гримаса.

— Твой локоть раздавит мои яйца, — сказал он.

Его едва слышный голос был словно ушат холодной воды для ее частей тела ниже поясницы.

— О мой Бог! Мне так жаль.

С его помощью она смогла выбраться из ванны и встать на ноги. Повсюду была вода. Схватив из корзины возле умывальника полотенце, она попыталась, насколько могла, вытереть пол, затем разложила еще одно полотенце, чтобы он позже не поскользнулся, вылезая из ванны. Она была очень смущена — этот факт усиливал Бо, который стоял в дверях и таращился на нее с обвинением в его душевных карих глазах, — но она не смогла не оглянуться на мужчину. Он уставился на нее. Осмотрев себя, она осознала, что ее ночная рубашка была почти полностью прозрачной и прилегала ко всем изгибам, ничего не оставляя для воображения. Не удивительно, что он и Бо сосредоточили свое внимание на ней. С таким же успехом она могла быть голой! Тотчас же она схватила с вешалки полотенце, которое повесила для мужчины, и завернулась в него.

Повернувшись к нему лицом, она высоко подняла подбородок и умудрилась сказать несколько слов:

— Полагаю, ты можешь сам помыться?

Она скрестила указательный и средний пальцы, чтобы он подтвердил ее предположение, потому что она не была готова выполнить эту задачу. С текущим положением ее эмоционального состояния она могла домогаться мужчины. Не то чтобы он непременно был против. Казалось, мужчины готовы к этому в любое время, но Поппи не принадлежала к типу женщин на одну ночь. Она нуждалась в близкой связи с кем-то. Ее трусики полностью промокли, и это было совсем не связано с водой, это имело отношение к тому зрелищу, что он из себя представлял — сильный самец с достаточной степенью самоуверенности, чтобы заполнить комнату.

Как давно у нее не было секса?

Слишком давно, но она не собиралась спать с первым встречным, который ввалился с улицы. У Поппи были свои стандарты. Просто ей не везло, что этот мужчина, казалось, подходил под все параметры от одного до десяти.

— Справлюсь, — ответил мужчина, отворачиваясь в сторону и глубже погружаясь в воду.

Едва заметно кивая, Поппи шагнула ближе к двери, и волна разочарования захлестнула ее. Она не была уверена почему, но его отказ причинил острую боль.

— Хорошо. Я буду дальше по коридору, если тебе что-то понадобится. —

Она едва успела сделать шаг за дверь ванной комнаты, как его хриплый голос окликнул ее:

— Ты все еще хочешь знать, как меня зовут?

Сердцебиение Поппи подскочило, когда она медленно повернулась к нему лицом.