Мир вокруг превратился в сплошную какофонию звуков: звуки двигателей вездеходов, снегоходов, лай собак, шипящие голоса по рациям, передающие друг другу команды, крики и выстрелы. Первые дома показались вскоре после начала операции. По словам Максима, в обычной ситуации сюда бы притащили психологов и оставили бы спецназ стоять на страже — они попытались бы договориться. Но едва засвистели первые пули, стало ясно: никто не собирался сдаваться добровольно.

Наверное, я навсегда запомню этот момент. Спецназовец рядом со мной приказал скрыться и не высовываться, пока не будет команды «отбой». Здесь все решали не эмоции, а чужое хладнокровие и профессионализм. Едва в лучах солнца забегали красные точки от прицелов, показалось, будто бы весь мир погрузился в вакуум. В какой-то момент я не выдержал, услышав о том, что они ликвидировали «цель» — Михаила Серова. Сорвался с места, игнорируя все крики позади и приказы Оленева, что раздавались в наушнике.

Их было не так уж и много. Часть лежала на землю, посреди снега, все еще удерживая оружие без возможности когда-либо снова поднять его. Кого-то тащили к подъехавшим машинам и слышался звук летящего вертолета. Во всеобщем хаосе заброшенной деревни, слыша собственное дыхание, я оглядывался в надежде увидеть лишь одно лицо — вот только Лили нигде не было.

— Где заложники?! — услышал голос одного из сотрудников силовых сил, удерживающих огромного парня и девушку подле него. Их я узнал сразу: Владимир и Олеся, те самые, кто помогал Михаилу в его преступлениях и участвовали с ним делах.

— Ай! У меня плечо прострелено, урод! — заорал парень, едва я шагнул в их сторону. — Не знаю я! Девчонка была вместе с тем мужиком их охраны Доронова! Куда ее дели потом — не в курсе!

Он поморщился от боли, стоило скрутить его уложить лицом вниз под отчаянные вопли девчонки.

— Вы что творите, это произвол!

Я снова огляделся, но повсюду были только сотрудники спецназа в белой, скрывающей их в снегу форме. Среди раненных и захваченных участников «Зеленого слона» Лили тоже не было. Более того, едва я бросился к старому дому, заметив выходящего из него Макса, он покачал головой.

— Где Лиля? — хрипло выдавил, чувствуя, как бешено стучит сердце в груди. На меня посмотрели сурово, сквозь очки во взгляде тезки моего друга я отчетливо прочёл одно чувство — сожаление.

— Мы нашли только Семена Бурковского в тяжелом состоянии, — он удержал меня, не давая сдвинуться с места. Едва я заметил нескольких спецназовцев, выходящих из дома следом.

— Он должен знать, где она, — выдохнул я, оглядываясь в панике и не чувствуя холода, хотя шапку потерял еще где-то в лесу во время поездки. Кажется, сорвало веткой. — Спросите у него!

— Амир! — Максим прикрикнул, придерживая меня за плечи, встряхнув и глядя в глаза. — Ее тут нет, слышишь? Мы обыскиваем каждый дом, но пока не нашли. Возможно они держали их в разных, может она где-то еще здесь. Бурковский в лихорадке, мы ничего не смогли от него добиться. Он лишь шептал о ее криках и все.

— А Михаил? — выдохнул я, используя свой последний возможный шанс.

Он хочет наш завод? Мои деньги? Моей крови? Я ему все это дам. Спасу из тюрьмы. Перевезу хоть в Уругвай. Пусть только скажет, где она!

— Он мертв, Амир.

И кажется мой мир в миг обрушился. Я просто захлебнулся воздухом и почувствовал, наступающую темноту. Она просто накрыла меня без шанса на просвет, стоило услышать собственный приговор. Мертв. Мертв.

Слышишь Амир?

Он умер и больше никогда ничего не скажет.

— Эй, этот упрямый баран бодается! Кто-нибудь помогите с ним. Блин, что за мерзкое упрямое животное! Черт!

— Бе-е!

Я дернулся, заметив что-то темное в расплывающемся светлом пятне, коим сейчас выглядело все вокруг. Спецназовцы закричали, бросаясь в разные стороны. Пока сошедшее с ума рогатое парнокопытное гонялось за ними вокруг дома. Узнал я его, признаться, не сразу. Черный горный баран Эмир гордой поступью топтался копытами по снегу и недовольно тряс головой, издавая звуки, топчась у самого входа в дом.

— Мбе-е-е.

— Да бросьте вы это животное, — огрызнулся один из ребят, недовольно косясь на барана. — Где они вообще его взяли? Давайте, продолжайте обыск, нечего пялиться.

Баран упрямо смотрел на меня, я на него. Не знаю, что это животное пыталось мне сообщить, но он снова и снова тряс головой, отчаянно топча копытами снег у крыльца дома. Я снова оглядел его и убрав руки Максима, решительно шагнул к нему.

— Доронов? Ты куда? — ошарашенно выдохнул следователь, поправляя очки.

— Переверну это место к чертовой матери, — рявкнул, ступая на первую скрипнувшую ступеньку…

Глава 40

Лиля

Мне было холодно. Озябшие руки, саднящие от многочисленных ран и ссадин, болели, пока тело отчаянно колотило. Не знаю, виновата ли была в этом низкая температура или может мой организм получил ударную дозу адреналина. Сейчас, глядя перед собой в темноте, разглядывала очертания стен бетонной коробки в полной тишине.

Идеальное место, чтобы заставить человека исчезнуть навечно. Никаких звуков, никаких посторонних шумов. Возможно, запас воздуха тут тоже был ограничен, этого я не знала. Во всяком случае, ползая по полу и исследуя стены хоть на какие-то возможные отверстия — не нашла ни одного. Ничего, кроме старых разбитых часов где-то в углу. Именно их я держала сейчас в руке, обводя подушечкой пальца разбитый циферблат.

Сколько прошло времени? Найдет ли меня кто-нибудь? И где тот человек, чьи часы я нашла тут? Думать о том, что здесь уже до меня кто-то умер, не хотелось. Маленькая призрачная надежда теплилась в душе, что Амир сумеет отыскать меня. Ведь Семен же наверняка услышал мои крики, верно? Или нет?

Тихонько всхлипнув, обняла себя за колени и уткнулась спиной в ступеньки. Ногти давно были содраны до крови — я пыталась докричаться хоть до кого-нибудь. Стучала в люк, била кулаками, разбивая костяшки до тех пор, пока не выдохлась. Это было совершенно бесполезно. На той стороне меня никто не слышал, потому что люк слишком плотно прилегал к основанию. Судя по тому грохоту, что я успела услышать — Михаил сверху еще и что-то сбросил. Велика вероятность, что полиция просто может не найти это место.

От этой мысли в груди заныло, и я снова всхлипнула, прижавшись головой к стене. Слезы телки, отчего едва заметные очертания стен расплывались. Выдохнув, прикрыла глаза, стараясь сосредоточиться. Паника убивает, так может стоило ее унять и попытаться подумать о чем-то хорошем? Что лучше всего подходит для унятия дрожи в коленях и приведения нервной системы в порядок?

История!

И ничто сейчас не успокаивало меня больше, чем воспоминания событий Холодной войны по годам и датам. В конце концов, хотя бы перед смертью повспоминаю что-то хорошее из жизни: бабушкины лекции прямо на ночь вместо сказок.

— Шестнадцатое апреля тысяча девятьсот сорок восьмого года — создана Организация европейского экономического сотрудничества. СССР заключил договоры о дружбе, сотрудничестве и взаимопомощи с Румынией, Венгрией, Болгарией, Финляндией. Тысяча девятьсот сорок девятый год — произошёл раскол Германии на ФРГ и ГДР…

По мере того, как всплывали в моей памяти даты, нервное напряжение немного отступало, притупляясь и заставляя сердце замедлить свой ритм. Стук за стуком я чувствовала, как меня отпускают тиски навязчивого ужаса перед голодной мучительной смертью в этом подвале, уступая философским размышлениям о моменте, когда меня найдут ученые. Ведь через пару десятков лет, может больше, кто-нибудь обязательно начнет сносить эту деревню или проводить раскопки. Наткнуться на мою каменную тюрьму, увидят мой одинокий несчастный скелет в окружении остатков лохмотьев из одежды.

— И на табличке напишут: неизвестная особь женского пола. Умерла голодной смертью в подвале: одна, в тоске и без детишек. Ни одного котика рядом не нашлось — вранье все ваши сказочки про сорок котов, — буркнула я, нервно издав смешок. Один, затем второй, а после со мной случилось то, что должно было — истерика.

Я залилась смехом, игнорируя катящиеся по щекам слезы и мотая головой из стороны в сторону. Дура ты Лиля, полная беспросветная идиотка. Никаких шансов исправить свои косяки, ни извинится. Может мне вовсе померещилось и Амир сюда не приехал. Зачем ему, в конце концов, какая-то чокнутая рыжая девица, у которой семь пятниц на неделе и две во вторник? А я еще просила его отца забрать его обратно! Ха! Кто бы меня куда-нибудь отсюда забрал. Хоть бы и в психушку.

— Даже барана не спустили, хоть бы поговорить с кем было, — всхлипнула, обнимая себя крепче и прикрывая глаза.

Наверное, я задремала, не знаю. Мне показалось, что сквозь вату слышаться какие-то странные долбящие звуки. Будто кто-то сверху ломится в мой уютный и такой темный мирок — нагло и беспрецедентно. Эй, Смерть, уходи. Еще рано меня забирать, кислорода тут достаточно, разве что хочется пить.

Лишь спустя минуту до меня дошло, что грохот сверху — это попытки открыть чертову крышку моего бетонного гроба. Я вздрогнула, недоверчиво подняв голову, осторожно перебираясь по ступенькам выше. Наплевав на пыль, грязь и сжимая в руке свой найденный трофей последнего узника этого недружелюбного местечка. Стоило оказаться ближе к люку, как тот распахнулся и яркий свет ударил мне прямо в глаза, заставляя зажмурится с непривычки после долгого нахождения в темноте.

— Вот она! Помогите ее достать!

Я только успела привыкнуть и увидеть знакомые черты, когда сильные руки помогли выбраться наружу. Затем крепко прижали к груди, дав вздохнуть знакомый аромат туалетной воды с убаюкивающим запахом морских волн. Закрыв глаза, крепко сжала ослабленными пальцами мягкую плотную шерсть зимнего пальто Амира, чувствуя его губы у самого уха, и услышала тихое: