А ведь все было так очевидно. Мне бы еще в первый раз задуматься о такой мелочи — всего можно было бы избежать.

Набираю номер Бубликова. Слыша его усталый голос на том конце:

«Доронов?»

— У меня к тебе большая просьба, — оглядываюсь, пока остальные смотрят на меня озадаченно. — Надо найти все что можно на одного человека.

«Уже другого?», — фыркает он на том конце, а прикрываю глаза.

— Да.

Уже будучи внизу, спеша к машине, где сидит предполагаемый предатель, мой взгляд падает на перевернутую металлическую мусорку. В куче использованной марли и ваты лежат уже повядшие белые лилии. Такие же, как цветок, найденный наверху. Мои пальцы самопроизвольно сжимаются, а под бинтами жжет обработанные антисептиком костяшки.

«Передайте ей, ладно? Пусть выздоравливает, а я зайду тогда завтра»

— Доронов? — осторожно пихает меня в плечо Антонина Васильевна, заметив мою задержку. — Что увидел?

— Слоновью смерть, — процедил сквозь зубы, отворачиваясь.

Глава 37

Амир

Из всего происходящего — худшим было то, что нам приходилось ждать. Терпеливо смотреть на часы, отсчитывая секунды. Мне казалось, что прошла уже целая вечность с момента похищения Лили, — а оказалось всего несколько дней. Бешеных, сумасшедших суток, наполненных тревогой.

Игра в «незнайку» началась прямо в тот же день, когда я вышел из клиники и привычно приказал Георгию ехать в офис. Сколько их, кто они — мы не знали. Проверять каждого работника было не по силам даже с помощью полиции. Макс Оленев на третий день просто переступил через себя и огибая все инстанции, дал компании Бубликова полный ход: позволил взломать данные людей, числившихся в подозреваемых.

Разумеется, в суде подобные доказательства было использовать нельзя. Но нам оно было пока не нужно. Отцу, мне нужны были лишь те, кто точно имел хоть какое-то отношение к организации «Зеленый слон», или работал с Михаилом Серовым.

При мысли о последнем, у меня буквально сжались пальцы в кулаки.

— Ты просто урод, ты в курсе?! Разрываешь контракт, соображаешь, чем тебе это грозит, Доронов? Неустойка, потери, да я тебя по судам затаскаю!

Отец поморщился, потирая ухо и бросил взгляд в сторону невозмутимого меня. «Скандал» с разрывом договора между нами и фирмой Макса оказался, как нельзя кстати. Пока Еремин разливался соловьем, обещая нам небесные кары, а мне лично набить морду — Оленев и его команда отслеживали всех сотрудников безопасности, находящихся вблизи.

Час назад зал совещаний был переполнен. Недоуменные директора, часть сотрудников — неподдельный шок и неверие. Слова о передаче завода в ведомство города Москвы вызвало необычайный шквал. На нас набросились люди, внезапно рискующие остаться без возможной работы. Да что говорить, вечно нетрезвый Водянов впервые явился в галстуке и отглаженном пиджаке изъявлять свое недовольство руководством.

Затем показательное выступление Макса так, чтобы слышала большая часть охраны. Не знаю, сработало ли, но повсюду были напичканы прослушки и специальное оборудование отслеживало каждый звонок из здания. Ради этого Оленев поднял среди ночи прокурора. Судью и заставил работать все в усиленном режиме, хоть без связей отца не обошлось. Это был максимум, который мы могли сделать. Пришлось устроить очередную внеплановую пожарную тревогу. Оправдались приказом об обязательном прохождении таких вот действий после взрыва: пока полиция устанавливала оборудование, мы избавились от всей охраны и сотрудников, остановив работу завода на день. Еще одни убытки, но, если они помогут нам найти Лилю — мне было наплевать. А чтобы у «Зеленого слона» не возникло подозрений, посвятили все свое время якобы «сбору документов и отвозу в нужные инстанции».

В худшем случае — нас ждала потеря дела жизни нашей семьи. Этот завод, основанный еще моим дедом был главным достоянием Дороновых. Мы не будем бедствовать, но… Уничтожить завод, — а в жадных лапах государства он сразу пойдет на дно — это просто оторвать часть нашей истории. Несколько раз за эти дни я проходил мимо стенда с фотографиями отличившихся работников. Разглядывать гордые лица и читал нашу газету с маниакальным желанием запомнить каждый прожитый момент. Даже музей посетил — полюбовался макетом первоначального плана: два цеха и здание администрации. А что теперь? Огромное предприятие, которому вскоре может настать конец.

— Они довольно быстро ответили. Значит, ты был прав, — потянул отец, устало откидываясь на спинку стула и потирая лоб, чуть морщась. — Кто-то в администрации города подыгрывает «слонам».

— Я был хорош? — Макс поднял на меня усталый взгляд и размял устало плечи, пока я задумчиво вглядывался в окно, рассматривая вид на цеха.

Огромные стальные трубы, многочисленные здания, толпы сотрудников, переполошенных новостями. Представляю себе сейчас их реакцию и желание прибить нас. Такая новость ни с того, ни с сего на абсолютно рентабельном предприятии!

— Сыграл на пять баллов. — кисло отвечаю, поворачиваясь лицом к присутствующим.

Юрка Бубликов с Василием Яровым были заняты за своими ноутбуками, почти полностью отрешившись от реальности. Лишь изредка Бубликов отвлекался на подошедшую к нему Арину. Она осторожно касалась его плеча, ставя очередную кружку кофе и слышала тихое усталое: «Спасибо». А я ведь ни разу не произнес эти слова ребятам, замученных до крайности. Вся команда «ИнТек» работала на износ не первые сутки.

Перевел взор на ожидавших моего ответа Олега с Максом и устало кивнул.

— Ты бы поспал, — с сочувствием произнес Рожков, стоило мне взять из рук Сорокиной еще одну кружку. Она осторожно потрепала меня по плечу, тихо выдохнув:

— Амир, все будет хорошо.

Я бы хотел в это верить, если бы время не играло против нас.

Процесс передачи уже начался. Мы готовили бумаги для налоговой инспекции и оставались всего несколько документов, с которыми отец немного затянул. Он все надеялся хоть на какие-то новости, но пока Оленев и его команда лишь разводили руками.

Устроить облаву в квартире Михаила нельзя: все улики против него очень отдаленно косвенные. А те, что не косвенные — не примет ни один суд и адвокаты наше дело раздолбают, да еще всей полиции влетит за превышение полномочий. Мы пытались искать связь между Жанной, Михаилом и Котовым, но все это было лишь нашей догадкой. Нет, я понимал, что «Котов М.И.» — это Михаил Иннокентиевич, настоящее имя Серова. Или думал, что понимал. Но доказательств тому не было. В квартире Жанны мы перевернули все вверх дном, но ничего не нашлось. Даже вшивой бумажке о прохождении экспертизы.

Кто наши враги — мы не знали.

Где Лиля — мы не знали.

И я не могу спать, пока все оставалось в таком состоянии.

Горьковатый напиток с ароматом шоколада обжег горло, оседая кисловатым привкусом на языке. Меня замутило, видимо сказался голодный желудок, но я попытался сохранить лицо, отставляя кружку.

— Все хорошо, я в порядке, — хрипло ответил на суровый взор отца, от которого вряд ли что-либо можно было скрыть.

— Амир, — потянул он непримиримо, кивая на дверь. — Иди отдохни. И вы все, — он обвел остальных взглядом, вложив в интонацию максимум твердости, заставляя даже двух программистов оторваться от засасывающего пространства интернет-сетей. — Живо по домам отдыхать.

— Послушайте, Давид Джумберович, — начал Макс, но немного стушевался от взгляда отца, прокашлявшись. Он поправил галстук, однако все-таки выдержал взор. — Сейчас не время отдыхать. Надя дома с ума сходит. Я только могу себе представить, что чувствует Амир…

Он бросил на меня взор. В его серых глазах было море сочувствия, от которого меня затошнило еще больше и захотелось заорать громко. Нервы были на пределе, а на плечи наваливалась такая тяжесть, словно груз в тонну носил на спине.

— Точнее, я немного его понимаю, — он вздохнул, проведя пальцами по темным волосам.

Да. Точно. Надя тоже любительницей приключений была. Полезла в заброшенный дом и чуть не сорвала облаву полицейским на любителей торговать дикими животными на черном рынке. Только вот Грозу доставили в участок, а я даже не знал, жива ли Лиля еще. И будет ли у меня шанс попросить прощение за свои слова.

Внутри все скрутило, желудок жалобно забурлил. Пальцы сжались на подоконнике позади, на который я опирался. Желчь, подступившая к горлу, требовала выхода вместе с дикой яростью. Почему, ну почему черт возьми у нас в стране все так по-идиотски? Нельзя просто отследить какую-то мразь, ворующую девушек прямо с клиники! Мне прямо сейчас хотелось разбить голову той медсестре, что нагло врала мне в глаза и говорила, что Лиля ушла добровольно.

Мне хотелось задушить Георгия, посмевшего обмануть меня ради крупной суммы, поступившей на счет его жены. Какие-то жалкие два миллиона рублей за жизнь человека. Неужели это стоит того, чтобы продать свою совесть?

Все те люди, что участвовали в данной афере, они нормально спали по ночам?

— Амир, — вновь позвал меня папа, но в этот раз я не сдержался.

— Да что?! — заорал так, что легкие чуть не взорвались от внезапной выкачки воздуха. За дверью что-то грохнуло, видимо секретарша в испуге уронила поднос с чашками, которые несла на помывку из соседнего кабинета.

— Я хочу, чтобы вы нашли хоть что-то! Это так сложно?! — рявкнул я. Глаза ничего не видели, была лишь красная пелена, застилавшая все. — Какого черта вы все сидите?!

Я схватился за волосы, заметавшись по помещению. Что-то кричал, приказывал, требовал, пока в конце концов меня не встряхнули, и отец с силой не заставил посмотреть ему в глаза. И впервые в жизни, мне захотелось разреветься, как мелкому. Просто рухнуть на пол, забить руками и ногами, требовать найти Лилю, найти этих уродов, разрешить все нежданно свалившиеся проблемы. Но молчал, глядя в изрешеченное морщинами лицо. Папа постарел, осунулся. Под глазами залегли тени. Он тоже устал. Не спит, потому что Виола плачет по ночам, а днем пропадает в поисках информации и перерывает свои источники. У него прибавилось седых волос и это нисколько не добавляет ему здоровья. Я чувствовал, как сильные руки, в детстве поднимавшие меня с легкостью и сажающие на шею чуть дрожат.