— Расскажи все, что знаешь о «Зеленом слоне». Я знаю, просьба глупая. Но хоть что-то. Малейшая деталь, которую я могла упустить.

«Ох, Лиля…», — раздался вздох на том конце.

До сего момента, мы не говорили о моем расследовании. Она даже не знала толком ничего. Все, что я пока нашла связанно именно со "слонами". Кому-то подобное могло показаться странным, но, когда я начинала всю эту деятельность, мне хотелось доказать себе, что я — настоящий журналист. Могу расследовать настоящие дела наравне с мамой или бабушкой, а не быть неудачницей, работающей на фрилансе в желтой газетенке. Той дурочкой, что вылетела из универа, обвинив ни в чем не повинного преподавателя в совершенно диких преступлениях.

С тех пор, как после выпускного закончилась беспечная жизнь школьницы, расследующей только любовные скандалы — моя жизнь пошла наперекосяк. Ни нормальной работы, ни диплома, ни личной жизни. Амир был единственным, что казалось боле менее адекватным. Да и то, учитывая нашу первую встречу за несколько лет, это так себе аргумент.

Потому я не хотела помощи. Не желала впутывать маму во все это, чтобы вновь никто не взял надо мной шефство, принявшись опекать, как в детстве. Особенно, после гибели отца.

«Лиль, это очень деликатный вопрос, и я сейчас не могу…», — начала было она, на что я выдохнула:

— Мам, пожалуйста. Помоги мне.

Она некоторое время молчала, будто взвешивая за и против. А потом произнесла то, чего я меньше всего ждала:

«Лиля, я понимаю, что ты хочешь найти ответы. И если я промолчу, начнешь их искать самостоятельно, но очень тебя сейчас прошу, как мать. Не лезь в это дело. Оно уже забрало у нас достаточно»

Я открыла было рот, дабы спросить, о чем она говорит, когда раздался звонок в дверь. Услышав бабушкины шаги, убрала трубку от уха, крикнув ей:

— Это, наверное, охрана Амира.

— Или Людка с пятого опять пришла ныть на то, что ее кто-то затопил, — недовольно крикнула бабуля, гремя ключами. Вернулась к смартфону, вздохнув:

— Мам…

«Пока, Лиля. Позже поговорим», — решительно отсекла мои попытки мама.

Мне хотелось заорать от нахлынувшей досады, но крики бабушки привлекли внимание. Телефон выпал из рук, упав на пол и я, не раздумывая, бросилась в коридор.

— Охальник! Ты на кого поднял пукалку! — все что услышала, успев уцепить ошарашенный взгляд преступника, держащего в руке пистолет, на голову которого приземлилась бита, стоящая в коридоре. Ее так никто и не убрал, чем бабушка воспользовалась, хорошенько размахнувшись.

Парень рухнул точно подкошенный, бабушка, тяжело дыша, опустила биту и охнув. Схватилась за сердце, а я бросилась к ней, отмирая.

— Бабуль!

— Ой, дурно мне, — выдохнула бабушка, обмахивая себя рукой.

Мой взгляд оглядел ее бледное лицо, пока я судорожно вспоминала, где мой смартфон, пока не дошло, что он валяется на кухне и случайно взглянула на лежащего парня с кровавой раной на голове, рядом с которым валялся пистолет. Едва не осела рядом с бабушкой, потому что у нас в пороге лежал никто иной, как Влад Смольчук — тот самый пропавший парень.

Глава 26

Лиля

— Лилечка, скажи маме, что фарфоровые статуэтки котиков надо аккуратно протирать бархатистой тряпочкой…

— Мам, — поджала губы моя мама, пристально взглянув на «умирающую» бабулю, тянущую к нам трясущуюся руку и покачала головой. — Ты не умираешь. Врач сказала: сердце, как у спортсмена!

На эти слова бабушка закатила глаза, попыталась вновь прикинуться полуживой, но поняв, что с нами этот фокус не работает, откинула одеяло и поднявшись, поправила складки на костюме. Она даже к зеркалу подошла, что на туалетном столике в ее спальне, критично осмотрев себя с ног до головы.

— Надо было кудри завить, — поправляя прическу, вздохнула. — А врач ничего, хорошенький да. Был? Вот будь я на двадцать лет моложе…

Мы с мамой переглянулись и вышли из комнаты, отправившись пить чай.

Она приехала час назад в срочном порядке, едва узнала, что на нас напали. Самого Влада мы с бабушкой отгрузили в квартиру, а я дозвонилась Семену — главе охранной службы Амира, которые все еще стояли внизу. Оказывается, пока нас тут пытались пристрелить отлично сделанной зажигалкой ввиду пистолета, они были заняты проверкой доставщика пиццы. Их чутье не подвело — парень нес при себе героин в пакетиках. Судя по всему, это была личная доставка кому-то в квартиру, в которой он не сознался.

Было ли это случайным стечением обстоятельств, или кто-то намеренно отправил дилера в наш благополучный дом вместе с потенциальным «убийцей». Не знаю, однако Влад толком ничего не рассказал, после того, как очухался от удара. В его кармане мы нашли наш домашний адрес, несколько пачек жвачки и все. Ни смартфона, ни каких-либо документов. Сам же Смольчук нес какой-то бессвязный бред про преследователей, фотографии и мировые заговоры.

А потом его забрали люди Амира, а у нашего дома поселился наряд полиции.

— Я настоятельно рекомендую вам ограничить походы куда-либо, — в сотый раз устало произнес участковый, делая пометки в своей книжечке, пока мы кивали, провожая его из квартиры.

Все соседи выскочили на лестничные площадки. Кто-то заинтересованно снимал крестовый поход Влада до машины с мигалками, кто-то интересовался у нас, где труп. Затем другие спрашивали, сильно нас перестреляли и к концу дня уже весь дом обсуждал перестрелку банд из подворотни на лестничной клетке семьи Магазинчиковых.

Я сделала вывод: кто бы за всем не стоял, ему что-то было нужно. Это либо было связанно с Амиром, либо нет. Достаточно вспомнить парней, что интересовались мною в редакции, и для меня до сих пор загадка, как они на меня вышли.

«Камеры на улице, подруга. Не тупи. Тебя могли засечь по камерам», — проговорил Ибрагим, когда я чуть позже дозвонилась ему, рассказав вкратце всю ситуацию.

Задумчиво перебирая снимки с уезжающим Ярицким — уверена, что приходили за ними — в сотый раз пыталась разглядеть по смазанным изображениям хоть что-то. Что в них такого? Кроме части номера, машины? Может они из-за этого пришли за ними? Не хотят, чтобы машину нашли?

— Ну. Хорошо, зачем им несколько испорченных снимков? И вся ситуация с встречей в Китай-городе, — я пожала плечами, прикусывая губу. — Ерунда же, Рязанов.

«Ерунда не ерунда, а может ты там что-то преступное засняла, но не видишь», — фыркнул в ответ друг.

Я услышала тихий скреб, заметив на пороге в комнату маму, показавшей мне коробку Рафаэло, и качнула головой. Сейчас не до конфет, да и не уверена, что хочу говорить с ней пока. Мама знала гораздо больше, и все это время молчала. А если бы пистолет оказался настоящим, а бабушка не успела среагировать? Послали Влада зеленые, или кто-то еще — это не имело никакого значения. Сейчас ее тайны не вопрос безопасности.

«Твой хахаль-то где? Мне может приехать?», — спросил Рязанов второй раз за наш непродолжительный диалог, отчего я вздрогнула.

Амир отзвонился и спросил, как у нас дела. Пообещал разобраться с охраной, но сам лично не явился, хотя мне бы очень хотелось его увидеть. Возможно, это все глупые девичьи обиды, однако, мне казалось, я значу больше в его жизни. Или он дал мне это почувствовать ночью. Но видимо недостаточно, чтобы оставить свой драгоценный завод!

— Он на работе, — буркнула я, вглядываясь в сморкающиеся сумерки и ощущая дикую усталость. Упала прямо на подушки, разглядывая потолок. Задумчиво скользя взором по парочке трещин. — Сам знаешь: взрыв, проблемы финансовые…

«Ага, короче, он забил», — хмыкнул на том конце Ибрагим, отчего я внезапно разозлилась, подорвавшись и недовольно процедив:

— Неправда. Просто занят.

Ответ «ну, да» с легким ироничным подтекстом одновременно взбесил и заставил задуматься. Ведь есть доля правды в словах Ибрагима, что уже врать самой себе. Только все равно хотела защитить Доронова, несмотря на бесцеремонное отталкивание на второе место своих приоритетов. С одной стороны, понимаю: он сделал все, чтобы меня защитить и от его приезда сейчас ничего бы не изменилось. Завод терпит многомиллионные убытки, тысячи людей могут остаться без работы. Это не сказочка про Золушку, где герой бросается в пекло, наплевав на собственные обязательства — это жизнь, тут просто так ярмо не скинешь.

С другой, как все девочки, жаждала внимания. Оно было мне нужно ради ощущения равновесия, которое я ощущала только подле Амира. Мне было нужно ощутить его присутствие подле себя и просто побыть немного маленькой беззащитной девочкой.

Пока я бесцельно бродила по просторам интернета, мама шуршала на кухне, переговариваясь с бабушкой. Идти к ним не хотелось, как и вообще выходить из комнаты. Если проанализировать все, что произошло сегодня — это стресс. Равный тому, что испытала, увидев видео с Жанной. Пусть пистолет был бутафорским, но в достаточной степени натуралистичным. От этого стало страшно не только за себя — за близких, за любимых. Пока люди точно оголтелые снимали селфи на фоне полицейского «бобика», они не осознавали всего пережитого ужаса. Что я испытала за эти несчастные секунды.

Вновь провела пальцем по экрану. Задумчиво застыв и почти не видя невольно открытой статьи. Лишь услышав звук открываемой двери, очнулась и подняла голову, увидев маму с двумя кружками горячего шоколада и все теми же Рафаэло.

— Я с миром, — подняла она руки, пока я сверлила ее взглядом. Мама подвинула ближе кресло к моей кровати и поставила на него коробку конфет, а кружки на край стола

— Ты в порядке? — осторожно спросила меня, оглядывая с ног до головы. Мы, кажется, это уже проходили, когда она только прибежала с работы и бросилась меня обнимать, ощупывая каждый миллиметр.

Я кивнула, потянувшись за принесенными извиняющимися дарами и со вздохом надорвала упаковку.