Чувствую, как он расслабляется, часть напряжения покидает его тело.

— Ты никогда не покинешь это место. И точка.

— Хорошо. Я никогда не уйду, — подтверждаю я. Он захватывает мой рот в глубокий поцелуй. В нем нет ничего хитрого или соблазнительного. Этот поцелуй наполнен чистыми эмоциями и облегчением. Как будто его цепляла эта единственная вещь, которая могла забрать меня у него, а сейчас все напряжение растворилось.

Он отстраняется, мы оба задыхаемся, и он упирается своим лбом в мой.

— Я был тоже таким одиноким. Черт, ты же видела тот чердак. Боль приходила в дом по ночам, поэтому я убрал так много вещей касающихся родителей, как мог, чтобы не было так тяжело. Это не очень — то помогало. Я скучаю по ним, но еще думаю, что страстно желал той связи между ними. Я считал, что у меня такого никогда не будет. Это было подобно двойному удару каждый раз, как я входил в дом. Я потерял их и так же потерял возможность повторить их счастье самостоятельно.

Он оставляет еще один поцелуй на моих губах. Этот нежный, как будто ему нужно завершить то, о чем он рассказывал.

— А сейчас я не могу вернуться домой достаточно быстро. Черт, я помню тот первый день, когда вышел на работу, зная что ты осталась там, в главном доме. Я надрывался закончить со всем дерьмом, чтобы сбежать обратно и просто проведать тебя. Я думал, что ты можешь изменить свое решение и уехать. Я просто хотел еще раз взглянуть на тебя, чтобы убедиться, что ты настоящая, или, возможно, я просто свихнулся и размечтался о чем — то. Я провел прошедшие несколько лет, стараясь держаться подальше от дома, а теперь, похоже, я не в состоянии держаться от него в стороне. Ты это сделала. Именно поэтому я не могу отпустить тебя. Ты нужна мне, Клэр. Ты вернула меня к жизни. Я не могу вернуться к работе до полусмертельного состояния. Именно этим я и занимался. Вставал с первыми лучами, трудился не покладая рук весь день, чтобы, когда вернуться домой, я мог только поесть, а потом свалиться на кровать и вырубиться.

Чувствую, как мои глаза увлажняются, и комок растет в горле.

— Я люблю тебя, Кэш. Ты заставляешь меня чувствовать себя самым важным человеком на земле.

— Так и есть.

В этот раз я целую его. Я чувствую, как катятся слезы по моим щекам.

— Не плачь. Хочешь, чтобы я разозлил тебя? — дразнит он, заставляя меня улыбнуться.

— Как так получилось, что ты никогда не пытался? — вздыхаю, не знаю точно, зачем спрашиваю об этом, потому что не думаю, что хочу знать, но вторая часть меня — хочет. — Ну, знаешь, познакомиться с девушкой и все такое. Не скажешь, что ты плохо выглядишь. Джун же не единственная девушка в этом городе.

На щеках Кэша появляется намек на красноту. Он что краснеет? Ни за что не поверю, что мой пошловатый ковбой покраснеет от моего вопроса.

— Кэш, — настаиваю я, теперь уже действительно желая знать.

— Я уже рассказывал тебе, что не сходил с ума по девчонкам. Я всегда был со своей лошадью или помогал отцу. Я ездил однажды в город с несколькими рабочими. Им нравилось заходить в бары несколько раз в месяц, чтобы развеяться. Ну, скажем, я позволил себе слишком развеяться в свой первый раз. Слишком напился и чувствовал это еще три дня. Я никогда больше не принимал их предложения снова, — он глубоко вдыхает. — Тогда я потерял своих родителей, и все мои силы уходили на то, чтобы поддерживать жизнь на ферме. Чтобы заставить их гордиться.

— О чем ты говоришь, Кэш? — он не мог быть…

— Не думаю, что это волновало меня, потому что никогда не знал этого, поэтому я честно говоря не знал, чего упускал. Нет, Клэр, я никогда ни с кем не был кроме тебя.

Я накидываюсь на него, вынуждая его завалиться на спину.

— Никаких больше издевательств. Мне больше не больно, Кэш. Дай мне то, что мое, сейчас же.

Он улыбается.

— Так точно, мэм, — а потом он завладевает моим ртом. Мы начинаем стягивать друг с друга одежду, а потом Кэш внезапно останавливается. Я начинаю возражать, но его рука накрывает мои губы. Он издает шикающий звук на меня.

— Шевелись. Я только что видела, как они все направились в бараки, — слышу, как говорит Джун, мгновенно узнавая ее голос. Теперь я действительно понимаю, что имел ввиду Кэш, кода говорил, что он сводит его с ума.

Я слышу всплеск, как будто разливают жидкость по земле.

— Стоит выпустить лошадей? — лицо Кэша наливается яростью от звука голоса Билли.

— Нет. Это может привлечь внимание. Поджигай — же уже, — отвечает Джун, и вот тогда я чувствую запах бензина.

— Когда я отпущу тебя, ты спустишься с этой лестницы и побежишь, — шепчет Кэш. — Обещай мне. Ты спускаешься с лестницы и убегаешь. Ты освобождаешь те двери и бежишь за Эрлом.

Я киваю, и он быстро меня целует, а потом ставит нас обоих на ноги. Он спрыгивает сверху, не беспокоясь о лестнице. Я следую за ним так быстро, как могу. Я вижу его поверх Билли, Джун просто стоит в шоковом состоянии. А я просто разворачиваюсь и бегу, как и просил меня Кэш.

Когда я расчищаю двери конюшни, я начинаю кричать. Вижу Эрла и двух парней, которые вылетают из небольшого домика разом и несутся ко мне. Я показываю на конюшню, и они пробегают мимо меня.

Я не знаю, что делать. Кэш просил меня убраться из конюшни. Мне потребовались все силы, чтобы оставаться приросшей к месту, и благодарить бога за то, что Кэш выходит несколькими минутами спустя. Я запрыгиваю на него, и он подхватывает меня.

— Спасибо, милая. Ты даже не представляешь, насколько важно, когда я прошу тебя сделать что — то и ты выполняешь это. В смысле, мне не приходиться беспокоиться.

Я улыбаюсь ему.

— Я надеялась, что ты просто имел ввиду оставаться на ферме, потому что нигде больше не будет так замечательно работать, как здесь.

— Не хочу никакого другого смысла.

Двери распахиваются, и Кэш ставит меня на ноги, когда Билли и Джун вытаскивают из конюшни. Каждого ведут под руки. Билл выглядит так, будто едва может стоять. Кровь хлещет из его носа, а один глаз уже начинает заплывать.

Я не могу сдержать оха, который вырывается из моего рта.

— Он пытался поджечь нашу конюшню, милая. Вместе с тобой внутри. Ему повезло, что он еще может дышать, не говоря уже про ходить, — говорит Кэш, сквозь стиснутые зубы, как будто слова отдают кислотой у него во рту.

Я обхватываю ладонью одну из его рук, пытаясь успокоить его хоть немного.

А Джун просто рыдает. Она дергается в хватке Эрла, и он отпускает ее. Она кувырком летит в кучу грязи.

Я поворачиваюсь на звук мотора грузовика, который неизвестен мне, едущего по подъездной дорожке.

Он останавливается в двадцати шагах от нас, и мужчина за пятьдесят выпрыгивает из грузовика.

— Папочка. Я ничего не делала! — рыдает Джун на земле.

Мужчина только качает головой, как будто не совсем уверен, что делать со своей рыдающей дочерью.

— Ты собираешься звонить шерифу? — наконец, спрашивает он.

— Посмотрим, — отвечает Кэш, полностью поворачиваясь лицом к мужчине.

Взгляд того переходит ко мне, как будто он видит меня в первый раз, и Кэш встает передо мной, вызывая во мне желание стукнуть его по голове. Я слышу смешок Эрла за моей спиной.

— Даже не думай, — рычит Кэш, и я понимаю, что он действительно на грани. Кладу руки на его спину, и он немного опирается на них.

— На что? — спрашивает отец Джун.

— Я хочу, чтобы этот ушел, — говорит он, указывая на Билли. — И тебе нужно, что — то решить со своей дочерью. Они пытались поджечь мою чертову конюшню с моей женой внутри нее.

— Мы не знали, что вы были там! — кричит Джун, признавая свою собственную вину.

Все просто игнорируют ее. А Кэш продолжает.

— Это наводит меня на мысль, что они могли так же приложить руку к полудюжине инцидентов, которые произошли на нашей с женой земле.

Мое сердце слегка тает от его приятных слов. Я даже не думаю, что он понимал смысл того, что говорил или какое значение это имеет для меня.

— Полагаю, у меня нет выбора. Он исчезнет, но моя ферма исчезнет вместе с ним. У меня нет управляющего, и видит бог, я сам больше не могу этим заниматься. Мой артрит едва позволяет мне выбираться из кровати.

— Джим, это не мои проблемы, но если хочешь, я отправлю к тебе Брэндона. Уверен, он не упустит шанса стать управляющим на ферме, не говоря уж о том, что он сможет охлаждать ту маленькую войну, которая развязалась между двумя нашими фермами. Я не хочу, чтобы ты терял свои земли. Я бы, наверное, не доверил ее Бог знает кому.

— Не делай этого, папочка, — Джун перестает реветь, и злость написана на ее лице.

— Залезай в грузовик, Джун.

— Но, папочка, я…

— Залезай в проклятый грузовик!

Джун ахает и уносится к грузовику. Она забирается внутрь и хлопает дверью.

— Билли, ты уволен, — сообщает Джим. От его голоса мне немного жалко Билли. — Спасибо, Кэш, что не вызвал копов. Не понимаю, что нашло на Джун, но я это выясню, и даю тебе слово, что она больше не побеспокоит тебя.

— Я поговорю с Брэндоном сегодня же и в первую очередь отправлю его завтра на проработку всех деталей.

— Звучит неплохо.

— И, Джим, я серьезно считаю, что ты должен рассмотреть мое предложение снова. Я все выкупаю, даже людей, которые у тебя работают, если захочешь. Переезжайте с женой поближе к городу. Отдохните.

— Думаю, я могу воспользоваться твоим предложением. Я дам тебе ответ завтра утром, — я слышу, как дверь грузовика закрывается, и он уезжает.

Кэш оборачивается, чтобы посмотреть на меня, его взгляд становится мягче.