— Поделом! — злорадно сказал Гена. — За идиотизм нужно платить или, наоборот, вместо денег шиш получать. Да мы только за автомат Калашникова могли столько выкачать! Как из пяти нефтяных месторождений! И при этом пачкаться не надо с танкерами, цистернами и нефтепроводами.

— Сейчас Ижевский завод, — подала голос Лена, — очень широко патентует автомат Никонова, практически во всех странах, где только есть механическая мастерская, хоть в Бурунди. Крупное изобретение лучше разбивать на десятки или сотни мелких, по числу зависимых и независимых пунктов формулы изобретения, и на каждый получать патент. Так отсекаются возможные конкуренты на этапах промышленного производства. Мальчики! Что же мне делать с Канарейкиным?

— Ничего! — быстро и с готовностью ответил Гена. — Как сидела на синекуре, так и сиди! Не рыпайся, молчи в тряпочку.

— Я так не могу! — возразила Лена. — Меня воспитали… Родина, справедливость… и вообще.

— Ой, какие мы сознательные! — насмешливо пропел Гена. — Пионеры-ленинцы!

— Заткнись! — сказал Володя. — Можешь завтра с утра не ходить на работу? — спросил он жену. — У меня есть один приятель, следователь. Мы бы подъехали к нему и посоветовались.

— Хорошо, — согласилась Лена.

И с горечью подумала, что у Володи появились друзья, которых она не знает. Но уж лучше друзья, чем подруги.

— Давайте, доносите, — подбодрил их Гена, — молодогвардейцы перестройки.


Володя провожал Лену до метро, и она высказывала свое негодование по поводу приспособленческой философии Геннадия.

— Не воспринимай серьезно, — заступился за друга Володя. — Генка на самом деле вовсе не прожженный циник, каким хочет казаться. Просто у него такая манера, если ты говоришь «белый», он тут же ответит «черный», если ты что-нибудь хвалишь, ему обязательно нужно это обругать. Если бы мы решили ничего не предпринимать, он бы первым помчался в прокуратуру.

Лена почти не слушала. Генкин характер знала не хуже мужа. Завела разговор, чтобы не молчать. Как всегда после пролитых слез, Лена чувствовала легкость в теле и в мыслях. Хотелось возвышенного и сентиментального.

«Как странно, — думала она, — Володя провожает меня. Словно мы чужие. Нет, как будто восемнадцать лет назад, до свадьбы. И мне так хочется, чтобы он меня поцеловал и долго не уходил, говорил о любви».


Тогда они по нескольку часов стояли в подъезде, и никаких сил не было расстаться.

Выходила мама и кричала в пролет:

— Сколько можно? Я видела в окно, когда вы пришли!

— Иду! — заверяла Лена и еще тесней прижималась к Володе.

Потом выходил папа, перевешивался через перила:

— Где вы там? Дочь! У тебя совесть есть? Парню через весь город до общежития топать. Метро вот-вот закроется!

— Уже иду! — Лена поднималась на одну ступеньку, но через секунду снова оказывалась в объятиях Володи.

В конце концов родители ставили ему раскладушку на кухне. Когда в квартире все затихало, Лена тайком пробиралась к Володе.

Расстаться на полдня было тяжким испытанием, на сутки — каторгой. После свадьбы родители Володи (семья военных, по тем временам состоятельных) выделили сорок рублей в месяц, чтобы молодые снимали комнату. Лена и Володя бросили ходить в институт. Не до учебы! Чуть не вылетели, сессию сдали на трояки, стипендий лишились. Пришлось возвращаться к родителям Лены. По утрам их с боем выгоняли на учебу. Они заходили за угол, ждали, пока мама с папой выйдут из подъезда, и бегом домой.

Кажется, только вчера все было!


Володя не понял, чем вызван горестный вздох Лены. О Генкиной судьбе сокрушается? Добрая душа! Всех она жалеет! Поцеловать ее на прощание или глупо?

— Встретимся на станции «Тургеневская», в центре зала, — предложил Володя. — Зала, а не платформы! — уточнил он.

Лена вечно путала первый и последний вагон, а платформу — с залом. Встречаться с ней в метро сложнее, чем в джунглях. Через полчаса ожидания они начинали давать круги по станции, сталкивались на двадцатом и долго спорили, кто перепутал место встречи.

— Хорошо, — согласилась Лена. — Помнишь, ты меня спрашивал, может ли одно изобретение прийти в голову сразу нескольким людям? Я все думаю: почему тебя это заинтересовало?

«Потому что после стольких лет врастания друг в друга люди, наверное, не только чувствуют, но и предчувствуют одинаково, — подумал Володя. — Сколько раз мы ловили себя на том, что раскрываем рот и говорим одно и то же. Я о голубцах подумаю — прихожу домой, а ты их приготовила. И мне Канарейкин с дросселями неспроста попался — судьба! Поцеловать или нет?»

— Просто мысль в голову пришла, — ушел он от ответа.

Перед турникетом они замешкались, не зная, как проститься. В итоге нелепо официально пожали руки.

НЕПРОИЗНОСИМАЯ ФАМИЛИЯ

На следующее утро, приехав на «Тургеневскую», Лена быстро отыскала глазами Володю.

Всю дорогу она повторяла: «В центре зала! В центре зала!» И волновалась, точно ехала на первое свидание.

На несколько секунд она застыла. Народ, выливавшийся из поезда, обтекал ее, как колонну, а Лена стояла и любовалась мужем.

Володя читал газету. Переворачивая страницу, оглядывался кругом. Наверное, думал, что Лена опять стоит в неправильном месте.

Скользил по жене взглядом, не узнавая. Она и сама до сих пор вздрагивает от своего отражения в зеркале.

То ли разлука пошла на пользу его фигуре, то ли Лена раньше не замечала его стройности и мужественности, но сейчас он казался ей эталоном мужской красоты. Нельзя сказать, что проходившие мимо женщины бросали на Володю заинтересованные взгляды. Но для Лены каждая черточка его лица была прекрасной. И лысина его вовсе не портила, а придавала облику сократовскую мудрость.

— Привет! — сказала она, подходя и заглядывая ему в глаза с щенячьей преданностью.

Ей очень хотелось прочитать в Володином взоре ответное восхищение.

— Здравствуй! — сказал он, сворачивая газету и глядя поверх Лениной головы. — Здесь две небольшие автобусные остановки, пойдем пешком.

По дороге в отделение милиции они говорили о детях. О том, что Настя учится в последнем, одиннадцатом классе, собирается поступать в педагогический институт, и, очевидно, следует ей нанять репетиторов. У Пети нет обуви на зиму. Лена предложила отдать ему старые Володины сапоги — с толстым носком будет в самый раз, а Володе купить новые.

Он невольно втянулся в обсуждение домашних дел, но, когда поймал себя на том, что говорит так, словно ничего не произошло, рассердился на свою забывчивость и на Лену, которая не мытьем, так катаньем стремится втянуть его в прежнюю жизнь.

— Решай сама, — буркнул он, — материально я всегда помогу.

«У нее любовник!» — напомнил он себе.

«У него другая на уме!» — проглотила Лена обиду.


Открыли дверь кабинета следователя и увидели, что у его стола сидит дама, яркая блондинка.

— Ты занят? — спросил Володя, поздоровавшись.

— Заходи, мы уже закончили. А вы, — Егор ткнул пальцем в Лену, — подождите за дверью.

Лена попятилась назад.

Егор протянул блондинке исписанный лист и велел:

— Распишитесь под своими показаниями, гражданка Фрт… — запутался он, — Фвртычан. Вам понятна ответственность за нарушение подписки о невыезде? Если снова вздумаете болеть, допрос проведем в больнице в присутствии старшего и младшего медперсонала. Можете идти.

Егор и Володя проводили глазами нехрупкую фигуру женщины.

— Как дела, старик? — спросил Егор. — Помирился?

— Я к тебе по делу, — сказал Володя, не отвечая на вопросы.

— Новый список принес?

Володя отрицательно покачал головой, но не успел открыть рот, как зазвонил телефон.

Егор поднял трубку, несколько секунд молча слушал, потом закричал в микрофон:

— Как это уснул? Что значит «сперли»? Это же вещдоки, а не кошачий хвост! Ищи, студент, хоть свои руби, но пальцы принеси.

На том конце провода кто-то торопливо бубнил, Егор молча слушал несколько секунд.

Брови его вдруг удивленно поползли вверх.

— Ты что там? Плачешь? Во дает! Он плачет, как тебе нравится? — спросил Егор Володю и снова произнес в трубку: — Все, подбери сопли, студент, и отправляйся в линейный отдел милиции. Какая станция? «Коломенская»? Я им позвоню. Да не хлюпай ты! Думаешь, это добро кто-то домой понесет? — Егор положил трубку.

— Отпечатки пальцев потеряли? — поинтересовался Володя.

— До отпечатков дело не дошло. Представляешь, утром ездили по вызову, нашла дворничиха расчлененный труп. Ну, мы пальцы в пакетик положили и дали студенту-практиканту, чтобы он их в НТО на экспертизу отвез. Он этот пакетик в полиэтиленовую сумку положил, в метро заснул, и сумку у него стащили. Представляешь?

Володя начал тихо вздрагивать, а потом рассмеялся во весь голос.

— Ну что ты ржешь? Знаешь, что нам будет за утерю?

— Я… я представил, как грабитель радуется, в сумочку лезет, пакет достает, а там… там…

— Весело, да? Тебе весело. Эх, не понимаете вы, население, каково ваш покой охранять. Подожди, я в метро позвоню, пусть дежурных на станциях предупредят.


Когда блондинка вышла из кабинета следователя, Лена подумала, что бедная женщина, наверное, тоже побывала в руках визажиста.

Потому что по доброй воле выкрасить волосы в такой ядовито-желтый цвет никто не отважится, если в здравом уме.

— На допрос? — Блондинка присела рядом.

— Ну что вы! — улыбнулась Лена. — Следователь — приятель моего мужа, нам нужен профессиональный совет.

— А почему он вас выпроводил?