– Конечно, – рассерженно скривил он бледно-розовые губы. – Хватит надо мной издеваться.

– Тогда, – Марина тоже надула губки и подалась к нему, вперед, чуть выгнув спину. – Докажи мне это?

– Как? – слегка оторопел тот. – Хочешь, покажу фотографию девушки, с которой мы встречались? Слушай, Марина, я тебе рассказать хотел одну вещь. Я…

– Не хочу фото! По-другому как-нибудь докажи, – возмутилась брюнетка, – потом расскажешь. До-ка-зы-вай.

Она провела длинным ногтем по его щеке и подбородку и потянулась через стол к полуоткрытым от удивлениям губам Микаэля. Внутри девушки явно сидел маленький вредный суккуб и требовал: «Поцелуй его! Поцелуй!»

– Ты такой милый, – прошептала она прежде, чем коснуться его губ – а они девушку невероятно теперь манили. – Такой хорошенький. Ну не бойся. Мика! Хорошенький… мой.

Микаэлю ничего не оставалось делать, как осторожно отвечать на ее поцелуи – в их странной паре Марина явно была лидером, правда, только до определенного времени.

Она отстранилась от него и засмеялась.

– Что? – не понял потрясенный Ланде.

– Это так прикольно, – сообщила ему Маринка, правда не уточнив, что именно ей кажется таковым. И вновь потянулась к хозяину комнаты, который неожиданно стал привлекать ее.

Несколько минут они целовались – она с напором, он – удивленно-мягко, потом девушка, слегка покачиваясь и глупо улыбаясь, встала из-за стола и опустилась на колени около молодого человека, обняв его двумя руками за шею. Кожа у Ланде была нежная-нежная, и это так сильно умилило Марину, что она не сдержалась и в порыве чувств даже укусила его за губу, заставив обиженно посмотреть на нее, а после сама, чуть ли не силой утащила поначалу сопротивляющегося Ланде на кровать – сидеть на жестком полу девушке не очень нравилось. Уже оттуда она случайно углядела длинный красный шарф, свешивающийся с двери огромного, во всю стену, темно-серого шкафа, и вдруг, оставив уже полуобнаженного и невероятно удивленного, но почти счастливого Мику в постели, вскочила ласточкой и стянула этот самый шарф с дверки шкафа.

– Какой мягкий, – сказала она, довольно смеясь – чтобы не заплакать вновь, и перебирая теплый вязаный, но тонкий шарф в руках. – Кла-а-ассно! Мика! Мика! Мой Мика, смотри, какая шутка!

И она стала тереться щекой о красную шерсть.

– Смотрю, – приподнялся на локтях тот.

– Давай тебя завяжем? – предложила страшным шепотом брюнетка – теперь ее волосы стараниями парня были слегка растрепаны. Суккуб внутри важно вещал, что связанный Мика – это круто! Так он точно от нее никуда не денется!

– Давай сделаем по-другому? – мягко предложил ей хозяин комнаты. – Вот так… – В паре слов изложил он свой план. Его гостья, вкусившая сегодня и вино, и саке, согласна замахала головой.

Ланде осторожно обвязал одним концом шарфа ее запястье, а Марина, напевая что-то хорошо известное и романтичное, проделала то же самое и с его рукой. Теперь ало-красный шарф словно соединял их, и обоим этот факт показался невероятно классным и заводным.

О Черри и его подружке было забыто, а Микаэль прекратил думать о том, что должен признаться Марине, кто на самом деле с ней общался в последнее время. Они в этот момент вообще ни о чем не думали.

– Ты уверена? – через некоторое время тихо спросил Ланде гостью, касаясь ее обнаженных «крыльев ангела». Глаза его были широко открыты – прямо сейчас вот-вот грозило исполниться одно из его самых ярых желаний, и он снизу вверх смотрел на черноволосую девушку. Ему вновь казалось, что они сейчас вдвоем на теплом песке около ласкового моря.

– Да, уверена, на сто… сто восемьдесят пять процентов, – прошептала Марина и почти грациозно встала с кровати, с трудом выпустив из своей ладони его пальцы. Все так же забавно, как парню казалось, шатаясь из стороны в сторону от алкогольного бурана в голове, она добралась до столика (шарф между их руками натянулся), задула все свечи и вернулась к лежащему на кровати Микаэлю. Марина села рядом, наклонилась и, касаясь кончиками волос его груди, снова поцеловала Мику, а после еще раз прошептала, что она ко всему готова, но уже на все триста сорок восемь процентов. И вообще, он ей нравится, ведь он такой милый и нежный, ласковый и осторожный. После этого роль лидера окончательно взял на себя беловолосый парень, изредка, впрочем, все равно уступая ее чересчур активной Марине.

Они не думали ни о чем этой ночью, они просто наслаждались теплом друг друга и играли со звездами, светившими в раскрытое окно с непонятной яркой силой. Наконец появился свежий приятный ветер, без которого спокойствие и безмолвие в городе грозились перерасти в удушье.

Утром ни он, ни она не понимали, как оказались в его овальной мягкой и невероятно удобной кровати, и зачем они вообще поддались внезапно нахлынувшим чувствам, и только потом уже эти двое урывками начали вспоминать, что они делали, и почему рядом с ними, опутывая ноги, лежал длинный красный шарф.

Все-таки гадалка оказалась права. Просто некоторые вещи приходят в жизнь именно тогда, когда отчаяние берет последний оплот надежды в нашем сердце. И зачастую приходят они совершенно случайно, вновь и вновь доказывая, что случайность – непрогнозируемая никакими умами забавная закономерность.

* * *

Я и Дэн со смехом вышли из подъезда дома, в котором находилась квартира родителей Черри и Ланде. Настроение у меня было превосходное – так весело и легко на душе не было давно, к тому же пока еще почти неизведанное чувство, связанное с приобретением того, что я очень давно потеряла, поднимало до самых небес. Может быть, я не все сделала правильно, где-то сглупила, где-то поступила резко и неосмотрительно, но все закончилось хорошо. Я и Денис вместе.

Вместе… Волшебное слово. А от слова «одиночество» веет холодом.

Единственное, что меня смутно тревожило, – чувство незавершенности происходящего, но тогда, в легком флере юношеского веселья и в тумане влюбленности, я не понимала, что именно не завершено. Я обнимала Смерча, смеялась над его шутками, подтрунивала над ним сама или же целовала, и казалось, что я попала в выдуманный рай.

– Смерчик, я не хочу домой, – простонала я, когда мы оказались на спящей улице. Ночная прохлада окутала нас, заставляя дышать полной грудью. Подступали сумерки, и часа через полтора город должен был встретить новый рассвет.

– Ты хочешь ко мне? – тут же поинтересовался Смерчинский.

– Я хочу остаться на вечеринке, там так весело! И в покер я еще не играла никогда!

Он осуждающе покачал головой.

– Зачем тебе все, если у тебя есть такой прекрасный я? – поинтересовался парень, стоя сзади и прижимая меня к своей груди. Мне хотелось мурлыкать. Я окинула голову назад и улыбнулась Дэну, а он поймал мой взгляд и подмигнул.

– Эй, вы двое! – окликнул нас громкий голос, принадлежавший Челке. – Садитесь в тачку!

Он обещал развести нас по домам. Мне на самом деле было пора ехать, нужно было поспать пару часов, чтобы начать помогать Насте. Но, честно говоря, я бы могла на все забить и остаться с ребятами и дальше, забыв обо всем, но Дэн меня проконтролировал и сказал, что раз уж я не поехала с ним к нему, то теперь просто обязана ехать домой и не расстраивать маму. Я на него выразительно посмотрела, но спорить не стала, да и не хотелось мне спорить. Счастливые не спорят.

Когда мы подходили к криво припаркованному около дома автомобилю, мимо нас вдруг пронеслась тоненькая фигурка. Пепельные волосы взметнулись в темноте. По асфальту застучали каблучки. Кажется, это была подружка Черри, с которой мы ехали в город с феста. Если честно, в ее машине с откидным верхом мы мало внимания обращали на нее и на ее зеленоволосого приятеля, растворяясь друг в друге, в зарождающемся пламени наших чувств и беззаботном ветре, играющего с нашими волосами.

Блондинка не ожидала увидеть нас и притормозила, чтобы сказать милым голоском:

– Пока, ребята.

– Уезжаешь, Аладдин? – поинтересовался Смерч, и я не сразу поняла, к кому он обращается.

– Да, уже так поздно, а я привыкла засыпать… – отвечала девушка и вдруг осеклась и прищурилась. – Узнал, Дэнчик? – проговорила она совсем другим голосом, смутно мне знакомым. Где же я его слышала?

– Узнал, конечно, – веселясь, отозвался тот. – Давно уже.

– У-у-умный мальчик, – протянула девушка и прошептала заговорщицки: – Держи все в тайне. В та-а-айне!

– Да без проблем, – невозмутимо отозвался Смерчинский.

– А ты молодец, Бурундучка, – и вдруг насмешливо обратилась ко мне: – Окрутила такого лапочку!

– Аладдин? – произнесла я с изумлением, разглядывая хрупкую красотку с кукольным личиком. Мелкая воровка запомнилась мне иначе – вертлявая неряха в кепке, красном спортивном костюме и жуткими манерами. И тут я вспомнила эту зеленоглазую куколку – это ведь она тогда сунула мне в кафе записку! – Так это ты! Ты та девчонка из кафе! И ворюга! Это ты у того мужика все увела! Это все ты! Нет-нет, не приближайся ко мне, – попятилась я от Аньки, видя, как хищно сверкнули ее глаза – кажется, она хотела обнять меня, чтобы опять, наверное, лишить чего-нибудь.

– Какая ты шумная, Бурундучка, – надулась Аладдин.

– А ты подлая, – не осталась я в долгу. – Не сказала нам, кто Ник на самом деле!

– Вот это на-а-аглость, – с восхищением протянула блондинка, качая головой. – Вы Аньку чуть не подставили, под горячую руку Никки едва не отравили, еще и не довольны! И вообще, Бурундучиха, я вам записку передала? Передала. Предостерегла? Предостерегла. Так что ты еще от меня хочешь?!

– Аладдин, ты умничка, все сделала правильно, – провел по ее спине рукой Дэн, и та сразу растаяла.

– Дэнчик, – заворковала карманница, которая, судя по всему, была еще и отменной актрисой, – ты такой славный. Иногда я думаю, что тебя нужно украсть.

– Эй-эй, – забеспокоилась я, видя, как широко улыбается Анька моему Дэну, повиснув на его руке. Теперь даже ее кукольный благопристойный образ не мог скрыть ее истинную сущность. – Отстань от него!