– Не будьте ослом! Мне рассказала мисс Вендовер – мисс Абигайль Вендовер, и думаю, что ваши шансы мизерны.

– Да, уж она вам про меня наговорила! – нахмурился Стэси. – Мне кажется, она мне враг. Сегодня я видел ее впервые и сразу же понял, что она готова стереть меня в порошок!

– Ничуть не сомневаюсь. Я знаю еще одного человека, готового не только стереть вас в порошок, но и развеять ваш прах по ветру, – это Джеймс Вендовер.

– О господи! – воскликнул Стэси, невольно передергивая плечами. – Он может попробовать, только у него вряд ли что получится. Фанни на него наплевать. Но вот эта тетушка – совсем другое дело. Ведь Фанни… – Тут до Стэси дошло, что он начинает себя разоблачать, он осекся и расплылся в улыбочке. – Все дело в том, что Фанни – наследница. Трудно винить ее семейство за то, что они хотят подыскать ей и жениха под стать, но ведь если в дело вмешивается большая любовь, все остальное теряет цену, верно?

– Конечно, в семнадцать лет девушка может забавлять себя любовью, но мой опыт подсказывает, что эта страсть быстро проходит! – меланхолично и чуть насмешливо заметил Майлз Каверли. – Ведь вы же, например, не станете убеждать меня, будто для вас материальные соображения ничего не значат?

Улыбка Стэси погасла под его ироническим взглядом.

– Интересно, почему это мне нужно жениться на девушке без приданого? – сердито отвечал он.

– Да вам этого и нельзя. Насколько я знаю, ваша фамильная большая ветряная мельница с годами поуменьшилась, можно сказать, до размеров детской вертушки…

– Кто вам наболтал об этом? – спросил Стэси. – Насколько мне известно, у вас нет в Англии знакомых!

– Ну, знакомые у меня есть. Но это Летти рассказала мне, что вы вылетели в трубу.

– А, это моя двоюродная бабушка, Летти Келхэм? – недоверчиво скривил губы Стэси. – Неужели вы хотите меня убедить, будто навестили ее?

– Вот уж чего я не хочу, так это убеждать вас в чем-нибудь. Откровенно говоря, ваши убеждения меня волнуют очень мало, – хладнокровно заметил Майлз.

Покраснев, Стэси прокашлялся:

– Пардон, пардон… Я просто хотел сказать… Просто она всегда так задирает нос, что…

– Понятно-понятно! – ласково подбодрил его Майлз. – То есть вы думали, что она должна была захлопнуть дверь перед моим носом?

Стэси расхохотался:

– Честно сказать, да! Зачем мне мягко стелить, я вам ничем не обязан!..

– Ну конечно! – заверил его Майлз. – Но ведь ваша двоюродная бабушка всего на дюжину лет старше меня самого, и в свое время она была очень добра ко мне… Наверно, только потому, что моего отца она на дух не переносила. И уж с вашим папашей она заодно никогда не была. Наверно, все женщины в той или иной мере подвержены слабостям, которые позволяют им понимать кое-что… – добавил Майлз задумчиво.

– Судя по всему, именно из-за этих женских слабостей вас и выслали в колонии? – вкрадчиво осведомился Стэси. – Я ведь ничего точно не знаю, мой отец воздерживался обсуждать при мне подобные темы…

– Еще бы! – весело согласился Майлз. – Во всяком случае, из-за этого меня выперли из Итонского университета!

Стэси поглядел на дядю с некоторым ужасом – разговоры о высшем образовании всегда пугали его.

– И еще – и еще, может быть, из Оксфорда?

– Я не помню, но кажется, из Оксфорда меня тоже выперли. Что с меня взять – я ведь был ужасным задавакой, задирой, и вообще ветер в голове! Молод был, горяч… А в довершение всего – похитил богатую невесту! Это оказалось слишком для моей семейки, и они решили, что оплатить мой проезд до Индии будет гораздо дешевле, чем иметь меня под рукой, в Англии. – Майлз ласково улыбнулся своему племяннику: – Похоже, что и вам, юноша, пока что успех не сопутствует?

Стэси напрягся:

– О чем вы, сэр?

– Разве вы не собирались тоже умыкнуть один такой прелестный сундучок, набитый до самой макушки вздорной романтикой и главное – деньгами?

– Этого я не хотел бы обсуждать, сэр! Я потерпел жизненную катастрофу! Мы оба были увлечены тем, что казалось нам неугасимой страстью, но обстоятельства… Одним словом, сэр, я не чувствую себя обязанным излагать вам все подробности!

– Естественно, совершенно согласен. Пусть я вам и дядя, но делами вашими совершенно не интересуюсь. Вы весьма похожи на меня самого, а себя я считаю изрядным занозой и надоедой. Одно между нами отличие – я чувствую, что вы игрок. Вот уж чем я никогда не увлекался, играть мне всегда было противно…

– Вы хотите меня раздразнить, что ли, или ничего не понимаете в игре?

– Отчего же не понимаю? Я пробовал сто раз, но игра – слишком медленное для меня занятие, – заметил Майлз.

– Медленное? – недоуменно переспросил Стэси.

– Ну да! Вам ничего не остается, как следить за тем, какая карта вам выпадет или как лягут кости. То же самое и на скачках. Другое дело, если бы я сам гнал свою лошадь наперегонки с кем-нибудь, вот это настоящий спорт, да! Но я всегда плохо ездил верхом.

– Но мне… Мне всегда говорили, что вы обошлись моему деду в целое состояние!

– Это верно, обошелся я недешево, – гордо склонил голову Майлз. – Но дело тут не в играх. Я нашел множество других способов потратить массу денег ради развлечения… Но зачем поверять свои деньги слепой Фортуне?

Было очевидно, что Стэси не способен понять таких тонких материй. Он помолчал, тягостно вороша в голове мысли, после чего протянул:

– Ну, наверно, вам можно позавидовать… Но я не стану. Это у нас у всех в крови. У отца. У деда Чарльза…

– Да, но я-то всегда был исключением из всех правил в нашей семье! – Майлз кинул окурок сигары в камин и встал, потягиваясь всеми суставами. – Вы уже потеряли поместье Дэйнскорт? – спросил он, глядя на Стэси сверху вниз непроницаемо-голубыми глазами.

Стэси делано рассмеялся:

– Бог мой, да какой разумный человек станет цепляться за эту развалюху? Ну и что, пусть поместье заложено, но я его терпеть не могу и не дал бы ни пенса, чтобы вернуть его обратно!

– Наши предки перевернулись бы в гробу! – заметил Майлз вскользь. – Интересно, а зачем вы решили встретиться со мной? Не в надежде ли, что я помогу поправить ваши подорванные покером финансы?

– Отнюдь! – скривился Стэси. – Мне сказали, что вы приехали в Англию, везя сына миссис Грейшотт и присматривая за ним, и из этого было ясно, что вы не купаетесь в золоте…

– Вы не совсем точно поняли: я исполнял при нем роли сиделки и лакея, – скромно сказал Майлз.

– Как?! Да вы… Как вы могли! Вы должны принять во внимание положение нашей семьи в обществе! Мое положение! – заверещал Стэси, теряя весь свой лоск.

– Чего это ради?

– Ведь я ваш племянник! Да и вы, в конце концов, тоже Каверли! Каверли – это звучит гордо!

– Смею заверить, никто вас не попрекнет родством со мною, но если что – сразу открещивайтесь от меня, скажите, что вы меня знать не знаете. Можем же мы оказаться однофамильцами?

– Ничего, для меня это – просто жизненный курьез, – парировал Стэси, вставая и беря свою шляпу. – Хотя должен вам заметить, что пребывание ваше в Бате меня совсем не радует. Вы, кстати, знаете, сколько стоят тут номера, в «Йорк-Хаус»?

– Не тревожьтесь, что я вдруг пришлю вам свои счета за проживание, – заверил его Майлз. – Если уж у меня вдруг недостанет деньжонок, я их настреляю где-нибудь.

– Очень любопытно, сэр! – рявкнул Стэси, подбирая со стола перчатки. – Слуга покорный!

Он еле кивнул Майлзу и вышел. Стэси был так сильно обозлен, что сумел успокоиться, лишь добравшись до своего пансиона в «Уайт-Харт». Теперь он мог обдумать, верно ли он вел беседу. Вообще говоря, Стэси был человеком нервным и взрывным, но сумел выработать у себя привычку постоянно медово улыбаться, поскольку для такого человека, как он, это было единственным способом продолжать вращаться в обществе – всем улыбаться. Он редко выдавал свой гнев и старался не реагировать на провокации со стороны богачей или аристократов. Но теперь, обдумывая свой разговор с дядей, он вдруг поймал себя на мысли, что все время чувствовал себя ниже Майлза, слабее его… И дело тут было вовсе не в высоченном росте Майлза, не в его омерзительно пахнущей сигаре и даже не в его манерах – хотя Майлз говорил с ним как с посторонним и надоедливым посетителем, а не со своим племянником. А ведь это он, Стэси, должен был глядеть свысока на своего негодного родственника, но никак не наоборот. От новоприобретенного дяди можно было бы ожидать либо радости от встречи, либо, напротив, озлобления из-за перенесенных в колониях тягот. Но Майлз, казалось, был ни рад, ни печален, и его интерес к племяннику проявился лишь по каким-то случайным поводам. Стэси стало так досадно, что он готов был повернуть назад, чтобы парой фраз поставить этого зарвавшегося дядюшку на место.

Но потом ему в голову пришла мысль, что надо повести себя поаккуратнее, и даже, если получится, подружиться с дядей. Майлз знал о его отношениях с Фанни, ему наверняка наболтали ее тетки. Но при этом Майлз не выказал никакого неудовольствия по этому поводу, как и никакого интереса к заложенному поместью Дэйнскорт. Однако если Майлз в хороших отношениях с мисс Абигайль Вендовер, то полезно заручиться его поддержкой.

Брак сам по себе ни с какой стороны не привлекал Стэси, но сейчас в выгодной женитьбе он видел единственный путь избежать большого стеснения в средствах. Он твердо решил жениться на Фанни и даже, в случае необходимости, бежать вместе с ней и обвенчаться тайно. Но гораздо выигрышнее было бы жениться, получив на то согласие ее теток и дяди-опекуна. Селину было не так уж трудно очаровать. Но из расстановки сил в семье Стэси понял, что мнение Селины значит там очень мало, а вот Абигайль обладает весом наравне с Джеймсом Вендовером.

Относительно Джеймса он не питал никаких иллюзий. Он хорошо представлял себе, что этим человеком руководят два сильнейших желания: это защищать интересы семьи, и второе – всеми средствами избегать историй, хотя бы отдаленно напоминающих скандал. И если узелок уже будет завязан, то рано или поздно Джеймсу, чтобы загасить скандал, придется пойти навстречу молодым и дать согласие на брак – ведь иначе «что люди станут говорить?».