– Ты очень красива. Просто совершенство.

Лара закусила губу, но ничего не сказала. Они тронулись в путь, и через какое-то время молчание показалось ей тягостным.

– Что там сегодня ожидается, на корпоративе твоем?

– Официальная часть, как всегда, потом тусовка, а уж потом что – не знаю.

– А где это будет?

– В княжеской усадьбе под Москвой. О! – Он вдруг оживился. – Знаешь, это здорово! Ты будешь там как раз на месте в таком красивом платье и старинном ожерелье. Здорово!

Лара пожала плечами. Посмотрим, что за усадьба, подумала она про себя. Дорога явно предстояла неблизкая, и она попросила:

– Расскажи мне еще про колье.

– Ну, оно сделано в доме Картье… – начал Игорь.

– Картье? – Перед глазами Лары мгновенно встали понтовые бутики в центре Москвы. – Но ты же говорил, что оно старинное!

– А как ты считаешь, когда была основана фирма?

– Не знаю.

– Они открылись в Париже в середине девятнадцатого века. И очень быстро стали ювелирами королевских домов Европы. Английский король Эдуард VII сказал, что если они стали ювелирами королей, то только потому, что они – короли ювелиров. В начале века модны были всякие растительные мотивы, стиль модерн и арнуво, и, само собой, ведущий ювелирный дом не мог отстать от мейнстрима.

А прабабушка моя, как я уже говорил, была красавица, и талантливая к тому же. Она пела, рисовала и блистала на балах, которые давал ее отец-генерал. У нее была масса поклонников, но выбрала она моего прадеда – он был из семьи мелкопоместных дворян и священников, всю жизнь занимался биологией. Стал профессором Санкт-Петербургского университета. С Зинаидой – так звали прабабку – познакомился потому, что его именьице было неподалеку от генеральских земель, и соседа иной раз приглашали в гости. Он даже давал уроки акварели генеральской дочке.

– Но ведь он был ученый, – подала голос Лара.

– Ну и что? Между прочим, большинство биологов очень неплохо рисует. А уж в то время это просто было необходимо. А как еще передать особенности строения растения или окраску цветов? Иван Николаевич был весьма искусный рисовальщик. Сперва все это было сельским таким пасторальным счастьем, знаешь, как в рассказах Чехова или Бунина. В загородном доме генерала собиралось изысканное общество, музицировали, играли в карты, организовали любительский театр. Зиночка расцвела, ей исполнилось девятнадцать лет, и для своего времени она была девушкой весьма образованной. И вот тем летом все будто сошли с ума – молодые и не очень молодые люди наперебой делали ей предложения руки и сердца, кто-то пытался стреляться, хоть на дворе было начало века двадцатого и дуэли давно вышли из моды. Отец позвал Зиночку и предложил ей сделать выбор, потому что невозможно сдерживать больше эту свору кобелей, как по-армейски прямо выразился генерал. И тогда Зиночка назначила день и приказала всем своим поклонникам прийти и принести ей дар. А она выберет достойнейшего. Ну, как в сказке, да? Она и салон свой называла «Будуар принцессы Наиды». И сказку-пьесу такую они все вместе написали и ставили на сцене любительского театра. Само собой подразумевалось, что дар – нечто абстрактное. И вот поэт принес стихи, молодой поручик – клятву в вечной любви, граф – титул и блестящие перспективы при дворе. Но Иван Николаевич был человек старомодный. Он сделал девушке два подарка: назвал новый вид бабочки, открытый им в Андах, ее сказочным именем: naidae, а во-вторых, продал имение, купил в Париже понравившееся ему украшение и вернулся в Россию с твердым намерением сделать Зинаиде прощальный подарок и никогда больше не видеться с ней. Но Зинаида не просто приняла подарок – она фактически вынудила ученого облечь в слова признание, которое он не мыслил и выговорить. А потом заявила, что выходит за него замуж, чем повергла в шок всех, включая собственного отца. Иван Николаевич был старше девушки на пятнадцать лет, небогат, почти сед, но Зинаида казалась совершенно уверенной в своем решении. Потом через много лет, рассказывая дочери историю своего замужества, она так объяснила свой выбор: «Они все мечтали заполучить меня: и поэт, и дипломат, и офицер. И все были уверены, что я стану украшением их жизни, еще одной драгоценностью в ряду многих других ценных приобретений. А мне всегда хотелось быть исключением. И я спросила себя: «А что я хочу?» И вдруг я увидела Ивана Николаевича другими глазами. Представь, детка: я воплощала все, что было ему чуждо: он ученый, а я поверхностно образованная легкомысленная девица. Он педант, а я взбалмошна и непредсказуема. Он мечтал заниматься наукой, но просто не смог устоять передо мной. Вот я подумала: как забавно – этот человек любит меня не за что-то, а скорее вопреки! Просто потому, что ничего не может с собой поделать. Вот я и решила, что именно он достоин меня».

– И что? – тихо спросила Лара. – Они были счастливы?

– Да. Они прожили долгую и счастливую жизнь. Конечно, то было суровое время, и они многое теряли – родных, друзей, состояние. Но это колье Зинаида сумела сохранить.

Глава 14

И вот впереди плавно распахнулись кованые ворота. Ларе казалось, что она попала в кино. А где еще вы видели качков в темных костюмах, с наушником в ухе и проводком, убегающим в глубины организма?

Сильно небедная газодобывающая компания выбрала местом проведения своего корпоративного мероприятия одну из лучших и наиболее красивых и утонченных подмосковных усадеб. Еще в XVII веке здесь, на берегу Москвы-реки, князь Одоевский построил палаты и храм Михаила Архангела. Церковь эта сохранилась до наших дней, а вот дома каждый новый хозяин усадьбы перестраивал по-своему. Князья Голицыны, князья Юсуповы – они вкладывали в эти земли не только деньги, но и душу.

Тот ансамбль, который можно видеть в наши дни, сложился в период расцвета в России классицизма, и его создатели черпали вдохновение в искусстве Античности. Места эти Лара любила. Они бывали здесь со школьной экскурсией, и Данькин класс сновал между статуй и играл в прятки в беседках и аллеях, доводя экскурсовода до полуобморочного состояния. А однажды зимой они семьей приехали просто так – погулять, полюбоваться чистым снегом и катались тогда на запряженных лошадкой санях.

Ядром и сердцевиной всего усадебного комплекса является дворец. Он стоит на низком белокаменном цоколе, отделенный от глади зеленого газона немногими широкими ступенями.

Гости корпоративной вечеринки в вечерних нарядах поднимались в бальный зал настоящего дворца, залитый светом множества ламп. Мощные колонны поддерживают идущие по периметру зала хоры и поднимающийся над ними высокий купол. Официанты в ливреях встречают гостей, словно сошедших с экрана сериала про бомонд. Официальная часть состояла из приветствий и тусовки, когда хорошо одетые и холеные мужчины переходили от одной группы к другой, ведя под руку своих женщин. Все обменивались какими-то общими и ничего не значащими фразами.

– Это смотр, – прошептал ей на ухо Игорь. – Кто приглашен, кто нет. Сколько драгоценностей на женщинах. С кем здоровается министр, и от кого отвернулся зам.

Игорь подвел Лару к своему непосредственному начальнику, представил его как Рустема. Коротконогий, крепко сбитый мужичок оглядел женщину проницательным взглядом.

– Рад познакомиться. – Он поцеловал ей руку, и Лара с радостью подумала, что не зря провела черт знает сколько времени на маникюре. Маленькие глазки этого типа отметили все – ее свежую кожу и колье, сдержанную улыбку и внимательный взгляд. – Как приятно видеть рядом с мальчиком экземпляр, отличающийся от его обычных рыжих б…й.

Лара услышала, как крякнул Игорь, но она и бровью не повела. Улыбнулась еще шире и сказала, глядя в маленькие мутновато-серые глаза:

– Все мальчики когда-нибудь вырастают. А взрослому мужчине, да еще работающему в приличной компании, не нужна кукла, даже если она красивая и рыжая. Или блондинка. – И она перевела взгляд на женщину, которая стояла на шаг позади Рустема. Та являла собой образчик «рублевской красоты» – полные губы, как у Ксюши Собчак, бюст как у Анны Семенович, волосы как у еще какой-то эстрадной дивы.

Игорь мысленно застонал, и Лара буквально чувствовала, как он перестал дышать. Но Рустем неожиданно расхохотался и спросил:

– Вы кто по профессии?

– Юрист, – выпалила Лара.

– Это неплохо. Идемте. – Он подхватил ее под руку и кивнул Игорю, предлагая следовать за ним. – Я вас кое-кому представлю.

Игорь предложил руку блондинке, и они двинулись в ту сторону, где стояли совсем уж несуетные господа.

Затем были речи, когда все внимали и хлопали в нужных местах. Продвижения, награды, почетная отставка – все как в обычной компании при подведении итогов. Лара не слушала, разглядывая публику.

Затем двери в соседний зал распахнулись и все прошли в столовую. Столики на шесть человек, расставленные с большим искусством и скрытым смыслом, блистали серебром, фарфором и хрусталем. На приборах стояли таблички с именами, и молодые люди в темных костюмах и, видимо, с математической памятью негромко спрашивали фамилии входящих в зал, а затем провожали их к нужному столику.

Игорь и Лара оказались за одним столом с Рустемом, его женой и еще одной парой. Судя по сдержанной почтительности Игоря, все они стояли выше него на иерархической лестнице. Блюда были изысканны, на эстраде сменялись поющие, танцующие и говорящие знаменитости, и Лару не покидало чувство, что она смотрит на экран телевизора. Но уже через час она устала так, словно грузила уголь. Никто здесь и не думал отдыхать. Одна за другой в разговоре сыпались фразы, которых она не понимала, но мужчины быстро подхватывали этот офисно-производственный жаргон и в течение какого-то времени разговаривали о своем. Затем, обычно со сменой блюд или номера на эстраде, они вдруг вспоминали о женщинах и веселье, и тогда нужно было проявлять чудеса приветливости и остроумия.

Потом Лара танцевала с Игорем, с Рустемом, который нахально прижимался к ней, и еще с пожилым дядькой, который тоже сидел за их столиком и все больше молчал. Он танцевал неожиданно хорошо, хоть и очень старомодно, и Ларе было приятно повиноваться его уверенному руководству. Затем было объявлено, что продолжение программы состоится на открытом воздухе, и публика повалила в парк. Здесь были устроены павильоны, задрапированные белой органзой, где стояли диваны и столики, кальяны, подносы с фруктами и сладостями. Множество китайских фонариков расцветило ночь волшебным калейдоскопом. Здесь тоже обнаружилась эстрада, и на ней танцевали и пели очередные исполнители, но на них мало кто обращал внимание. Часть артистов, закончив номер, удалялась за кулисы, а кое-кто сходил в зал и присоединялся к гостям.