Полина Раевская - За любовь

— Прекрати истерить мать твою, говори! Что с Мэтти?

— С Мэтти все в порядке! — ответила она как то вымученно, продолжая плакать.

— Тогда какого хрена? Ты совсем с ума сошла, вызывать меня с тренировки перед финалом? — заорал он на нее, хотя это было скорее от перенапряжения и волнения. Но она словно не обратила на его окрик внимания и тихо спросила:

— Ты еще не видел новости? Хотя, что я спрашиваю!

— Белла что ты несешь? — продолжал закипать Маркус, понимая, что просто так сестра бы не приехала.

— Что я несу, да я ничего! А вот, что несет некая девица по имени Эшли Вильсон, послушай! — как то отрешенно сказала сестра, еще больше запутывая его. А потом просто разрыдалась и включила телевизор, отыскивая какой-то канал и найдя, видимо, что хотела, остановилась. — Смотри, Маркус! Смотри…

И он смотрел, смотрел и ничего не понимал!

— Сегодня Мир потрясла шокирующая новость, девушка по имени Эшли Вильсон сделала официальное заявление, что на видео, которое было представлено компроматом на Анну Гончарову, в недавнем прошлом Беркет, вовсе не Анна, а мисс Вильсон, которая, надо сказать, поразительно похожа на бывшую жену легендарного футболиста Маркуса Беркета! И тут на экране появилась Анна, а точнее девушка очень похожая на нее, но все же это была не она, вблизи очень хорошо это было видно. У Маркуса внутри все оборвалось, а девушка меж тем начала, говорить — голос был хриплый и прокуренный:

— Это я была в Лондоне в то время, я сразу себя узнала! Мне только сейчас стало известно о трагедии в семье Маркуса Беркета. Мне очень жаль, что я очень поздно узнала о такой подмене, но я мало интересуюсь жизнью знаменитостей, а когда узнала, то была поражена до глубины души, тем более что такое недоразумение вылилось в такую трагедию … — девка еще что — то лепетала, глупо хлопая ресницами, но Маркус ничего не слышал. Он просто стоял и пытался собрать себя, он не мог себе такого вообразить, но если разум отказывался принимать это, то сердце болезненно застонало, завопило, крича, что всегда это знало! Он переводил отчаянный, беспомощный взгляд с экрана, на Беллу, желая увидеть в ее глазах, что это просто очередная утка, потому что иначе ему нет жизни …

— Это ведь неправда?! — прошептал он хрипло.

— Нет, Маркус, это правда, я нарыла данные на эту девицу и нарыла много интересного, пока летела сюда! Это подстава Маркус, грязная, очень жестокая подстава и не иначе! Господи, бедная Эни, Боже Маркус! — прорыдала сестра. Он замер для него все замерло, жизнь оборвала ход, Мир перевернулся! Было ли ему раньше больно, было ли горько, было ли мучительно?! Оказывается то, что было раньше, было практически ничем в сравнении с тем, что творилось с ним сейчас. Он стоял не двигаясь, но чувство было будто с него содрали кожу живьем и теперь он истекал кровью, он еще не осознавал, он был оглушен, выжат и обезвожен! Ужас пробирал до костей, ужас от всего что произошло, от того что он натворил, от того что его девочка не виновна и ужас от того, что он сделает с теми суками, которые посмели разрушить его жизнь! Боже! Сестра обеспокоенно смотрела на него, а он продолжал стоять на месте, не произнося ни слова. Это был шок и он боялся, того момента, когда он пройдет! Но и на следующий день он пребывал в том же состояние, Белла не отходила от него, она отвечала вместо него на вопросы журналистов, которые естественно были как дикие после такой новости. В этот же день была игра, и сэр Алек советовал ему не выходить на поле при таких обстоятельствах, но Маркус никого не слышал, он, словно был в вакууме, среди множества людей он был наедине с собой. Пустота заполнила его, окутала, мрак поглощал, затягивал! Он был сломан! Когда начался матч, не было не привычного азарта, не было ничего — мир потух для него, жизнь потеряла краску, он как робот просто бегал, пинал, обводил. Стадион ревел, но все это было притупленно и доносилось издалека. Ему делали, какие то замечания, Фергюсон что-то кричал, жестикулировал, но до него не доходило, что именно, да и неважно ему было. Но спасительный кокон, в который он был, завернут на шестьдесят восьмой минуте матча был разорван адской болью после столкновения с полузащитником сборной Швеции, Маркус упал, вопль боли вырвался из его горла, стадион замер и оглушил его этим молчанием. Боль в колене разрывала на части, он стонал, стискивая зубы, удерживая крик. В глазах темнело, все расплывалось, руки лихорадочно сжимали поврежденную ногу, раскачиваясь взад вперед, пытаясь уменьшить агонию, сжигающую тело, но боль не уменьшалась, она рвала, расщепляла на атомы. К нему бежали врачи, но он уже ничего не видел, проваливаясь в спасительное забытье. Когда Маркус очнулся, в палате никого не было, он пытался вспомнить, что произошло, но когда осознание пришло — душа застыла, его бросило в холодный пот, в груди была боль! Мужчина посмотрел на свою прооперированную ногу и захохотал надрывно, захлебываясь и давясь. В палату влетели врачи с ужасом взирая на него, а ему было плевать, он закатывался от боли, истерзанное сердце рвалось на части от вины, от отчаянья и какого то удовлетворения! Пора платить по счетам!

— Мистер Беркет, успокойтесь, прошу вас! Конечно, мы понимаем, все это сложно очень принять…

— Что у меня? — резко спросил Маркус, перебивая врача.

— Разрыв мениска, мы провели операцию, но скорее всего вы больше не сможете играть, мне очень жаль…

— Где мой телефон! — снова перебил он. Когда ему подали его мобильный, он быстро договорился, чтобы его забрали из больницы и приготовили частный самолет. Все были в шоке, врачи кричали, что ему рано, что нужно как минимум пролежать неделю, мать тоже умоляла послушать врачей, но он никого не слышал! Ему нужно было побыть одному, ему нужно было предать себя огню, который сжигал его, выворачивал, обжигая все внутренности! Срал он на колено, на футбол, его жизнь разрушена в хлам, он уничтожил себя, он уничтожил ее! Боль накатила как цунами, снося все на своем пути, она затмевала разум! Все внутри сжимало, когда он прилетел на Муши-Кей, он не разбирая дороги, не смотря на ноющую боль в колене, шел к ее любимому месту, он не обращал внимания на сукровицу, струящуюся по ноге — видимо шов разошелся, все это не имело значение! Сейчас был только мужчина и его горе, его падение и боль! Маркус упал на песок, воспоминания накатывали, как приступы, разрывая его, втаптывая. Он зарыдал, утыкаясь в песок;

— Любимая моя… Энни! Что я наделал, что же я наделал?! Прости меня любимая, прости, что не верил, что ты так и не достучалась до меня! Прости, что убил в тебе любовь! Прости меня Эни за все! — он глотал песок, но продолжал шептать, перед глазами проносилась вся жизнь — вот она на дороге, такая дерзкая и такая юная, его душа вопила, руки тянулись, пальцы судорожно сжимались. Вот их первая ночь, точнее день — слезы текут по лицу, их свадьба! А дальше… Дальше агония, он плыл по огненной реке, своих безумств, они обжигали его, сжигали в прах — вот он впервые ударил ее, из груди вырывается вопль и он вопит, вот он насилует ее, изменяет ей, — Родная, Господи!! — Кровь кипела, его выворачивало от себя, хотелось утопиться, хотелось изрезать себя на куски, но это было бы слишком легко для такого зверя как он! — Нет, чертов ублюдок, так просто ты не отделаешься, будешь землю жрать под ее ногами!

Все в нем обрывалось, он не знал, что дальше! Он сам налил и сам выпил до дна чашу унижений, позора и боли! И нет ему прощенья! Она сказала просить прощения у бога, но какое ему дело до бога?! Он в него не верил и даже более, он его ненавидел! Как он не уберег от такого чудовища как он ее чистую, невинную, солнечную девочку?! Как допустил ее к волкам, к шакалам и тварям, вроде него и его окружения?! Как позволил разорвать?! Ладно ему, развращенному ублюдку все это в наказание за скотский образ жизни, а ей, ей то за Что?? И не станет он просить у него прощения, ибо к черту такого бога, он не милосердней его самого! Он будет просить прощение лишь у нее, если посмеет, если решиться, хоть когда-нибудь взглянуть ей в глаза!

Всю ночь и весь день он проносил через себя воспоминания, боль и горечь. Он лежал на песке, солнце обжигало истерзанное тело, душа была разорвана, и все что нарывало в ней, хлынуло мерзким гноем, вызывая удушье и выворачивая наизнанку. Маркус был опустошен, выжат до последней капли крови. Так он пролежал еще несколько суток. За это время он принял для себя одно решение — он будет мстить, убивать тварей, сотворивших с его семьей это. Но перед этим он должен увидеть ее, хотя бы издалека, если не позволит ничего сказать. Но он должен, он обязан! В этот же день Маркус вернулся в Лондон с твердым намерением поехать к ней, а, он не имеет права, но разве есть выбор, ведь они никогда не смогут ничего забыть! Они не смогут быть вместе, он и не посмеет никогда об этом просить, но и друг без друга они не могут, это невыносимо! Он должен поехать и увидеть приговор себе в любимых глазах. Должен! И он примет от нее все что угодно.

Только, когда он приехал в Лондон, на него обрушилось известие, он как выброшенная на берег рыба глотал воздух, но задыхался, Маркус читал и не понимал, читал и не верил! Из него словно выбили одним ударом душу, в какой-то задрипанной газетке, оставленной ему секретарем, было маленькое сообщение, сообщение, повергающее его в прах, сжигающее в пепел:

Она сидела на кровати и смотрела невидящим взглядом на тоненький золотой обруч, сковавший ее палец, как и жизнь. Она уже несколько дней была замужем, но осознание пришло только сейчас. Что она чувствовала? Ничего наверно, кроме горечи и какого то щемящего чувства безысходности и невозможности что либо изменить. После всего, что ей довелось пережить она не могла даже в кошмарном сне представить, что свяжет себя еще раз узами брака. Но что ей оставалось?! Джо подарил ей надежду, он стал ее опорой и вытащил из ада.