– Да, Вика, я слушаю! – вполне будничным голосом ответил Валерий, у которого на самом деле с утра все валилось из рук, и он постоянно таскал за собой сотовый, внушая бездушному аппарату мысль соединить его с Викой. Хотя перспективы у него были, прямо скажем, тусклые, но бездействие и неопределенность угнетали еще больше. Теперь-то он понимал, как чувствовал себя старик фельдмаршал Кутузов, отдавая приказ отступать за Москву. Хреново, в общем, чувствовал. Хотя армию при этом и сохранял.

– Ну что ты молчишь? – поторопил он трубку.

– Если ты подпишешь бумаги, которые я тебе оставила, я скажу следователю, что действительно провела с тобой в аэропорту все это время, – выпалила Вика. – И еще один человек подтвердит, он тебя видел. Он меня ждал.

– Это Рябинкин, что ли? – усмехнулся Валерий. – Где ты его откопала, дорогая?

Вика растерялась и замолчала – очевидно, инструкций на сей счет ей не дали. Потом спросила осторожно:

– А… откуда ты знаешь?

– За тобой следили, – сообщил Валерий, развлекаясь. – Ты хоть понимаешь, во что ввязалась? Вы же человека убили – это ты способна понять?

– Она проститутка! – обретая уверенность, ответила Вика, этот вопрос, судя по всему, обсуждался.

– А то, что это следствию без разницы, тебе не сказали? А ты теперь знаешь кто? Соучастница убийства.

– Я никого не убивала! – закричала Вика. – Я не знала, он мне все не так рассказал! И если ты не замолчишь, я брошу трубку!

– Тихо-тихо-тихо! Бросит она… А денежки? Денежки-то вам нужны? Представь, если я не соглашусь – он ведь, дорогая, с тебя потребует оплатить заказ. У тебя таких денег точно нет.

– Если ты не согласишься, тебя посадят. Надолго, – отчеканила Вика, вновь обретая почву под ногами. Эта часть ее речи, несомненно, была предусмотрительно прорепетирована. – Если ты не отдашь мне половину, тебя посадят, а уж тогда у тебя заберут все. И не делай вид, что ты этого не понимаешь!

– Может и такое быть, – согласился Валерий. – Спасибо, что хоть половины вам хватит, могли и все попросить. Ладно, давай встретимся и обсудим наши с тобой дела. Ведь если я тебе половину своих акций отдам, то мы с тобой, получается, будем партнерами, надо нам с тобой деловые отношения налаживать. Взамен любовных, родственных и прочих, – не удержался Валерий. – Ты же понимаешь, что часть моих акций – на аффилированных лицах, и что тебе еще придется с антимонопольным комитетом разбираться. Опять же контрольный пакет… – продолжал он развлекаться, зная, что супруга в таких делах не разбиралась принципиально.

– Я с тобой встречаться не буду, – не дослушав, твердо заявила бывшая супруга и будущий деловой партнер. – Ты подписываешь документы – те, что я тебе оставила, отдаешь их моему адвокату, а он передает тебе мое письменное заявление. То же самое я скажу… мы скажем следователю – у меня повестка на завтра, на десять утра. Адвокат перезвонит тебе прямо сейчас.

– Ты меня боишься, что ли? – весело удивился Валерий. – Я женщин не убиваю, в отличие от твоих подельников. Хотя ты права: раз ты теперь мой партнер, такой же как и я, акционер, могу не удержаться. Давай своего адвоката. Только предупреждаю: пункт насчет пожизненного содержания я вычеркиваю: пополам так пополам, тогда и я с тебя содержание могу потребовать. Давай так – ты мне пять, и я тебе пять, идет? – веселился он.

– Разговаривай с моим адвокатом, – облегченно выдохнула Вика. – Как он решит, так и будет, – и бросила трубку.

Валерий сидел еще какое-то время без движения, глядя на стену перед собой. Книжные полки, цветок в горшке, ряд стульев, дверь – и то же самое в обратном порядке… Очень интересно. В дверь просунулась озабоченная секретарша и сообщила, что «я уже минут пять вам звоню, а вы не слышите, а вам звонят по городской линии, говорят, вы ждете».

– Да. Жду. Спасибо, – кивнул, приходя в себя, Валерий и с удивлением посмотрел на свою руку, все еще сжимавшую телефонную трубку.


В начале декабря домой приехал Сашка. И не просто так, а в командировку, то есть приехал, как он выразился, «забесплатно», чем был горд неимоверно. Ему уже повысили зарплату, правда, на учебу времени оставалось все меньше, и он после летней сессии собирался переводиться на заочное. Лера поняла, что отговаривать его бесполезно: за прошедшие месяцы сын вырос, изменился, привык сам, уже без оглядки на маму, принимать важные решения. Такое решение он и принял на третий день своей командировки домой: позвонил отцу и сказал, что «есть срочный разговор».

Андрей был готов примчаться немедленно, но Сашка загадочно ответил, что лучше встречаться не дома. Он приехал в театр и, забыв о своих таинственных и совершенно неотложных делах, долго рассматривал новых кукол, трогал, брал в руки, бережно сгибал и разгибал ручки-ножки, заглядывал в спящие серьезные личики.

– Папа, а почему у них, ну, у кукол твоих, глаза всегда грустные?

– Не знаю, Сашка, получается так. Само получается. Я их такими вижу.

– Ну ты же вроде не пессимист, пап? – обнаружил свой словарный запас Сашка.

– Не нукай! – вставил Андрей.

– Ты веселый, – отмахнулся сын. – Ну, короче, когда как, а они у тебя такие вот, – и состроил унылую гримасу.

– Я веселый, – согласился Андрей. – Но при этом пессимист. Знаешь, как у Губермана: «Если черпается счастье полной миской, если каждый жизнерадостен и весел, тетя Песя остается пессимисткой, потому что есть ума у тети Песи». Вот я как та тетя Песя.

Сашка долго хохотал и переспрашивал, чтобы запомнить, потом выяснял, кто такой этот Губерман, и страшно удивился, что дома есть его книжка, и не одна. Книжки Александр Андреевич не жаловал с детства, чем очень огорчал отца.

– Нет, пап, это классно! Это я честно прочту, здесь или с собой возьму. Да ведь я вот что, пап – по делу пришел, – спохватился новоявленный ценитель гариков. – Раз у тебя «есть ума», давай придумаем, как с мамой быть. Она такая стала… ну, на твоих кукол похожая.

Андрей вздохнул. Он и сам видел, что с Лерой неладно. После того увиденного по телевизору сюжета она, кажется, успокоилась, болтала с коллегами, приходила к нему в театр на «Гамлета», который тогда вымотал ему всю душу – и Лера успокаивала его, хвалила, поддерживала. Но Андрея трудно было обмануть: все это было только внешнее, хорошая мина при плохой игре. Он чувствовал, он видел – ей плохо. В Лере будто что-то сломалось, остановилось, остыло, превратилось в ничто – и с этой пустотой Лера живет, убеждая себя и окружающих, что все в порядке. Многие так живут, и она привыкнет. Она улыбалась, шутила – но Сашка был прав, похоже, ему передалась отцовская интуиция – глаза жили отдельно от хозяйки, они погасли, и всегдашние солнечные зайчики из них исчезли. Но куклу – любую, даже безнадежно испорченную, – Андрей мог починить, спасти, вдохнуть жизнь… Лера была живая.

– Я вижу все, Сашка. А что делать – не знаю. Это не от нас с тобой зависит.

Они помолчали. Сашка несколько раз искоса, украдкой, взглянул на отца и наконец решился:

– Папа, это она из-за мужика одного. Валерием его зовут. Она с ним вроде в Питере познакомилась, ну, когда ко мне ездила летом. Тут я про него не слышал, пока дома жил. Фамилия его Волков, он по телефону так отвечал: «Волков слушает!» – прикинь, вместо «алло»! Он вроде крутой – ну, там, яхта у него, ну, я и подумал, что если в Сети про него поискать…

– Где поискать? – не понял Андрей.

– Ну, в Интернете, – терпеливо пояснил продвинутый сын. – Там есть поисковые системы, ну, окошечко такое, набираешь «Волков Валерий» – и он тебе все выдает.

– Да я знаю, знаю, – поспешил восстановить свою репутацию в глазах сына Андрей. – Я просто отвлекся. И что?

– Вот, смотри сам, я распечатал, – сын выудил из широких штанин свернутые в трубку листы бумаги, разгладил на коленке, подал отцу. – Там про него полным-полно! Представляешь, он миллионер!

Разочарованный тем, что в ответ на такую сногсшибательную информацию отец только рассеянно кивнул, Сашка продолжил, блестя глазами от возбуждения:

– Он, оказывается, тут живет, в Екатеринбурге, председатель правления «Уралавтобанка». В октябре он на человека вроде наехал, посадили его, но потом выпустили. Вроде не виноват. А может, взятку дал. Может, пап, а?

– Наверное, нет, раз человека убил, – без особой уверенности в голосе ответил Андрей. – Не убивал, значит.

– Вот и тут говорят… – Сашка порылся в своих бумажках. – Во: «Многие эксперты считают, что это не что иное, как спланированная провокация в рамках жесткой рейдерской кампании против единственного на Урале банка с участием иностранного капитала».

– Чего-чего? – не понял Андрей. – Какой еще кампании?

– Ну, рейдерской, пап! – едва не застонал сын, возмущенный его отсталостью. – Рейдерство – это незаконный захват предприятия, или вот тут еще пишут – недружественное поглощение. Ну, короче, банк у него хотят оттяпать – прикинь! Да на, сам читай! – Сашка ткнул пальцем в одну из бумажек, опять свернувшихся трубочкой.

Андрей развернул и пробежал глазами заголовки, отдельные фразы: «Совет директоров «Уралавтобанка» убежден в невиновности Валерия Волкова… Уральский банковский союз обеспокоен событиями, разворачивающимися вокруг «Уралавтобанка». Об этом на сегодняшней пресс-конференции заявила председатель союза Лидия Губанова… Руководство «Уралавтобанка» намерено подать в суд на ряд СМИ… В Главном управлении МВД РФ по УрФО опровергают информацию, о якобы обнаруженных связях руководства «Уралавтобанка» с отделом Генпрокуратуры РФ в УрФО… Эксперты в сфере рейдерских технологий и борьбы с ними отмечают, что активность, наблюдавшаяся вокруг банка, не укладывается в традиционные схемы, а версия руководства банка имеет внутренние противоречия. Так, эксперты отмечают, что за все прошедшее с начала данных событий время так и не был назван ни сам рейдер, ни предполагаемый заказчик акции».

Андрей отложил листки и, виновато глядя на сына, сказал: