Лера знала, что еще не поздно от всего этого отвыкнуть. Сделать вид, что это был просто очередной эпизод, приятное летнее приключение. И жить как раньше – независимо. Спокойно. Свободно. Хожу-расхаживаю, хвост трубой. Захочу – налево пойду, захочу – направо пойду, захочу – спиной повернусь к вам – вот я какой! В детстве мама часто читала ей это стихотворение, и маленькой Лере страшно нравился гордый независимый кот. Сейчас еще не поздно повернуться спиной. Пока она сможет. Будет неприятно, но не смертельно, она переживет.

И что сказать ему, когда он возьмет трубку – а главное, какими словами? Милый, что со мной вчера было и во сколько ты будешь дома? Дома – у кого? Тьфу!

Пока Лера думала, телефон зазвонил у нее в руке. Вась-Вась, пересыпая свой монолог тысячами извинений, интересовался, намерена ли она быть сегодня на службе. Лера, подпустив страдальческих интонаций, ответила категорическим отказом, ссылаясь на послепремьерный синдром. Вась-Вась понимающе хихикнул, велел вечером смотреть по НТВ репортаж с премьеры – а Лера и не заметила, что снимали, – и читать «Российскую газету», поздравил «с выходом на всероссийскую орбиту» и великодушно подарил даже два отгула. На такой подарок Лера не рассчитывала, дай бог каждому такого начальника. Лерин измученный нервотрепкой и банкетом организм благодарно встрепенулся, в голове немного прояснилось, и Лера отправилась додумывать жизненно важные вопросы обратно в кровать, прямо с недопитой чашкой кофе. Ничего, она не гордая, она сама себе кофе в постель принесет. И не прольет, и руки почти не дрожат, и решение она сейчас примет самое верное, вот только передохнет немного от своих подвигов.

Но углубиться в самоанализ ей помешал опять зазвонивший телефон, черт бы его побрал, не так с ним хорошо, как без него плохо. На экране высветилась аббревиатура «ГАИ», и Лера долго колебалась, стоит ли выходить из подполья. Но чувство долга перевесило: все-таки перед отъездом она дала Гале задание, мало ли какие там могут быть проблемы… Вздохнув, она ответила полуобморочным голосом, так, чтобы даже бессовестная Галка прониклась сознанием своей бестактности:

– Алло… Алло, говорите…

Но ГАИ за то и получила свою кличку, что ей всегда было глубоко наплевать на обстоятельства, в которых оказывались ее собеседники, и входить в положение она не собиралась.

– Лера, тут такое!

– Что, с заказом проблемы? – сразу взбодрилась Лера: нет, правду говорят, профессионализм быстро не пропьешь.

– Да нет, там все в порядке, я уже Вась-Васю отчиталась…

Лера не любила, когда ее сотрудники отчитывались начальству через ее голову, и ГАИ об этом прекрасно знала, но ее неизбывное желание сорвать аплодисменты было сильнее опасений вызвать Лерино неудовольствие.

– Хорошо, – холодно ответила Лера. – И мне уж потом расскажи, пожалуйста. С клиенткой ты встречалась?

– Лера, я не об этом же! Тебя Вика искала!

– Меня?! – удивилась Лера. – Зачем?

– Ой, откуда я знаю! Мне же она не докладывает, она меня вообще не узнала. Она сама приезжала, представляешь? С Андреем сидели, разговаривали, полчаса, наверное. Наши мужики все под дверью слонялись, умора!

«Представляю… Действительно, умора», – тускло подумала Лера.

– …ну вот, а я потом у Андрея спрашиваю – чего это она к тебе? А он и говорит – Леру, мол, ищет, дело какое-то у нее. Телефон твой дал. Слушай, он до сих пор в нее влюблен, так заметно! Дураки все-таки эти мужики…

– А ты-то что суетишься? – зло спросила Лера, почему-то очень уж не понравилась ей вся эта история с Викиным визитом.

– Я? – даже растерялась ГАИ. – Я… предупредить. Чтоб ты была в курсе…

– Предупредила? Спасибо! – отрезала Лера и бросила трубку. И еще больше разозлилась: и на трещотку ГАИ, и на себя, за то, что не сдержалась. А с чего, собственно, завелась? Подумаешь, ее величество королева Виктория нанесла дружественный визит. Подданные пали ниц при виде сиятельной особы. За каким чертом она приперлась?! Лера резко повернулась, забыв о поставленной на краешек кровати чашке, чашка, естественно, опрокинулась, кофе расплескался – пришлось немедленно спасать простыню, вытирать растекавшуюся по полу коричневую сладкую лужу… Словом, гадость. И, конечно же, именно в тот момент, когда она стояла на четвереньках, возила тряпкой по полу, телефон зазвонил опять. Лера отчего-то сразу поняла – это Вика. Презирая себя за суетливое движение, мокрой рукой схватила трубку:

– Алло… – хотя бы голос должен быть по возможности бархатный и незаинтересованный.

– Лера? Добрый день, с приездом! Это Виктория. Вика Попова…

Лера выдержала паузу, не спеша на помощь. Внимательно выбрала нужную интонацию – просто вежливую, без всяких примесей и оттенков. Она ничему не удивляется – все-таки спасибо вездесущей ГАИ. Кто предупрежден – тот вооружен. Но почему она, Лера, сразу решила, что будет война? Странно…

– Да, Вика, я слушаю.

– Мне бы очень нужно с тобой встретиться…

Так, один-ноль в пользу Леры – в Викином голосе проскользнули нотки удивления. Вика привыкла, что ее появление вызывает бурные восторги, ну, или, на худой конец, тихую радость. Но уж никак не равнодушное молчание, а тут…

– Тебе Андрюша звонил? – догадалась она. – Я заходила, знала, что вы вместе работаете, но тебя не застала.

«Андрюша…» – про себя передразнила Лера. И опять выдержала паузу. Да что на нее такое нашло?

– Нет, Андрей звонил, но про тебя мы не говорили (два-ноль?). Я только вчера приехала и хотела отоспаться.

– Извини, пожалуйста, я не подумала…

«Да уж, стоит ли ее величеству забивать голову такими мелочами», – съехидничала Лера, но опять же не вслух.

– Так мы можем встретиться? Я готова к тебе на работу подъехать, можно где-нибудь на нейтральной территории. Как тебе удобно?

«Ишь ты, она готова подъехать. А может, я не готова встречаться?» – злилась Лера. Но, кажется, мисс Виктория не допускает такого варианта развития событий?

– У меня два отгула, я вообще-то на работу пока не собиралась. Тебе срочно?

– Ну, не то чтобы срочно, просто очень не хотелось бы откладывать… – теперь голос звучит напряженно.

Она не ожидала такого приема, поняла Лера. Но, в конце концов, и правда любопытно, какого черта ей от меня понадобилось. Сказать, чтоб приезжала на работу? Это значит устроить еще один бенефис Вики на радость коллегам-мужчинам, к тому же она, Лера, на работе сразу окажется в положении услужливого клерка, беседующего с потенциальным выгодным клиентом, ведь маловероятно, что расчетливая Вика хочет с ней просто почирикать об ушедшей юности. Да и Андрей…

– Приезжай к шести в кофейню «Джезва» на Вайнера, знаешь? – Лера похвалила себя за сообразительность и грамотное построение мизансцены: кофейня находилась в пешеходной зоне, значит, машины им придется припарковать где-то поодаль, отсюда вытекает два важных момента – Вика не увидит побитого Лериного «Пежо», а Лера не обязана будет созерцать ее умопомрачительный… как там ГАИ говорила? Ах, да, «Порше Кайен». С шофером.

– Хорошо, – с готовностью согласилась Вика. – Спасибо тебе! Я буду обязательно.


В полутемном зале ресторана было прохладно от кондиционеров, выходить на улицу, где метелью кружил тополиный пух, и нещадно палило солнце, ужасно не хотелось. До конца обеденного перерыва оставалось еще время, и Валерий, подозвав официантку, заказал еще один апельсиновый сок со льдом – кажется, уже третий. Достал телефон и принялся увлеченно набирать сообщение. Он так и не дождался звонка от Леры, а сам звонить не хотел – боялся разбудить. Пусть отсыпается. У него большие планы на вечер. И еще подумал, удивившись: он никогда не писал женщинам это слово – «люблю». А говорил ли? Так сразу и не вспомнить… Какое оно смешное – «лю-блю» – еще полюбовался он текстом на экране сотового, стер одно слово и набрал большими буквами, и только потом отправил. ЛЮБЛЮБЛЮ… а ведь где-то он такое видел или читал. Точно – так Маяковский писал Лиле Брик, а бабушка любила Маяковского, даже портрет его в гостиной повесила – тот, где он бритый, и взгляд исподлобья, маленький Валерка его побаивался и старался не смотреть. Бабушка много лет собирала книжки и газетные вырезки о Маяковском, часто водила внука в музей на Лубянке. А однажды рассказала о Лиле Брик – бабушка гордилась тем, что однажды даже видела Лилю Юрьевну у общих знакомых. Бабушка была уверена, что таким образом прикоснулась к своему кумиру. Честно говоря, Валерке на все эти дела было тогда наплевать, но все же Маяковский был единственным поэтом, чьи стихи Валерий читал в школьные годы чудесные. А потом настали еще более чудесные годы, и стало вовсе не до стихов. Так я еще сам, глядишь, стихи начну писать, как Маяковский. На пятом десятке, ведь сорок лет – это пятый десяток, – развеселился Валерий, но, увидев удивленное выражение лица своего зама, с которым обедал, решил взять себя в руки и до вечера вести себя прилично. А вечером будет видно.


«Целую гениального режиссера и танцовщицу в животик и далее везде! Ты уже опохмелилась? ЛЮБЛЮ! Позвоню вечером! Есть серьезный разговор», – пришедшая эсэмэска немедленно примирила Леру с действительностью. Все-таки она молодец, что не позвонила первой. Семь раз отмерь – один раз позвони, народная мудрость. Он любит, целует везде и позвонит вечером – что еще надо для счастья?! Она выскочила из кровати и, не откладывая дела в долгий ящик, принялась перебирать содержимое платяного шкафа, чтобы окончательно определиться, какой она будет сегодня вечером.


Кофейня, которую по наитию выбрала Лера, была просто предназначена для свиданий и бесед на щекотливые темы. Каждый столик был отделен от других либо плетеной ширмой, либо бамбуковой перегородкой, и сидевшие за столиком были защищены от любопытных взглядов скучающих соседей, а тихая приятная музыка позволяла услышать только общие интонации беседы, но не конкретные слова. Лера пришла первой: она хотела выбрать удобный столик, привести в порядок волосы, а еще хотела лично понаблюдать за спектаклем под названием «Явление Вики Поповой, или как ее теперь там, народу», о котором в последнее время слышала столько восторженных отзывов. Сбылись худшие ожидания: Вика была прекрасна. Совершенна. Неподражаема. Сногсшибательна. Месяц под косой блестит, а во лбу звезда горит. Но самое главное, что она сама об этом знала, и это знание отражалось на ее лице очаровательно-виноватой улыбкой, по всей видимости, означавшей следующее: «Да, я понимаю, какое впечатление произвожу на окружающих, но в этом нет моей вины, и меня саму такое положение дел тяготит». Ну, или примерно так. Но самое главное – когда Вика улыбалась, у нее на щеках появлялись очаровательные ямочки. Поэтому она старалась улыбаться почаще.