— Не волнуйся, малышка, — вмешался Кир примирительным тоном, — твоя сестра в порядке, мы действительно пили чай…

Люся молчала и по тому, как рассерженно сверкали ее темно-серые глаза стального холодного цвета, можно было догадаться, что сейчас она не настроена мирно разговаривать, и ищет жертву, чтобы выместить на ней свой гнев. Но она постаралась взять себя в руки и сказала уже с меньшей агрессией:

— Выпили чая? Вот и проваливайте.

— Ты такая вежливая, — усмехнулся Кир, Наташа проводила его к двери, — спасибо тебе, — уже ей, — мне было очень приятно с тобой познакомиться и проводить время тоже.

— А мы с вами больше не увидимся, да? — шепотом спросила Наташа, но Люся это услышала.

— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы нет, — бросила она и процедила сквозь зубы, — до свидания.

Наташа закрыла дверь и оперлась о нее спиной, осуждающе глядя на младшую сестру.

— Что ты так на него взъелась? — спросила она устало, — он хороший, правда… странный немного, но хороший.

— Смотри у меня, сестренка. Если этот «хороший» тебя только пальцем тронет… — Люся сбросила ботинки, исчезла на кухне и вернулась с ножом для резки мяса, — я вот этим ножом перережу ему горло.


— Ну что, как там твоя школьница? — злая ирония в голосе Владимира была слишком очевидна. Он проводил Кира на балкон своей квартиры, потому что не любил, когда курят в помещении.

— Все еще впереди, — без особого интереса бросил тот, доставая из кармана сигареты.

С балкона Владимира открывался отличный вид на пол района, отсюда было видно даже дом Наташи и ее сестры, только их окна выходили в другую сторону. Впрочем, к чему думать об этом? К чему вообще думать о ней? Она глупая легкомысленная девица, не знающая, чего она хочет от жизни. Да и к тому же полная эгоистка, не думающая ни о ком, кроме себя… Привести домой незнакомого человека! А если бы он хотел убить ее или обокрасть? Боже, ну что за дура!

Но что говорить о ее личных качествах, когда они его ничуть не волнуют? Вот симпатичная — это да. Впрочем, ее сестренка куда симпатичнее, особенно когда злиться… Маленький чертенок, готовый порвать его в клочья. И почему-то только Владимир не сказал «коротышка»?

— Значит, это не будет легкой победой, — сделал вывод тот, прикрыл глаза устало, — слушай, Кира, остановись, пожалуйста, пока не поздно. Поиграли и хватит… Ты девочке жизнь сломаешь.

— Ну что за вздор? — отмахнулся Кир, — у нее всего лишь будет опыт. Хоть целоваться научится, — он как-то холодно и немного зло рассмеялся, — и еще чему-нибудь. Полезному, — он поморщился и выпустил в холодный вечерний воздух белесый зыбкий дым. Накрапывал мелкий дождь, и его серебристые капли на стеклах балкона играли в свете зажигающихся фонарей.

— Ты, наверное, просто не понимаешь, — вздохнул Владимир.

— Может быть, и не понимаю, — пожал плечами Кир, убрал с лица волосы и снова затянулся, жадно, словно эта затяжка была последней в жизни, — но одно я понимаю точно. Я ее хочу. И она будет моей.

Владимир чертыхнулся, посмотрел на город с высоты восьмого этажа и совершил последнюю попытку спасти эту незнакомую ему девочку, за которую ему теперь стало страшно и совестно.

— Слушай… тут один человек из командировки вернулся… тебе было бы интересно с ним пообщаться, я думаю, — начал он. Кир посмотрел на него сощурившись, и Владимир понял, как глупо предлагать ему это сейчас, — ну, правда. Съездим вместе к заливу, развеешься. Забудешь об этой…

— Наташе, — закончил за него Кир, потушил сигарету и швырнул окурок вниз, а сам собрался уходить, бросил через плечо, — ни за что. Она будет моей, слышишь?

Дождь усиливался, брызги залетали и в открытое окно, на балконе пахло свежестью и сигаретами.

— Дурак, — вырвалось у Владимира и ему самому сейчас тоже очень захотелось курить.

Глава четвертая

— Ты ничего не хочешь мне рассказать? — Таня медленно расшнуровывала кроссовки под пристальным взглядом матери и молчала, сделав вид, что не расслышала. Но Антонина повторила.

— Нет, — в конце концов буркнула она и пошла в свою комнату, украдкой бросив взгляд в родительскую спальню — отчим был там, конечно же. Где еще ему быть? Дожидается удачного момента, не иначе.

— Татьяна, мне все это очень не нравится, — заявила мать, идя за ней следом.

— Мне тоже, — поделилась Таня, уселась на кровать и скрестила руки на коленях, нужно было срочно выдумать какую-то ложь, и она тянула время, чтобы успеть сделать это максимально реалистично.

— Что случилось? Почему ты прогуляла школу? — спросила Антонина.

— Я поссорилась с Люсей, — наконец-то нашлась Таня и даже похвалила себя, ведь мать отлично понимала, что Людмила ее самая близкая и лучшая подруга. Таня, конечно, общалась с сестрой Люси и одноклассницами, но никого не впускала в свое личное пространство так глубоко, как эту странноватую замкнутую в себе девочку.

Ведь Антонина же понимает, какая это трагедия для Тани — поссориться с ней?

— Очень серьезно, — добавила Таня робко.

— Вы помирились? — с беспокойством поинтересовалась Антонина, конечно, она все поняла. Ее даже пугала немного эта дружба, но она слишком была занята своей работой, чтобы вдаваться в подробности. К тому же она была уверенна в том, что ее Танюша — хорошая девочка, и никогда не решится на что-то ужасное.

— Конечно, — ответила Таня, сдержав тяжелый вздох, потому что подумала о том, как страшно на самом деле поссориться с Люсей, серьезно поссориться.

— Ну, хорошо, — Антонина явно почувствовала облегчение и удовлетворила свою потребность немного поучаствовать в жизни дочери, теперь она направилась к выходу из комнаты, явно с чувством выполненного долга.

— А где ты была? — вдруг насторожилась она, и остановилась уже на пороге.

— У еще одной одноклассницы, — тут же нашлась Татьяна, — ты ее не знаешь. Она болеет, сидит дома, а я пока немного помогла ей с математикой…

— Какая ты у меня молодец, — довольно улыбнулась Антонина, — ну… теперь отдыхай. И не забудьте поужинать. Еда на плите.

Не забудьте поужинать? — повторила про себя Таня, и что-то внутри у нее сразу сломалось и рассыпалось, словно замок из песка, на который кто-то случайно наступил. Хрупкое спокойствие и ощущение уюта, когда мама рядом и может ее защитить исчезло, оставив ее наедине с холодной неизбежностью и горьким отчаянием безысходности. Ведь эта фраза могла означать только одно.

Она слышала, как мать что-то сказала отчиму, как хлопнула дверь в прихожей, она сидела все также уставившись в одну точку. Когда шаги по коридору известили ее о том, что отчим решил ее проведать, она даже не пошевелилась. А что она могла сделать? Бежать? Кричать, звать на помощь? Она была уверенна, что он легко обернет все ее слова и поступки против нее, она то его знала.

На пороге комнаты там, где еще совсем недавно стояла ее мама, появился отчим — Борис Михайлович, хотя девочка редко называла его по имени, редко вообще вспоминала и старалась вспоминать еще реже. Он был человеком среднего возраста, уже не молодым, но еще далеко не старым, хотя в его внешности уже не осталось ничего привлекательного. Напротив все, что красивого сохранилось в нем, оставленное ушедшими годами, было омрачено и изуродовано каким-то лихорадочно-звериным блеском глаз и неприятной самодовольной ухмылкой.

— Мама ушла? — зачем-то спросила Таня слабым болезненным голосом, словно взывая к состраданию, но едва ли это имело смысл. Борис с невозмутимым видом прошествовал мимо нее и подошел к окну, лишь слегка скрытому тонкими тюлевыми шторами.

— Да. Сегодня ей тоже придется подежурить, — сказал он совсем без эмоций, а потом вернулся и, не говоря не слова сел на кровать рядом с ней. Таня поежилась, подвинулась в сторону, но его цепкие пальцы больно сжали ее руку.

— Что такое, Танюша? — издевательски спросил он.

— Зачем вы это делаете!? — не сдержалась девочка, вскочила резко, руку было ужасно больно, но сейчас ей было куда хуже морально, чтобы думать еще и об этом, — неужели вы не понимаете!? Зачем… зачем!? — в ответ она только получила удар по лицу, а потом еще один удар — сваливший ее на колени. Она спрятала лицо в ладонях, с трудом сдерживая слезы боли и обиды.

— Не шуми, — бросил он, смотря на нее сверху вниз насмешливо и уничтожающе.

— Зачем… я… я обо всем маме расскажу, завтра… — пригрозила Таня, это было последний шанс, остававшийся у нее на спасение, хотя она знала, что он скорее погубит ее. Именно это и произошло, похоже, отчима сильно разозлили эти слова, он схватил ее за волосы и заставил посмотреть на себя.

— Только попробуй, Танюша, — прорычал он, — пожалеешь об этом. Да и подумай — кому она поверит? Так что замолчи и доставь мне удовольствие, раз сама его не получаешь, — он скривился, и на его лице заиграла та самая жестокая улыбка, которую Таня так ненавидела. Как и этого человека.

Как и свою жизнь.


— Люсь, а, Люсь… — после целого дня угнетающего молчания Наташа все-таки не сдержалась и первая заговорила с сестрой, которая ее откровенно игнорировала. Наташа прекрасно понимала младшенькую, и сама чувствовала себя виноватой, но стоило ей вспомнить теплые кофейные глаза Кира, она начинала убеждать себя, что не просто так встретила на улице именно этого мужчину. Впрочем, что теперь думать об этом, когда он уехал, даже не оставив телефона и адреса. Нужно его забыть. Ссориться с Люсей из-за какого-то сказочного принца, который ей словно приснился, самое глупое, что она могла придумать..

— Чего тебе? — Люся тоже сдалась, в ее голосе было слышно радость и волнение, она задумалась о чем-то и даже выронила книги, которые несла, чтобы сдать в библиотеку.