Дэмиен вновь переключает передачу, мотор ревет, и машина легко несется по свободной дороге. Я откидываюсь назад, погружаясь в ритм, и смотрю на мужчину, который любит меня. И которого люблю я. Человека, который полностью принадлежит мне… Эта мысль сама собой возникает в голове, и я слегка хмурюсь, потому что это не так.

Будь Дэмиен моей собственностью – моим и только моим, – я могла бы увезти его отсюда. Убежать. Спрятать. Уберечь его. Но я не могу.

И эта неизбежная истина тяжелой волной прокатывается по моему телу, смывая радость, в которой я пребывала всего секунду назад, и погружая в дурные предчувствия.

Я поворачиваюсь и смотрю в окно. Мы летим по ночной дороге, вдоль которой пляшут странные тени от отблесков фар нашей машины. Я слегка поеживаюсь от их зловещего вида. Даже побег в параллельный мир не спасет нас от удручающей реальности.

Как мне хочется ехать и ехать, на восток, туда, где через пять часов взойдет солнце. Хочется разогнать машину до предела и не останавливаться. Мы словно в непроницаемом скафандре.

Но как только мы остановимся… Как только повернем назад…

Нет. Я делаю глубокий вдох. Нужно быть сильной. Не ради себя – ради Дэмиена.

– Пора возвращаться, – говорю я, но так тихо, что он вряд ли слышит меня сквозь громкую музыку, наполняющую салон «Ламборгини». Я дотягиваюсь до регулятора громкости, выключаю радио, и машина погружается в тишину.

Дэмиен смотрит на меня, и я вижу, как радость в его глазах сменяется беспокойством.

– Что такое?

– Пора возвращаться. – Я стараюсь говорить спокойно, но голос срывается. – Тебе нужно отдохнуть. Завтра нам предстоит соковыжималка.

– Тогда тем более нужно ехать, пока хватает сил.

Я сглатываю комок, подступивший к горлу.

– Дэмиен…

Я жду, что он скажет что-нибудь успокаивающее, пообещает, что все будет хорошо. Но вместо этого он лишь гладит меня по щеке, отчего к моим глазам вновь подступают слезы. Я сжимаю руки в кулаки, чтобы не разреветься.

Нет!

Не сейчас!

Если я потеряю Дэмиена – вот тогда буду плакать. А пока я знаю одно: каждую секунду я просто хочу быть рядом с ним, пусть даже и не делая ничего особенного.

Я заставляю себя улыбнуться – получается почти естественно – и поворачиваюсь к нему.

– Осталось совсем немного. – Он снова жмет на газ, и машина вырывается вперед.

– Куда мы едем?

– Хочу показать тебе одно место.

Должно быть, мое лицо выражает полнейшую растерянность, потому что Дэмиен тихо смеется.

– Не волнуйся. Это не побег.

Я тихонько вздыхаю – мне немножко жаль, что это не побег.

Левой рукой Дэмиен уверенно держит руль, а правую кладет на мое колено. Прикосновение скорее властное, чем чувственное, – как будто ему просто нужно знать, что я рядом. Слезы снова подкатывают к моим глазам. Мне хочется кричать, плакать, рыдать. Просить и умолять Дэмиена хоть как-то защищаться.

Дэмиен Старк – не тот человек, кто отступает и позволяет вытирать о себя ноги, не тот, кто мирится с поражением. Он не из тех мужчин, кто причиняет боль любимой женщине. И все же – именно это он и делает.

Эти мысли – жестокие и опасные – вихрем роятся в моей голове, а машина несется вперед, оставляя позади последние огни города. И вот уже по обеим сторонам шоссе только лес. Ровное гудение мотора убаюкивает, и я чувствую, что сил у меня совсем не осталось. Не только потому, что уже глубокая ночь, но и из-за всех выматывающих событий последних дней. Я закрываю глаза и расслабляюсь – а спустя всего несколько секунд вдруг понимаю, что машина не движется и мотор выключен.

– Что такое? – Голова моя кружится, мысли путаются. – Что случилось?

– Ты так сладко спала, – говорит Дэмиен.

Спала? Я хмурюсь.

– Долго?

– Почти полчаса.

От этих слов я мгновенно прихожу в себя, выпрямляюсь и оглядываюсь вокруг. Похоже, мы на парковке небольшого ресторанчика с террасой. Сейчас он закрыт, а пустые столики выглядят скорее зловеще, чем заманчиво.

– Где это мы?

– Ресторан «Кранцбергер», – отвечает Дэмиен.

Должно быть, мое лицо выражает полную растерянность, потому что он ухмыляется.

– Когда-то это было одно из моих любимых мест рядом с Мюнхеном. Мы с Элейном и Софией любили сюда приезжать, когда Элейн получил права и стал водить машину. А позже я приезжал сюда один. С этим местом связано столько воспоминаний! – В голосе его звучат странные нотки.

– Но ведь он закрыт, – недоуменно говорю я, видимо, не до конца еще проснувшись.

– А мы и не есть сюда приехали, – улыбается Дэмиен, затем выходит из машины, открывает мою дверь и протягивает руку, помогая мне выбраться.

– А зачем мы приехали?

– Пойдем со мной.

Я разглядываю его лицо, не в силах разгадать настроение. Он берет меня за руку и ведет по узкой тропинке, петляющей меж высоких деревьев, черно-серых в лунном свете.

Понятия не имею, куда мы идем, но когда заходим за поворот, у меня перехватывает дыхание. Перед нами – озеро, а вокруг – лишь дикая природа. Водная гладь поблескивает в лучах лунного света, и луна огромным шаром отражается в воде. Кажется, будто можно нырнуть и схватить ее.

– Как красиво! – выдыхаю я.

– Добро пожаловать на озеро Кранцбергер. Когда-то я проводил здесь многие часы. Сидел на берегу и слушал шум воды, пение птиц, шелест ветра в деревьях. Закрывал глаза и улетал в другой мир.

Дэмиен переводит взгляд с озера на меня.

– Хотел показать его тебе, – говорит он, но в голосе я слышу «прости».

Я молча киваю, сглатывая слезы.

– Спасибо.

Дэмиен подносит мою ладонь к губам и нежно целует. Этот жест – такой мягкий и щемяще-романтичный, и мне изо всех сил хочется остаться здесь, в неярком лунном свете, в этой иллюзии, что мы одни во всем мире.

По моему телу пробегают мурашки, и я отворачиваюсь. Я так сильно влюбилась в этого человека и теперь ужасно боюсь его потерять. Боюсь, все хорошее, что мы познали вместе, несмотря на наше ужасное прошлое, скоро канет в небытие.

Я сжимаю губы, чтобы сдержать крик отчаяния, потому что сейчас именно это мне хочется больше всего: кричать и рыдать, пока Дэмиен не сделает то, что должен сделать, чтобы все исправить и прогнать весь этот ужас. Но я стою молча, неподвижная, как камень, понимая, что любое движение – и я не выдержу. Самой себе я кажусь дикой, необузданной и опасной. А сейчас худшее из зол для нас обоих – такой вот взрыв.

– Ники…

Дэмиен ласково произносит мое имя, выпускает мою ладонь и заходит сзади. Его руки сжимают плечи, и от этого нежного прикосновения мне становится тепло. Я чувствую, как он легко целует меня в макушку, а пальцы поглаживают обнаженные руки.

– Помнишь, в ту самую первую ночь, у Эвелин, я тебя отшил? Надо было продолжать в том же духе. Надо было уйти без оглядки и никогда к тебе не приближаться.

Во рту у меня пересохло, в груди стало тесно. Я не хочу слышать этих слов, не хочу даже думать, что хоть какая-то, даже самая крошечная его часть жалеет, что мы вместе. Даже если причина – в желании защитить меня.

– Нет, – только и могу выговорить я.

Дэмиен мягко поворачивает меня к себе, гладит мою щеку.

– У меня сердце рвется на части, когда я вижу страх в твоих глазах.

В его словах нежность, но для меня это как удар под дых, и моя реакция неожиданна для нас обоих: я изо всех сил даю ему пощечину.

– Прекрати! – кричу я, давая волю эмоциям и наплевав на самоконтроль. – Прекрати, твою мать! По-твоему, это выход? По-твоему, лучше бы нам вообще не встречаться? Черт возьми, Дэмиен, я люблю тебя до боли, а ты хочешь от меня отделаться? Я не нуждаюсь в твоем утешении, я хочу, чтобы ты что-то сделал!

Я с силой бью его в грудь кулаками и задыхаюсь, когда он перехватывает мои руки и притягивает меня к себе так крепко, что мне больно.

– Ники.

Теперь из его голоса исчезли успокаивающие нотки: он холоден и опасен, и я знаю, что зашла слишком далеко. Но мне плевать. Я точно знаю, что «слишком далеко» быть не может – ведь все, что мне нужно, это достучаться до него. Прорваться через эту дурацкую стену упрямства и каким-то образом убедить Дэмиена в том, что единственный способ спастись – не только для него, но и для нас обоих – это защищаться, а не молчать.

– Тебя собираются упрятать за решетку, – говорю я резко и без обиняков. – Господи, Дэмиен, неужели тебе самому не страшно? Я так боюсь, что едва заставляю себя каждое утро встать с постели!

Он смотрит на меня так, будто бы я говорю по-китайски.

– Не страшно? – В его голосе слышится плохо скрываемая ярость. Не знаю, направлена она на меня или нет, но он весь трясется от напряжения. – Ты думаешь, мне не страшно?

Я невольно отступаю назад, но Дэмиен меня останавливает, его руки сжимают мои плечи, пальцы впиваются в мою плоть и не дают сдвинуться с места.

– Ты и в самом деле так думаешь? Черт подери, Ники, я безумно боюсь, что нас разлучат. Что я не смогу больше прикоснуться к тебе. Поцеловать тебя. Услышать твой смех, видеть тебя. Быть с тобой.

Я слушаю его как завороженная. И даже не замечаю, что он отпустил меня, и теперь я стою, прислонившись к дереву, ощущая сквозь тонкую ткань платья шершавую кору. Руки Дэмиена снова властно сжимают мои плечи, потом проводят по спине, тискают грудь. Я хватаю ртом воздух от захлестнувшей меня горячей и настойчивой волны желания. Дэмиен наклоняется ближе, его губы касаются моей щеки.

– Я могу справиться с чем угодно, только не с мыслью о том, что потеряю тебя, – жарко шепчет он мне в самое ухо.

Он гладит меня по бедрам, вверх и вниз, задирая платье. А потом его рука оказывается у меня между ног.

Трусиков на мне нет, и палец Дэмиена легко проникает внутрь меня. Я охаю и теряю равновесие. Все мое тело будто превращается в раскаленную лаву. Но Дэмиен поддерживает меня, не давая упасть.

– Сейчас мне страшнее, чем когда-либо в жизни, – говорит он и буквально запечатывает мне рот своими губами.