— Я еще не поблагодарил вас за вашу милую заботу сегодня днем.

— Не стоит благодарности, майор, это обычное южное гостеприимство, распространяющееся на всех.

— Но я не просто гость в полном смысле этого слова. — Тревор отметил внезапно показавшееся в ее осанке напряжение и добавил: — Надеюсь, мое присутствие отчасти облегчит ваши заботы, которые вам пришлось взвалить на себя из-за дядиного недуга. Дамские плечи действительно слишком хрупки, чтобы нести такую тяжелую ответственность.

— Мои плечи гораздо сильнее, чем вам кажется, сэр, к тому же работа в «Ривервинд» вовсе никакая не обуза. — Подбородок ее на четверть дюйма приподнялся вверх. — Или вы решили, что поскольку я женщина, то уже приговорила себя к вечному рукоделию?

— Я не имел в виду ничего подобного, мисс Стэнтон. Разумеется, это не мое дело — рассуждать о том, как и чем вы предпочитаете заниматься. Я сам вынужден был оставить карьеру, которая значила для меня все, и никогда не осмелюсь требовать того же от других. — Увидев, что после этого заверения она слегка расслабилась и даже как-то по-особому склонила голову, он понял, что коснулся самого болезненного для нее вопроса. Желая окончательно успокоить Леа, Тревор добавил: — К тому же у меня нет ни малейшего желания провести остаток своих дней в качестве плантатора.

Эта леди под своей чопорной внешностью скрывает поистине огненный темперамент. Тревору показалось, что в ее недоверчивых глазах метнулись яркие искры радости. И хотя ему всегда больше нравились тихие и уступчивые дамы, похожие на Рэйчел, но он то и дело непостижимым образом загорался от страстных эмоций Леа. Наверное, ее вспыльчивость — это тоже проявление живого характера.

— Вот вы где. — донесся голос Рэйчел из-за спины Тревора. — Леа, ты же знаешь, что нельзя выходить без накидки вечером. Сыро. Нелли просто вне себя. Мне едва удалось отговорить ее идти за тобой. А у бедного дядюшки Эдварда, когда он узнал, что ты еще гуляешь, голова разболелась пуще прежнего, ведь он полагал, что ты провела все это время с Джессом. — Улыбнувшись гостю, Рэйчел завернула обнаженные плечи сестрицы в белую кружевную шаль. — Теперь, узнав, что ты в безопасности, он наконец успокоится.

Тревор приподнял бровь:

— Признаться, это лестно для моей чести, хотя несколько задевает мужское самолюбие, миледи.

— О, я не хотела сказать…

— Успокойтесь, дорогая моя, я и не думал, что вы нарочно.

Рэйчел залилась краской смущения и плотнее закуталась в свою розовую шаль с бахромой.

— Искренне надеюсь, что Леа не утомила вас подробностями о сборе урожая. Она мало чем интересуется, кроме жерновов для тростника и, разумеется, «Ривервинд».

Леа повернулась к сестре, и взгляд ее был полон упрека:

— Не думаю, чтобы майор Прескотт сильно утомился.

— Действительно, совсем нет, — отозвался он. Рэйчел тронула Леа за руку:

— Поскольку Тревор больше не служит в армии, то он не хочет, чтобы к нему обращались по-старому Дорогая моя, если бы во время обеда ты не лезла из кожи вон, любезничая с Джессом и дразня дядюшку, а вместо этого немного обращала внимание на происходящее вокруг, то слышала бы просьбу Тревора.

Опасаясь, что дамы сейчас пустятся в спор, майор замер от ужаса. Но Леа рассмеялась и быстро пожала руку сестре, и он расслабился.

— О, ему так нравится злить дядю Эдварда, — обратилась она к Тревору с отчаянным весельем в голосе. — У Джесса такой своеобразный юмор!

При этих словах перед мысленным взором Прескотта возникла давешняя сцена. Ведь всего каких-то полчаса назад Леа стояла на этом самом месте в объятиях своего возлюбленного. Тревор ясно видел, как она приподнялась на цыпочки и поцеловала парня. Не находя в этом воспоминании ровно ничего забавного, он немного нахмурился и задумался, покуда Рэйчел не потянула сестру за собой.

— Уже поздний час, — сказала она. — Желаю вам приятно отдохнуть. Если что-нибудь потребуется, не стесняйтесь — у вас над кроватью шнурок колокольчика. Позвоните, и кто-нибудь придет.

Вовремя очнувшись от размышлений, Тревор успел подобающим образом поклониться:

— Леди.

Он проводил сестер взглядом и встряхнул головой. Рэйчел словно скользила по поверхности зеркального озера. Леа шагала решительно и при каждом движении яростно шуршала массой накрахмаленных нижних юбок. Роза и колючка. Тревор улыбнулся.

Он облокотился на перила, прислушиваясь к нарастающей боли в бедре. Слишком долго простоял на ногах — придется терпеть последствия. А завтра — настоящее испытание. Леа Стэнтон не похожа на снисходительного учителя. Яростная и гордая, она намерена до конца бороться за свою распрекрасную плантацию. И насколько Тревор успел ее узнать, не уступит ни на йоту своей власти.

Леа торопливо бежала по направлению к кухне. Мягкие, но уверенные шлепки ее босых ступней по каменному полу были единственным звуком в тихом пустом коридоре. Уже давно пробило одиннадцать и все остальные домочадцы отправились спать. Поскольку за посещение кухни Нелли могла сурово осудить ее, Леа пробиралась по дому без света. В кухне девушка провела всего пару минут, очевидно, хорошо представляя себе цель своей тайной вылазки. На обратном пути, быстро миновав длинный коридор и очутившись на парадной лестнице, она почувствовала себя в безопасности и возвращалась в спальню не спеша. Она уже начала подниматься по ступенькам, как вдруг резко остановилась и едва не выронила из рук китайский поднос. Кто-то спускался ей навстречу.

Тревор Прескотт, казалось, удивился не меньше ее. Он шел со свечой, и при этом свете Леа могла разглядеть распахнутый на груди темно-бордовый шелковый халат, а также нависающие надо лбом и торчащие на висках в разные стороны волосы — красноречивое свидетельство того, что Тревор отчаянно пытался заснуть, но не смог. Несмотря на это, Леа не могла не отметить, как он красив, и пожалела о том, что ей самой едва ли удастся похвастать тем же. Однако, прихватив на груди старенький пеньюар, она озадаченно закусила нижнюю губу и пыталась найти какие-нибудь слова. Тревор нашелся первым:

— О, добрый вечер, мисс Стэнтон. Полагаю, вы — Леа?

Лицо девушки вспыхнуло от смущения. Понимая, что выглядит ужасно растрепанной и неопрятной, она так и не сумела толком ответить и лишь кивнула.

— Что это у вас? Случайно, не еда? По правде сказать, мой аппетит так разыгрался, что я не смог заснуть. Но мне не хотелось никого беспокоить, и вот я решил сам отыскать чего-нибудь для себя.

Тут он умолк, ослепив ее очаровательной улыбкой, а потом сделал шаг навстречу. Леа заметила, что он сильно хромает, и догадалась об истинной причине его бессонницы. Майор стоял прямо напротив нее, и от дрожащего огонька свечи на его лице плясали тени. Он был в брюках, но там, где на груди глубоким вырезом сходились полы шелкового халата, виднелись темные курчавые волосы. К досаде Леа, во рту у нее внезапно пересохло. В этой домашней одежде он казался ей ужасно возбуждающим.

Нет, пожалуй, это он сам производил на нее такое впечатление.

Леа вздрогнула и прокляла свою несдержанность. Вероятно, кое в чем он был не так уж плох. Но не важно. Все равно он остается конкурентом, претендует на то место, которое принадлежит ей и с которым она ни за что не расстанется. Она не позволит удивить или поразить себя, в особенности если речь идет о внешней красоте. А это странное ощущение в животе, конечно, просто голод и ничего больше.

Леа протянула ему поднос. Рука ее дрожала, несмотря на все усилия держать блюдо крепко и спокойно. Тревор приподнял краешек салфетки и в восхищении поглядел на четыре пирожных, покрытых белой глазурью. Глаза его сверкнули непосредственной ребячьей радостью.

— Можно я утащу одно?

Ни дядюшка Эдвард, ни Джесс сладостей не любили, поэтому просьба Тревора удивила Леа. Он напоминал сейчас маленького мальчишку, завороженного видом запретных сластей.

— Возьмите сколько вам хочется.

— Вы уверены?

— Боюсь, я пожадничала, — ответила Леа, смутившись, что ее застигли за приготовлением к настоящему обжорству. — Все равно я не смогу съесть их все. Пришлось бы как-то прятать остальное, чтобы Нелли не проведала о моем походе на кухню.

Тревор с видимым удовольствием поднес пирожное ко рту и слизнул с его поверхности глазурь.

— А что, разве это преступление?

— Еще какое! Ни Рэйчел, ни мне не позволено показываться в хозяйственной части дома.

— Понятно. Значит, мы оба провинились, потому что я как раз собирался отыскать тропу в запретные пределы, где хранится вот эта самая пища богов. — Он откусил кусочек бисквита и от удовольствия проворчал низким, грудным голосом: — Я ужасный сластена.

Мелкая дрожь под коленками угрожала подкосить Леа. Но она не хотела, чтобы этот человек ей нравился! Она вообще не желала испытывать к нему какие-либо чувства! И уж конечно, не могла признать, что он мил и красив, словом, способен расположить к себе.

— Благодарю вас за снисходительность. Глубокий чувственный голос снова тронул Леа, и она ощутила себя глазурью, тающей на его губах к языке. Досадуя на свое предательское слишком живое воображение, зашедшее чересчур далеко, девушка кивнула, коротко пожелала спокойной ночи и поспешила к дверям своей спальни.

Переступив порог комнаты, Леа едва не закричала от страха — холодные пальцы тронули ее за руку.

— Я услышала голоса, — прошептала Рэйчел, закрывая дверь. — С кем ты говорила?

— Господи Боже! — Леа прижала ладонь к бешено стучащему сердцу, рухнула на край кровати и вздохнула полной грудью. — Ты напугала меня до полусмерти.

Рэйчел присела возле сестры. Поднос грозил вот-вот упасть на пол, и, откинув с него полосатую салфетку, она воскликнула:

— О Боже, ты опять за свое! Нелли снова будет сердиться и кричать на весь дом, что тотчас уволится. — Передразнивая свою наставницу, Рэйчел добавила нарочито высоким голосом, горделиво задрав подбородок: — Истинной леди нечего делать в кухне!