Ляна Зелинская - Южная роза

— Так она ещё и бари? Надо же…

— А для тебя, кстати, это был бы в некотором смысле выход, — Винсент повернулся к другу, — серьёзно. Женись на одной из бари. Можно найти подходящую партию, из бедной семьи, но с хорошими связями. Подумай, как ещё один вариант. Конечно, тогда землю придётся переписать на жену, но… так ты сможешь спасти Волхард.

— Это, может быть, и интересно, — прервал его Форстер, — но жениться второй раз я пока не готов. И вряд ли вообще буду к такому готов. Не будем об этом.

— Тогда не подходи к Габриэль ближе, чем на двадцать шагов. Здесь полно несчастных дев с хорошей родословной и без денег. Думаю, проблем с танцами у тебя не будет.

— Зная кто я такой, думаешь, эти чванливые южанки станут со мной танцевать?

— Если ты ненароком обронишь, что у тебя сто пятьдесят тысяч ливров дохода в год, и ты находишься в поисках жены — гарантирую, ты сотрешь к утру подошвы своих туфель.

— Но у меня пятьсот тысяч ливров дохода и я не собираюсь жениться, — усмехнулся Форстер, снова поймав скользнувший по нему взгляд Габриэль Миранди.

Он готов был поклясться, что она специально обернулась, делая вид, что ищет глазами кого-то в толпе. Никого она там не искала, она просто хотела узнать, по-прежнему ли он на неё смотрит.

Винсент поприветствовал одного из гостей, а затем продолжил, чуть понизив голос:

— Первое может напугать их — слишком уж невероятная цифра, а о втором им знать вовсе не обязательно. Зато весь вечер ты сможешь наслаждаться приятным женским обществом, их матери начнут зазывать тебя в гости, и если ты последуешь моим советам, то их отцы вскоре узнают какой ты умный, воспитанный и перспективный мужчина. И это тоже плюс в копилку твоей репутации. А дальше всё зависит от тебя…

— Они все смотрят на меня, как на пустое место. Вот хоть бы синьорина Миранди, сколько презрения в её взгляде — а она ведь даже незнакома со мной.

— Это же юг, — развел руками Винсент и добавил с улыбкой, — здесь даже их болонки будут смотреть на тебя с презрением, если у тебя не двадцатиколенное родовое древо, состоящее из одних бари. Репутацию придётся заработать. А, что касается синьорины Миранди, повторюсь, забудь. Ты не впечатлишь её ни своим состоянием, ни танцами, ни даже дюжиной шляпок.

— Вот как? Спорим на ящик лиарнского? — подмигнул Форстер другу.

— Алекс! Ты просто потеряешь время, но я, разумеется, не против ящика вина.

И словно в насмешку над Форстером синьорина Миранди посмотрела ровно сквозь него, изящно развернула веер и помахала кому-то за его спиной, так, словно он, и в самом деле, был из стекла.

— Ты так уверен, что я проиграю? — произнес Форстер, не сводя с Габриэль глаз. — Если твои советы насчет танцев и комплиментов верны, то спорим, мой друг, что к концу этой свадьбы твоя «южная роза» будет мечтать о том, чтобы я сделал ей предложение!

— Если ты покоришь эту крепость, я пришлю тебе два ящика лиарнского и с удовольствием выпью их на твоей свадьбе, — подмигнул ему синьор Грассо. — Но это вряд ли, так что хватит предаваться пустым мечтам. Идём. Пришло время познакомить тебя с синьорой Арджилли. И помни мои советы — только светские беседы. Никаких повстанцев, никакой войны, никаких ужасов, ничего кроме любезности.

— «Благодарю, святой отец! Я внял вашим советам».

— Элла? — заговорщицки шепнула на ухо кузина Франческа. — Знаешь, что сказала мне только что Селеста? Хоть и нехорошо говорить такое, ты не подумай я вовсе не сплетница, но раз это касается тебя, то я просто не могу молчать — ты должна знать…

Они стояли в саду виллы Таливерда в ожидании, когда соберутся все приглашенные, чтобы затем пышный свадебный кортеж направился в кастиерский храм. Пока же гости наслаждались вином и закусками, обсуждали светские новости, слушая плавную мелодию, что наигрывал оркестр в ротонде. В тени деревьев синьора Арджилли, буквально позавчера вернувшаяся с горячих источников, рассказывала о благотворном влиянии мармиерской грязи на тонус кожи. Её окружало не меньше дюжины девушек, каждая из которых думала лишь о том, что коже синьоры Арджилли похожей на печеную грушу не поможет уже никакая грязь, и что старой карге давно пора думать о душе, а не о том, как улучшить цвет своего лица. Но вслух сказать то, что думают, юным созданиям было непозволительно. Они должны были стоять, восхищаться чудодейственным эффектом и слушать этот рассказ со всем вниманием, на какое были способны.

— Касается меня? Ты о чём? — спросила тихо Габриэль, так, чтобы её не услышала старая синьора.

— Ты заметила вон того господина, что стоит рядом с синьором Грассо? — прошептала Франческа и скосила глаза влево, всем остальным своим видом выражая крайнюю заинтересованность в рассказе о том каким слоем грязь следует накладывать на лицо.

И Габриэль сразу же поняла о ком идет речь. Конечно, она заметила наглого надменного господина, который, не будучи представленным, позволял себе недвусмысленные взгляды и усмешки. Она видела его впервые, и судя по чертам его лица, он был приезжим, хотя странно, что синьор Грассо не объяснил ему как полагается вести себя в приличном обществе.

— Конечно, заметила. Трудно не заметить такого невоспитанного синьора, — прошептала в ответ Габриэль.

— Он вовсе и не синьор! Его зовут Александр Форстер. И он гроу! А знаешь, чем он занимается? — заговорщицки спросила Фрэн, и тут же, не дождавшись ответа выпалила: — Он разводит овец!

— Овец? — Габриэль сжала губы, чтобы не рассмеяться.

— Это ещё не всё! — и Фрэн быстро выложила то, что ей удалось узнать о загадочном северянине. — Но, самое главное… ты знаешь, что они только что говорили о тебе?

— Обо мне? — удивилась Габриэль. — С какой стати?

— Селеста всё подслушала. Этот наглый господин ищет себе невесту среди бари, — взволнованно зашептала Фрэн, — и он сказал, что сможет купить любую девушку, потому что у него сто пятьдесят тысяч ливров годового дохода. И что тебя может заполучить всего-то за дюжину шляпок и туфель.

— Что? — Габриэль едва не поперхнулась пуншем. — Меня? Заполучить за дюжину шляпок? И он такое сказал при Селесте?

Она повернулась к кузине, и на лице её уже не было улыбки.

— Они её не видели, она сидела на скамейке, вон там за статуями, — горячо шептала Фрэн, — в общем, она не всё слышала, но этот Форстер считает, что раз он богат, то любая девушка сотрет туфли от счастья, танцуя с ним балу. Как-то так он выразился. Удивился, что ты не замужем и сказал, что выходить замуж по любви это редкая глупость.

— Какая наглость! — Габриэль произнесла это шёпотом, но внутри у неё всё просто вскипело. — Да что он о себе возомнил? А куда смотрел синьор Грассо? Как позволил ему такое говорить?

— Тише! — Фрэн приложила палец к губам и снова принялась шептать. — Чего же ты хочешь от гроу! Да ещё живущего среди овец!

Габриэль принялась расправлять складки на платье, пытаясь совладать с возмущением.

— Ты права, — произнесла она, наконец, выдохнув и придав своему лицу выражение безразличия, — чего ещё ждать от неотёсанного горца? Эти люди слишком дикие и заслуживают скорее снисхождения, чем осуждения. Возможно, у себя в горах они всё ещё покупают женщин или меняют на мешок овса. И зачем только синьор Грассо привел его сюда? Я слышала, что они и едят с овцами, и в гостиную их заводят. Мы можем только игнорировать его невоспитанность.

— А знаешь, как его называют? — снова заговорщицки прошептала Фрэн и тут же сама ответила: — «Овечий король».

Девушки прыснули со смеху, стараясь смеяться беззвучно и прячась за спиной синьоры Арджилли. Но Габриэль не удержалась, бросила ещё один мимолетный взгляд в сторону мраморных статуй, возле которых стояли синьор Грассо и его друг, и увидела, что они направляются прямиком к ним.

…Купить её за дюжину шляпок? Какая мерзость!

И, несмотря на внешнюю невозмутимость, внутри она просто кипела от раздражения. Никогда Габриэль не слышала от мужчины подобной бестактности. Да, конечно, она понимала, как заключаются браки, и понимала, что родители обсуждают друг с другом и с будущими родственниками размер состояния, приданое или родословную, но выражаться подобным образом никто и никогда себе не позволял. Всё происходило на специальных церемониальных чаепитиях, где собирались родственники жениха и невесты, и разговор всегда велся очень деликатно в двусмысленных выражениях, чтобы никоим образом не оскорбить чувства друг друга. Говорили о том, как обеспечить будущей семье счастливую и безбедную жизнь. На таких встречах никто не покупал невест, и никто не позволял себе так открыто кичиться своим богатством…

…Невесту не покупают! Тем более за дюжину шляпок! Какое вообще он имел право обсуждать её с синьором Грассо?

…Но чего ожидать от того, кто продает овец? Наверное, он и женщин воспринимает, также. Для него, что жениться, что купить очередную овцу! Отвратительно!

— Интересно, а как будет зваться жена «овечьего короля»? — шепнула Габриэль. — И как к нему обращаться? Ваше овечество?

Франческа, которая увидела приближающихся к ним синьора Грассо и его друга, чуть не лопнула от натуги, пытаясь не рассмеяться.

— Элла, умоляю тебя — молчи!

— Синьора Арджилли? — Винсент склонился и поцеловал морщинистую руку, унизанную рубиновыми перстнями. — Вижу, вы вернулись из Мармиеры? У вас цветущий вид, моя синьора, и я рад видеть вас здесь в добром здравии. Позвольте представить вам моего друга мессира Александра Форстера из Трамантии. Я рассказывал как-то о нём. Мы служили вместе в Бурдасе и, поверьте, я не знаю более бесстрашного человека, когда-либо носившего мундир королевских войск.