Боясь шевельнуться и привлечь к себе еще больше внимания, Эвелин сидела и ждала. Люди Монтгомери входили и выходили. Всем было любопытно посмотреть на новую родственницу, но ни одного дружелюбного лица Эвелин так и не увидела — ничего, что придало бы ей уверенности и успокоило. Сейчас она остро почувствовала горе от разлуки с домом и со своим кланом. Она действительно была одна-одинешенька в безмолвном мире, где люди считали ее сумасшедшей дочерью своего злейшего врага.

Грэм вернулся очень скоро, подошел к ней и подал руку. Эвелин смущенно вложила свои пальцы в его ладонь, чтобы он помог ей подняться.

Муж что-то говорил, но Эвелин не видела его лица и не могла понять слов. Это ее еще больше расстроило. Она попыталась идти быстрее, чтобы заглянуть ему в лицо, но не смогла подстроиться под широкий шаг Грэма.

Когда они оказались у подножия лестницы, Грэм сделал жест рукой, пропуская жену вперед. Эвелин с неохотой подчинилась. На следующем этаже Грэм повернул с площадки в широкий коридор, в который выходило несколько дверей. В конце коридора Грэм остановился, распахнул одну из дверей и жестом пригласил Эвелин войти.

В просторной комнате было два окна. Эвелин догадалась, что комната угловая, потому что окна располагались на двух близлежащих стенах. На одном из окон тяжелые занавеси были сдвинуты, а на втором закрыты и закреплены кожаными завязками, чтобы ветер не теребил концы.

Комнату заливал солнечный свет. Нужды в свечах, которые горели вдоль всего коридора, не было. У дальней стены находились кровать и умывальник, а возле небольшого камина стояло кресло. Другой мебели в комнате не было. Здесь явно никто не жил; может быть, иногда останавливались гости.

Эвелин удивленно повернулась к Грэму — зачем он привел ее в эту комнату? Он обвел помещение рукой и сказал:

— Я велел принести сюда твои сундуки и прислать кого-нибудь их разобрать. Тебе помогут устроиться. Будет лучше, если ты отдохнешь до ужина.

Эвелин ответила ему все таким же удивленным взглядом и еще раз оглянулась вокруг. Здесь будет ее комната? Она нахмурилась, не понимая, что все это значит. Грэм ее муж. Они должны жить вместе. Так заведено. Сколько Эвелин себя помнит, у отца и матери всегда была общая спальня. Более того, отец возражал, чтобы мать спала где-нибудь в другом месте.

Ее хотят свести до положения гостьи? И, судя по всему, непрошеной гостьи.

Грэм удалился. Эвелин осталась в одиночестве размышлять над создавшимся положением. Нет, так не пойдет, это никуда не годится!

Место жены вместе со всеми ее пожитками рядом с мужем, а не в гостевой комнате. Надо придумать, как это исправить.

Глава 12

Грэм отправился на поиски Рори. Во внутреннем дворе ее не было. Она не пришла поздороваться с ним и с братьями после их возвращения из поездки. Это так на нее не похоже.

Как и ожидал, он отыскал ее в комнате, которую использовал в качестве кабинета. Здесь он читал послания, отвечал на них, здесь держал гроссбухи, записи хозяйственных дел клана, регистрировал рождения и смерти всех Монтгомери, обретавшихся под его властью.

Его отец был весьма щепетилен в этих вопросах и настоял, чтобы Грэм научился читать и писать в самом юном возрасте. Других мальчишек учили искусству войны, часто баловали, а Грэм проводил долгие часы при свечах, заучивая алфавит и читая отчеты, составленные отцом.

Роберт Монтгомери был уверен, что знающий воин всегда победит невежественного, а потому настаивал, чтобы сын в первую очередь развивал ум, — тогда станет хорошим воином даже с точки зрения физической готовности к бою.

Грэм был не во всем согласен с отцом, но в то время у него не было выбора.

Рори, напротив, очень стремилась научиться читать и писать. Чтобы овладеть этой наукой, она просто набрасывалась на любой письменный текст, который попадал ей в руки.

Она вообще была довольно странной малышкой, но при этом истинной Монтгомери. Грэм очень любил сестру.

— Все еще надеешься когда-нибудь стать лэрдом? — с улыбкой спросил он от двери.

Рори вздрогнула от неожиданности и с виноватым видом прикрыла рукой свиток, который сосредоточенно изучала.

— Почему ты не вышла встретить нас? — негромко спросил Грэм.

Сестра вздохнула.

— А какой смысл? Ты привез домой маленькую полоумную Армстронг. Что нам праздновать?

Грэм нахмурился.

— Когда ты стала такой беспощадной, Рори? Раньше ты не делала выводов, не узнав человека.

Рори с удивлением посмотрела на него:

— Она из клана Армстронгов, Грэм. Что тут еще выяснять? И прежде чем читать мне нотации, вспомни: нас с самого рождения учили ненавидеть всех, кто носит имя Армстронгов.

Грэм глубоко вздохнул и сказал:

— Она не просто Армстронг, Рори. Она моя жена, и теперь она Монтгомери. Надеюсь, ты будешь относиться к ней с уважением. Мне бы хотелось, чтобы ты пошла к ней и была с ней любезна. Она сейчас в своих покоях. Скорее всего испугана и очень одинока. Ее встретили крайне враждебно. Не знаю, что из этого она поняла, но любой дурак понял бы, что в клане ее ненавидят. Для этого я тебя искал.

Рори задумалась.

— Насколько она не в себе, Грэм? Слухи преувеличены?

Грэм провел рукой по волосам и вновь вздохнул.

— Я не знаю. Мне нужно еще многое узнать о ней. Иногда она как будто уходит в другой мир. Ни на кого не реагирует. Но я сумел с ней пообщаться. Ее завораживает моя речь, что так странно. Говорят, это на нее не похоже. Ее мать была поражена тем, как Эвелин на меня реагирует. Полагаю, что все не так просто, как кажется. У меня не было времени разобраться в этом как следует.

Рори скрестила руки на груди и бросила на брата взгляд, который он хорошо знал: сестра явно что-то задумала. Пусть Рори и не любит крови и насилия, но разумом похожа на самого кровожадного воина и всегда стоит за смертельный исход, пусть даже и в фигуральном смысле.

— И во сколько ты оцениваешь мою любезность?

Чтобы не расхохотаться, Грэм сделал вид, что закашлялся. Девчонка становится дерзкой, но у Грэма никогда не хватало духу ее одернуть. Ей всегда позволялось все, что угодно. Рори выросла без матери и все свое детство, очевидно, считала себя мальчишкой.

— А что ты хочешь, лисичка? — с улыбкой спросил он.

— Учителя. Настоящего учителя, Грэм. Хочу научиться читать и писать. — Она вздернула подбородок и дерзко посмотрела брату в глаза.

— И откуда, по-твоему, я возьму такого учителя?

— Есть отец Драммонд.

— Рори, он священник и служит не одному клану. Я не могу занимать его твоими личными нуждами.

— А я вот думаю, что раз ты не совсем уверен в нормальности своей жены, тебе будет полезно иметь рядом священника, который благословит ваш союз и убедит людей нашего клана, что новобрачная не отмечена дьяволом. А в свободное время он сможет учить меня.

На этот раз Грэм не удержался от смеха. Маленькая интриганка. Но Грэм не мог не согласиться с тем, что девчонка права. Если святой отец благословит их брак и развеет страхи и предрассудки людей, это наверняка будет способствовать благополучию и счастью Эвелин.

— Ладно, Рори. Я напишу святому отцу. Но я хочу, чтобы ты проявила доброту к Эвелин. Она милая девушка и должна тебе понравиться. Просто она… другая.

— Никогда не думала, что ты умеешь так уговаривать, — сухо отозвалась Рори, усмехнулась и выскользнула из комнаты.

У дверей комнаты, в которой Грэм поместил свою жену, Рори помедлила. Она не желала даже себе признаться, что робеет перед встречей с невесткой. Заполучить сестру — это нечто новое, но иметь сумасшедшую сестру вовсе не так весело.

Рори положила ладонь на косяк, постояла еще и решительно постучала. Подождала, с каждым мгновением нервничая все больше. Ответа не было. Она постучала еще раз. Потекли бесконечные секунды.

Рори с сосредоточенным видом приложила ухо к двери. Изнутри доносились странные звуки — скрип, как будто что-то возили по полу. Звуки становились все громче.

Дверь вдруг распахнулась, и Рори оказалась лицом к лицу со светловолосой девушкой почти такого же роста, как она сама.

Увидев незнакомку, Эвелин подскочила от неожиданности. Ее лицо было красным, волосы растрепались. Рори заглянула ей за спину и поняла, что Эвелин подтаскивала тяжелый сундук к двери. Было такое впечатление, что она собиралась вытолкнуть его в коридор.

— Я Рори, — неуверенно произнесла она, — сестра Грэма.

Эвелин впилась в лицо Рори таким пристальным взглядом, что та даже поморщилась. Взгляд был умным, проницательным и словно бы оценивающим. Рори смутилась.

Это Эвелин вторглась сюда, а не Рори. Она, Рори, здесь своя, а Эвелин — чужая, из стана врагов.

Тут Эвелин еще больше удивила ее — схватила за руку и потянула вниз, к сундуку.

— Эвелин, что ты собираешься делать с этим сундуком? — спросила Рори.

Эвелин замерла. Ее лицо помрачнело. Она встала, выпрямилась во весь свой небольшой рост, выглянула из комнаты и оглядела коридор. Она явно была смущена. Потом вдруг прошла к двери Боуэна и распахнула ее.

— Ну-ну, ты не должна врываться в комнату моего брата! — запротестовала Рори.

Эвелин заглянула в комнату, затем обернулась к Рори, сдвинула брови и облизнула губы, как будто собираясь заговорить, но Рори знала, что это невозможно. Грэм сказал, что после несчастного случая она онемела. Вместо этого Эвелин указала на открытую дверь Боуэна и подняла ладонь, как будто хотела что-то спросить.

Рори недоуменно покачала головой. Тогда Эвелин показала на саму Рори, затем на комнату и снова подняла ладонь.

Наконец Рори поняла и отрицательно покачала головой.

— Нет, это не моя комната, а Боуэна.

Эвелин опять схватила Рори за руку, потащила по коридору к следующей комнате, хлопнула по двери и обернулась к Рори с тем же вопросом. Теперь Рори уже знала, чего хочет невестка.

— Да, это моя комната, — сказала она.

Эвелин разочарованно нахмурилась, и Рори пришлось бежать за ней к следующей двери. К этому моменту она уже поняла, в чем дело, но была раздражена тем, что ее водит по коридору девица почти такого же возраста, а потому она взяла Эвелин за руку, чтобы самой направлять движение.