Пытаясь разобраться в том, что происходит с нею, она понимала только одно, что эти новые ощущения и чувства не знакомы ей, но очень приятны.

Когда она легла в постель рядом с уснувшей Люси и долго ворочалась, не в силах заснуть, то вдруг все поняла.

Она была влюблена!

Это невозможно, убеждала себя Иола, но сердце подсказывало, что так оно и есть.


...Взяв осторожно одежду и тихо выйдя из комнаты, Иола направилась через детскую в комнату Люси.

Утренним солнечным светом заполнило всю комнату. Радость и счастье переполняли Иолу. Казалось, что сердце не выдержит и вырвется наружу. Все вокруг было прекрасно! И цветы в саду, и струйки журчащего фонтана, напоминавшие тысячи крошечных радуг, и ощущение неземного блаженства — все это наполняло ее душу безудержной радостью. К ней пришла любовь!

Надев чистую белую блузку и юбку, а также ремень с серебряной пряжкой, Иола заставляла себя спуститься с небес на землю. Она упрекала себя за то, что позволила поддаться нелепым фантазиям, и чем быстрее посмотрит на все трезво, тем будет лучше.

Кто она для сэра Вулфа? Няня его дочери, одна из слуг. А если он заметил, что ее чувства нечто большее, чем просто почтительное уважение к хозяину? Тогда он расценит подобное как наглость и немедленно уволит ее.

Она вспомнила, что говорил о ней сэр Вулф в ту ужасную ночь: «Я подозревал, что вы не няня. Вы искусно притворялись ею! Глядя на вас сейчас, я убедился, что был абсолютно прав».

Она была уверена, что сэр Вулф не оставит ее в покое и в ближайшее время вызовет для серьезного разговора.

Что делать? Что ей теперь делать?

Закрыв руками лицо, Иола сидела в кресле, панически боясь предстоящего разговора, и пыталась найти подходящие ответы.

Если раскрыть всю правду о себе, то, вероятно, сэр Вулф не захочет держать в качестве няни человека, запятнавшего себя ложью. Как только он узнает, что настоящая Нэнни Доз умерла, то для Иолы исчезнет шанс остаться в доме Вулфа Рентона.

Но и продолжать притворяться она больше не могла, как не могла придумывать еще какую-нибудь небылицу, в которую сэр Вулф не поверит сразу же, как только посмотрит на нее своим проницательным взглядом.

Иола придумала несколько вариантов выхода из положения, но тут же отбросила их один за другим. Она пришла к единственному выводу: что не может оставить ни сэра Вулфа, ни Люси, ни остаться одной в этом странном и пугавшем ее мире.

Что же ей делать? Она могла бы возвратиться домой и выйти замуж за лорда Стоунема, если он все еще согласен на этот брак.

Можно найти какую-нибудь работу, вернувшись в Англию. Однако эта мысль пугала ее, несмотря на то что сэр Вулф наверняка поможет найти другое место. А может быть, он согласился бы на то, чтобы она стала гувернанткой Люси? Тогда она могла бы учить Люси... и видеть его.

Иола призвала на помощь все свое здравомыслие, пытаясь не дать одолеть себя глупым наивным надеждам.

Больше всего Иола хотела видеть сэра Вулфа, быть рядом с ним, знать, что он существует, пускай даже в созданном ею мире. Хотя она была уверена, что к ней как к женщине он абсолютно равнодушен. Правда, ей показалось, что прошлой ночью он посмотрел на нее как-то особенно, но что она могла знать о мужчинах и их взглядах? Нет, все-таки это был взгляд не равнодушного человека. А может быть, ей только показалось это? Так можно было гадать до бесконечности. Твердой уверенности она не испытывала, да и как она могла твердо знать это. Иола была совершенно неискушенной девушкой и мало что знала о взаимоотношениях с мужчинами. До сих пор, во всяком случае, она знала мужчин с самых худших сторон.

Иола в отчаянии подумала о том, что сэр Вулф не допустит к своей дочери гувернантку, которая, на его взгляд, будет забивать голову Люси историями о русалках и ангелах-хранителях.

Подойдя к окну, она ощутила теплые солнечные лучи, приятно ласкающие кожу и успокаивающе действующие на нее. Думая о несбыточности своей мечты, Иола заговорила вслух:

— Как же я ошибалась, думая, что любовь, как яркий солнечный свет, озаряет жизнь своей теплотой, нежностью, радостью. От этой любви мне не радостно, а скорее грустно, даже мучительно больно, когда знаешь, что можешь в любую минуту потерять то малое, что связывает тебя с любимым человеком. Нелепо любить такого, как сэр Вулф, — убеждала себя Иола.

Даже признавшись, кем была она на самом деле, вряд ли Иола могла рассчитывать на то, что это откроет ей путь в его окружение; не говоря о том, чтобы занять там подобающее место.

Молодость и неискушенность в жизненных проблемах не позволяли Иоле рассчитывать на взаимное чувство со стороны сэра Вулфа. Разве может мужчина, постоянно окруженный членами королевской семьи, красивыми женщинами, роскошью и богатством, заметить скромную наивную девушку вроде нее?

Вспомнив о леди Изабелле, Иола решила, что именно, такие женщины нравятся сэру Вулфу. Жаль только, что он не знает, на какие подлости они способны. Она вспомнила манеру леди Изабеллы разговаривать: за нежным, таким мелодичным и соблазнительным голоском скрывались коварство и жадность.

Разве могла она состязаться с леди Изабеллой? Ни о каком состязании не может быть и речи. Иола знала свое место, скромное место прислуги, которую наняли для воспитания ребенка и в любую минуту могут уволить. Единственное, что ее ожидало — это одиночество и отчаяние. Но не стоит впадать в уныние, жизнь продолжается, и надо делать то, что положено, несмотря на личные переживания.

Позвонив в колокольчик, Иола спросила у вошедшего лакея, который час.

— Только что пробило полдень, мисс Доз, — ответил лакей.

— В таком случае придется заменить завтрак обедом, потому что мисс Люси еще не проснулась.

— Хозяин просил передать, что как только вы проснетесь, он хотел с вами увидеться в кабинете.

Двойственное чувство охватило Иолу. С одной стороны, она ощущала радость, с другой — страх.

— Я сразу же пойду, — сказала она, — пожалуйста, попросите кого-нибудь из горничных посидеть в детской до моего возвращения, на случай, если мисс Люси проснется.

— Не беспокойтесь, мадемуазель, я позабочусь об этом, — ответил лакей.

Иола подбежала к каминной полке, над которой висело зеркало. Ей не терпелось посмотреть, как она выглядит, не выдает ли лицо ее чувства?

Но лицо оставалось прежним, лишь глаза казались слишком большими и испуганными. По-прежнему она собирала волосы в тугой пучок на затылке, оставляя спереди несколько локонов.

Посмотрев на себя в зеркало, Иола увидела некоторое сходство с красивыми манекенщицами, демонстрирующими последнюю моду светскому обществу, которых можно увидеть на рисунках Дейны Гибсон.

О чем собирается ее спросить сэр Вулф? Что он хочет знать? Иола мысленно гадала об этом, направляясь по коридору, но ответов не находила.

Уже остановившись перед дверью в кабинет сэра Вулфа, она долго не решалась войти, боясь встречи с ним. Иола понимала, что должна была все объяснить ему, но тогда на карту она ставила свою дальнейшую судьбу.

Как только сэр Вулф узнает, что был ею обманут, то придет в ярость, поскольку больше всего в жизни он ненавидел ложь. Именно поэтому он требовал от Люси всегда говорить только правду. Он ненавидел все то, что не было прямым и открытым.

Может быть, надо было убежать, прежде чем он возненавидит меня, когда узнает, кто я на самом деле, думала Иола. Но чувство гордости, унаследованное от предков, большинство которых, так же, как ее отец, были военными, не позволило ей смалодушничать. И, гордо вскинув подбородок, она решительно открыла дверь и вошла в кабинет.

Сэр Вулф сидел за столом перед кипой бумаг. Но, когда он поднял голову и посмотрел на нее, смелость Иолы тут же исчезла.

— Вы хорошо отдохнули, мисс Доз?

Неожиданный вопрос сэра Вулфа обескуражил Иолу, и, заикаясь, она ответила:

— Д-да... спасибо... однако Люси все еще спит.

— В таком случае мы спокойно можем поговорить с вами. Сядем?

Сначала она решила, что он предлагает ей сесть в кресло, стоявшее перед письменным столом. Но сэр Вулф поднялся и указал на диван и кресла в другом конце кабинета, которые были поставлены таким образом, чтобы, сидя там, можно было смотреть на сад и видеть даже берег и море.

Не понимая, что происходит, Иола покорно подошла к дивану и села. Ее руки слегка дрожали, поэтому, сцепив пальцы, она отвернулась от сэра Вулфа и стала смотреть в сад, стараясь не выдать своего состояния.

Несколько секунд он стоял и пристально всматривался в Иолу. Яркие солнечные лучи делали волосы Иолы золотистыми. Сэр Вулф сел в кресло напротив и решительно произнес:

— Итак, вы расскажете мне все?

— Рассказать вам... Но что вы собираетесь услышать? — Иола пыталась собраться с мыслями, тянула время.

— Всю правду о себе. Как вы, наверное, догадались, меня интересует ваша тайна.

Не зная, на что решиться, Иола с трудом произнесла:

— Нельзя ли... оставить все, как есть? Вы же видите, Люси так счастлива со мной... а я люблю ее. Разве этого недостаточно?

— Вы, очевидно, думаете, что все человеческое мне чуждо, — с усмешкой заметил сэр Вулф, — если считаете, что я не могу проявлять любопытства? Вы разбудили его во мне, и теперь я должен знать все.

— В конце концов, вы теперь знаете, что я... не виновата в том, в чем вы меня подозревали, — Иола почему-то боялась довериться сэру Вулфу.

Внезапно ее ошеломила мысль: как он мог, даже на мгновение, подумать, что она способна причинить Люси вред, да еще таким ужасным образом? Это неслыханно!

Ее нерешительность исчезла, и твердым голосом она спросила:

— Как вы могли... как вы могли вообразить себе, сэр Вулф, что я способна на подобное преступление?