– Не думаю, что дело плохо, но его мать… Знаешь, она немного упрямая, и Кэму приходится разбираться со всеми последствиями ее решений.

– С тех пор, как умер его отец.

– Он ведь вернулся, чтобы позаботиться о ней. После смерти мужа она совсем расклеилась. Кэм и на юриста выучился, чтобы занять отцовское место. Так что ему нелегко.

– По-моему, ему это нравится.

– Да. Но свою жизнь он планировал не так. Кэм многим пожертвовал ради семьи, поставив ее на первое место, и я восхищаюсь им. Не уверен, что сам бы смог поступить так же.

Гвен подумала о собственном отношении к семейным обязательствам: ее уносило от них в противоположном направлении.

– Да, должно быть, пришлось нелегко.

Гарри кивнул.

– Сделаешь мне одолжение?

– Какое?

– Не убегай в этот раз, ладно?

– Эй! – Внутри у нее все сжалось от злости. – Я остаюсь. Это он хочет разложить все по коробочкам, чтобы все было раздельно. Это он то ведет себя как чужой, то… – Она осеклась. То срывает с меня одежду.

Гарри пожал плечами.

– Ты меня запутала.

– Я не собираюсь уезжать, – сказала Гвен и вдруг поняла, что каждый раз, когда произносит эти слова, они только укрепляют ее решимость остаться. – Как бы ни сложилось с Кэмом, я останусь.

Она ожидала, что за этими словами придет страх. Но ничего такого не случилось. Эндхауз как будто укрепил ее дар, и она уже не знала, сможет ли отключить его потом, но это, как ни странно, не очень-то ее волновало.

– Хорошо, – мягко сказал Гарри. – А теперь ешь свой сэндвич. – Вид у тебя совсем изможденный.

По пути домой Гвен заметила знакомую фигуру. Кэти шагала по улице в черном с капюшоном топе и джинсах, засунув руки в карманы и съежившись от холода. Гвен остановилась напротив автобусной остановки и опустила окно.

– Подбросить?

Кэти перешла через улицу, забралась в машину, сняла наушники и улыбнулась.

– Спасибо. Я, кажется, пропустила автобус.

– Домой?

Кэти неохотно кивнула. Похоже, эта перспектива ее не радовала.

– Хорошо. – На следующем перекрестке Гвен свернула в сторону Бата. Кэти молча смотрела в окно. – Плохой день?

Племянница пожала плечами.

– Не лучший.

– Хочешь поговорить об этом?

– Не особенно.

Они проехали еще немного.

– Не хочешь немножко отклониться от маршрута? Мы могли бы побросать камни.

Кэти фыркнула.

– Что?

– Бросать вещи полезно для души.

– Ты сумасшедшая, – сказала Кэти, но не осуждающе, а с некоторым даже восхищением.

– Ты просто боишься, что я выиграю. Понимаю. У меня отличная бросковая рука.

– Может быть… – начала Кэти, но остановилась, вытянула шею, повернулась и посмотрела назад. – Там кто-нибудь есть?

– Нет, – насторожилась Гвен.

– Я вроде бы слышала что-то. Ну, не то чтобы слышала… – Кэти помолчала, потом торопливо добавила: – Знаешь, бывает такое чувство, что на тебя кто-то смотрит, ты поворачиваешься – и точно, смотрит.

– Бывает, – согласилась Гвен.

– Вот и у меня было. Так странно. – Кэти обернулась еще пару раз, потом вдруг наклонилась вперед и пошарила рукой по полу. – Что это?

Гвен повернулась и увидела в ее руках одну из записных книжек Айрис. Она уже не помнила, когда положила книжку в машину.

– Тебе не надо это читать.

Кэти уже листала страницы.

– Да, знаю. Почерк жуть.

– В том смысле, что тебе не следует это читать. Твою маму удар хватит.

– Хорошо, – сказала Кэти и начала читать вслух. – «Чтобы забыть старую любовь, сожги орегано. Для усиления фертильности положи под матрас корень мандрагоры». А что такое корень мандрагоры?

– Мандрагора – это растение.

Кэти пролистала еще несколько страниц.

– «Чтобы завести нового друга или усилить любовные чувства, дай печенье или кекс с зернышками тмина».

– Пожалуйста, не надо больше, – попросила Гвен. С приближением к Бату машин на дороге стало больше, и она лишь мельком посматривала на Кэти. – Извини. Говорю тебе, ничего особенного там нет. Айрис была немного эксцентричная.

– Как ты.

– Может быть. – На перекрестке загорелся красный, и Гвен остановила Нанетту. В мокром асфальте отражались красные огоньки стоящей впереди машины. – Можно? – Она протянула руку за книжкой.

– Мне так надоело, что у всех от меня какие-то секреты. А ведь я уже не ребенок.

– Знаю.

– Отлично, – сердито бросила Кэти и замолчала, уткнувшись лицом в стекло.

Упрямое молчание племянницы неожиданно сильно расстроило Гвен. Она вдруг поняла, что с удовольствием играет роль строгой тети. И что ей до смерти надоело ходить на цыпочках вокруг Руби. Да она и не соглашалась с сестрой. Руби считала, что, защищая Кэти, может затыкать ей рот и лгать. Она взглянула на племянницу. Хорошая девочка. Заслуживающая доверия.

– Я могла бы показать тебе кое-что.

Кэти вскинула голову.

– Можешь показать, как навредить кому-то?

– Что? Кэти!

– Ладно, не навредить. Ну а расстроить? Разозлить? Поставить в неудобное положение?

– Тебя в школе кто-то донимает?

Кэти пожала плечами.

– У нас ничего не получится, если ты не будешь со мной честной и откровенной. Я не твоя мама, так что со мной можешь говорить.

– Мне Уилл Джонс свой… ну, сама знаешь что… показал.

– Что? Подожди-ка. – Гвен свернула к ближайшему парковочному месту. Огорошенная откровением племянницы, она хотела посмотреть ей в глаза и не могла сосредоточиться на дороге. – Вот так. Теперь давай-ка переберемся назад.

– О’кей. – Кэти расстегнула ремень и пролезла между сиденьями туда, где Гвен положила матрас, покрывало и несколько подушек, так что получилось некое подобие софы.

Гвен включила походный фонарь и задернула все шторки.

– Уютненько, – одобрила, оглядываясь вокруг, Кэти. – И все равно трудно представить, что ты прожила здесь целую неделю.

– Я бы рекомендовать не стала, – согласилась Гвен. – Да никто и не говорит, что это «отличный жизненный выбор».

Кэти хихикнула.

– По-моему, клево.

Это потому, что тебе четырнадцать, хотела сказать Гвен, но сдержалась.

– Итак. Это какой-то стармен в плаще?

Кэти откинулась на подушку.

– Нет. Уилл Джонс мой одногодок. Хотел смутить меня перед всеми, вот и помахал своим сама-знаешь-чем у меня на глазах. Так отвратительно.

Вот же паршивец. Гвен достала из сумочки жестянку.

– А что, если сделать так, чтобы у него это самое сама-знаешь-что зачесалось?

Кэт подалась вперед.

– А ты можешь это сделать?

– Ненадолго. Может быть, на время собрания или даже лучше… Он играет в футбол?

– В регби.

– Отлично. В следующей большой игре Уилл Джонс не сможет удержаться, чтобы не почесать яйца.

Кэти рассмеялась.

– Фу, какая гадость. Я только не уверена, что кто-то заметит.

– Заметят. Зуд будет настоящий. Такой, что он по земле будет кататься, засунув обе руки под шорты. – Гвен помолчала. – Это, пожалуй, лучше мне сделать. А тебе стоит начать с чего-то попроще. С чего-то более безопасного. Мне не нравится Уилл Джонс, но калечить его навсегда я не хочу.

Кэти сделала большие глаза.

– А такое возможно?

– В том, что касается магии, важно помнить о последствиях. Это как весы – если одна чаша идет вверх, то другая идет вниз. – Гвен наклонилась чуточку вперед. Кэти вырастет настоящей дочерью своей семьи; держать ее в неведении несправедливо. – Послушай. Прежде чем я отказалась продолжать, мать успела научить меня разным заклинаниям и чарам. Научила быть внимательной, использовать интуицию как орган чувств, а еще она помешалась на моей способности находить потерянное. Хотела, чтобы я постоянно практиковалась. Вот только не сказала, что со временем начинаешь чувствовать себя опустошенной. Что если накладываешь заклинание, которое тебе не по силам, то потом на несколько дней как бы отключаешься. Тебя тошнит. Ты становишься рассеянной, плохо соображаешь.

Гвен помолчала.

– Твоя мама попыталась однажды сделать кое-что.

Кэти недоверчиво уставилась на тетю.

– Не может быть.

Гвен кивнула.

– Руби не унаследовала никаких особенных способностей. Не знаю почему. Но ее воспитывала Глория, и кое-чему она все-таки научилась. Помню, когда мне было лет пять или шесть, Руби слегла на три недели в постель. Заболела по-настоящему. Глория говорила, что у нее грипп, но это была неправда. Руби хотела набор лего, слишком дорогой для нас. По-моему, какой-то замок. С помощью заклинания она заставила мать купить набор, но побочный эффект едва не убил ее.

– Ох… – выдохнула Кэти и побледнела.

– Теперь ты понимаешь, почему она не хочет, чтобы ты в это вмешивалась?

– Наверно. – Кэти с усилием сглотнула. Секунду-другую она подавленно молчала, потом вскинула голову. – Можешь научить меня читать по картам?

Гвен едва не застонала. Ну конечно, карты.

– Без проблем. Но только это не игра. Здесь требуется осторожность. И нельзя никому говорить. Особенно маме. – Гвен никогда еще не видела племянницу такой довольной.

– Провалиться мне на этом месте, если…

– Не говори так, – быстро перебила ее Гвен.

Проведя короткий урок предсказания и дав пару дружеских советов, Гвен отвезла Кэти домой. За что была вознаграждена объятиями с запахом клубники.

– Пока, дорогая.

Уже взявшись за ручку дверцы, племянница повернулась.

– Я спросила у мамы, почему тебя не было здесь так долго.

– Это сложно…

– Она сказала, что ты нашла мальчика, который совершил самоубийство. То есть его тело.

Гвен молча кивнула.

– Я понимаю, что это было ужасно, понимаю, как тебе было тяжело, но не понимаю, почему ты сбежала.

– Я не сбежала, – соврала Гвен. – Мне нравятся разъезды, и я еще не нашла такого места, где бы чувствовала себя комфортно.

– Но ведь тебе нравится здесь, правда?