Сегодня по городу проходит шествие в поддержку больных СПИДом. Встречаемся у студии Гувера. Стоянка забита активистами.

Видела там Джайлса с Си-би-эс. Похудел килограммов на тридцать. Я помахала ему издали, но подходить не стала.

Мы идем по Беверли. Я думаю о Скотте и Артуре, как мы каждый год ходили сюда. Боже, я ужасно скучаю без них. Таких друзей больше не будет. Невозможно поверить, что Скотт умер четыре года назад, Артур — почти шесть. Им не суждено было увидеть Троя. Артур, конечно, полез бы в бутылку — я сдохну от ревности, дрянь такая, — а насчет Скотта я не уверена. Не знаю, понравился бы ему Трой. А Мисс Ящик, что бы они сказали про нее?

Посмеялись бы мы от души, это точно.

Когда мы доходим до Фэйрфакса, я решаю выйти из колонны. Не хочу дальше. Я ведь не нанималась, в конце концов.


Мы подшиваем документы в приемной. Звонят в дверь.

— Это Мэрилин Браун.

Мисс Ящик аж подпрыгивает. Это становится любопытно.

Открывается дверь, и входит Мэрилин. Наконец-то я увижу, что она собой представляет.

Да уж, ничего странного, что Джин хотел трахаться со мной при любой возможности. Она вылитый богомол.

Ну, думаю, сейчас она выставит меня вон, чтобы остаться наедине с Мисс Ящик, но оказывается, что я для этой сучары просто не существую.

— Это завещание просто смехотворно… Если ты причинишь хоть какой-нибудь ущерб… Мне надо нанять адвоката…

Бесконечная параша. Мисс Ящик пытается ублажать ее, как может.

— Я понимаю, тетя, ваше беспокойство, но от меня нет никакого ущерба. Я делаю все, чтобы агентство процветало. Мы не потеряли ни одного клиента. Наоборот, я даже возобновила некоторые бывшие контракты…

Губы у Мэрилин сжались как тиски. Потом она процедила:

— Погляди, что здесь происходит. Ты же превратила все в свинарник, причем в рекордное время.

С этим она и уходит. Мисс Ящик краснеет до ушей:

— Прости, Лори.

— Да не волнуйся ты. У всех есть такие родственники.

Она ходит взад-вперед по комнате.

— Понимаешь, дядя Джин всегда так носился со мной… А потом оставил мне агентство…

Ах, говорю, я все прекрасно понимаю.

Она кусает губы:

— Как ты думаешь, я ничего здесь не развалила? Скажи честно, я справляюсь?

Выбора у меня, по правде говоря, нет. Если Мэрилин наложит лапу на агентство, она его моментально продаст. Меня тогда вышвырнут пинком под зад. Мисс Ящик — мой единственный шанс. Так что я улыбаюсь ей во весь рот:

— У тебя все получается превосходно. Если честно, по-моему, лучше просто невозможно.


На следующей неделе День благодарения. Мать уже не слезает с меня:

— Во сколько ты придешь обедать? Мне нужно, чтобы ты приготовила ямс и стручковую фасоль. Только не пережарь ничего, как в прошлый раз.

Вряд ли я все это выдержу.

Может, поехать вместо этого к бабушке? Но как подумаю про все это старичьё, эти обвисшие подбородки, по которым стекает гусиная подливка, — нет, уж, спасибо.

Трой уезжает из города. Едет к кому-то в Денвер. Меня с собой не позвал. Он вообще никогда не берет меня с собой, и я от этого просто с ума схожу.

Ящик в волнении, она едет на День благодарения домой.

— Ах, дорогая, просто не могу дождаться!

Спрашивает меня, что я собираюсь делать на праздники. Делаю вид, что еще не решила. У нее появляется характерное выражение лица, и через несколько минут она возвращается с радостным известием:

— Я обо всем договорилась, Лори, ты едешь со мной в Палм-Спрингс.

Ну уж нет. Четыре дня бок о бок с Ящиком — это выше моих сил. Спасибо, дорогая, но мне не хотелось бы быть в тягость.

— Не говори глупостей. Это самое малое, чем я могу отплатить тебе за доброту. И моим родителям не терпится с тобой познакомиться.

С другой стороны, почему бы нет? Это даже занятно. Познакомлюсь с братцем-неудачником и его полоумной женой. Джин, поди, в гробу перевернется. Вот возьму и поеду. Тем более что ничего лучше мне не светит.

Бывала ли я в Палм-Спрингс? Нет, но всю жизнь мечтала. Нет уж, Бог миловал, вот правильный ответ.


В среду утром закрываю офис пораньше и заезжаю в магазин, чтобы купить тыквенный пирог. Черт их знает, каким дерьмом меня там соберутся кормить, пусть хоть это у меня будет.

Эта дорога меня бесит. После Сан-Бернардино ничего, кроме крохотных сонных городишек. Ящик не умолкает ни на минуту. Чувствую ли я, какой здесь покой? Чувствую ли я, как уходят прочь все проблемы и заботы? Она не скупится на нежнейшие улыбки. Она так рада, что я еду с ней. Нам будет так хорошо вместе.

Мы подъезжаем к пустыне. Просто жуть. У придорожного кафе красуются статуи динозавров в натуральную величину. Все холмы утыканы ветряными мельницами. По дороге попадается несколько магазинов, где распродают остатки фирменных коллекций. Может, хоть здесь повезет, но она опять тут как тут:

— Нет, нет, мы можем заниматься этим и в Лос-Анджелесе.

Наконец приезжаем в Палм-Спрингс. Городишко препаршивейший, как старая открытка с помойки. Подъезжаем к ее дому. Настоящий бродяжий фургон. Выходит, Джин оставил свое агентство бродягам.

Нас выползает встречать какой-то старикашка.

— Лори, это мой папа!

Она моментально превращается в двухлетнего младенца. Выскакивает из машины и бросается ему на шею. Бедняга явно на последнем издыхании, один запах чего стоит.

Дом празднично разукрашен. Выглядит как грошовая лавка — везде бумажные индейки и пилигримы. А вот и мамашка, в каком-то тряпье, накрашена, будто клоун. И вдобавок Милли, приблудная старуха.

Мисс Ящик ведет меня в мою комнату. Ядовито-оранжевое покрывало на кровати, лохматый половик — я словно попала в семидесятые. Ей малость неловко.

— Мама всегда любила яркие цвета.

Похоже, эта комната для нас обеих, ее старую спальню занимает Милли.

Звоню Трою, но трубку никто не берет. Наверное, уже уехал в Денвер. Не знаю, как я выдержу здесь эти праздники.


За обедом я — главная тема разговора. Миссис Ящик расспрашивает меня про агентство. Мистер Ящик хочет услышать про братца Джина.

— Он был такой чудесный человек!

Лжец он был и слизняк. Но пусть этот старый бедолага пребывает в блаженном неведении.

— Да, да, совершенно потрясающий. Мне так повезло, что я с ним работала.

Мамашка смотрит на меня как-то странно. Пожалуй, ей зубы не заговоришь. Она явно кое-что знает про славного братца Джина.

После обеда наступает время торжественных речей. Программу открывает папочка.

— Пандора рассказала нам, как вы были к ней добры. Я хочу сказать, Лори, что мы крайне признательны вам за все.

Потом наступает очередь Миссис Ящик.

— Фрэнк абсолютно прав, дорогая моя. Без вас у нее никогда ничего не получилось бы.

Я расшаркиваюсь в ответ:

— Ну что вы, у вашей дочери все получается само собой. Если бы ей пришлось вести собственное дело, она бы прекрасно справилась.

Они дружно кивают, как будто так оно и есть. Идиоты.

Невозможно заснуть в этой гнусной комнатенке. Без конца думаю о Трое, что-то он сейчас делает в Денвере.

Встаю в туалет. В коридоре прохожу мимо плетеного сервантика и вижу на полке пластмассовую женскую фигурку в голубом платье.

Я смотрю на нее и пытаюсь вспомнить, где ее видела. Наконец вспоминаю. Диснейленд.

Тогда это случилось первый раз. Мне пять лет. Отец повел меня на аттракцион «Белоснежка» и все время держал руку у меня на бедре. Не бойся детка, поглаживал он меня, я не дам тебя в обиду. Никакая ведьма тебя не тронет.

Потом мы идем в магазин сувениров. Хочешь подарок, Лори? Ты так хорошо себя вела, ты получишь подарок.

Я сразу увидела то, что мне хотелось. Это была та самая фигурка, женщина с длинными волосами и в голубом платье. Тогда я только начала ходить в «Святое Сердце», и мне показалось, что это статуэтка Девы Марии. В школе она выглядела гнусно, но у этой было такое милое лицо, что ей я могла бы молиться.

Я говорю отцу, я хочу эту статуэтку Девы Марии.

Отец смеется. Это не Дева Мария, это Голубая Волшебница. Богоматери в Диснейленде нет.

Я говорю ему, что Богоматерь есть везде, это, конечно, она, это ее голубое платье. Люди вокруг слышат наш разговор, они смеются. Отец начинает сердиться. Хватит, Лори. Скажи, что это Голубая Волшебница, или я вообще ничего тебе не куплю.

Не скажу ни за что. И он ее не покупает.

Эта фигурка — полное дерьмо, смешно красть такое, но я ее все-таки забираю.


Праздники тянутся бесконечно, и Мисс Ящик не отпускает меня ни на минуту. Она должна показать мне это, мы должны сделать то. Она тащит меня смотреть каких-то птичек, показывает мне индейскую резервацию, я должна карабкаться на какой-то дурацкий водопад.

— А теперь поедем на Палм-Каньон-драйв, тебе там очень понравится.

Просто невероятно, до чего гнусная улица. Она затаскивает меня в каждый встречный магазин сувениров. В конце концов я покупаю открытки для бабушки. Она когда-то любила ездить в Палм-Спрингс. Мисс Ящик в восторге от моей покупки. Это должно означать, что я тащусь от всего тут.

В субботу поднимаемся на фуникулере на вершину горы. Вот здесь действительно здорово. Идет снег, тишина. Мы пробираемся по тропинке в сосновый парк, вокруг ни души.

Как только мы возвращаемся в город, она снова начинает суетиться, как бешеная.

В воскресенье утром едем в «Старбакс». Какой-то парень переходит дорогу. Потрясная фигура, задница — просто класс. Мисс Ящик явно привлекла его внимание. Он смотрит на нее что-то уж очень пристально. Весьма недурен. Темные волосы, серые глаза. Похоже, не без примеси индейской крови. Лет, наверное, двадцать пять, точнее сказать трудно. Лицо мальчишеское, а глаза умные и серьезные. Он идет за нами в «Старбакс».