Тихий, сдавленный, но глубокий вдох.

Но ничего… не так, конечно, как задумывалось, но все же бомбанет по нем новость. Однозначно бомбанет. Если не врал, если не играл с чувствами и в чувства – непременно бомбанет.

И он меня услышит.


И вдруг несмело скрипнула дверь. Легкий шумок (не решаемся обернуться с Киселем, ибо нутром чуем и так ответ - лишь друг на друга метнули взгляды). Томные, жуткие мгновения выжидания – и поравнялся рядом с Женихом наш Шафер. Поправил лацканы пиджака на груди, бабочку, слегка прокашлялся.

- Простите, - шепнул регистраторше из-за того, что невольно сбил оную с толку.

Скривилась недовольно женщина, но секунды - и совладала с собой: продолжила свою невероятную, впечатляющую, завораживающую «элегию» далее.


Спустя мгновения вновь набрался смелости наш «свидетель». Чуть наклонился к Киселеву:

- Прости, что опоздал, - шумный выдох. Видно, что запыхался, пока бежал, ибо все еще никак не мог прийти в себя. – Просто… всё так неожиданно…

- Почему? – нагло вклиниваюсь, вмешиваюсь я, хотя также тихо, чтоб никто лишний не уловил. – Еще же на его День рождения объявили, что скоро свадьба…

Оцепенел, побагровел гад, глаза выпучились. Нет сил даже моргнуть. А я лишь победно вздернула подбородком вверх, наслаждаясь удачным залпом.

Шах и мат, с*ка. Шах и мат.


И вновь слушать речь, вот только кожей уже ощущать тепло родное, хоть и вдалеке от себя. Аромат, манящий, всепоглощающий, душащий,… что ловкой змеей пробивался ко мне даже сквозь дюжий парфюм по соседству стоящего жениха. Временами взгляды… косым зрением. И слова, что говорит неугомонный работник ЗАГСа, пожелания… все летят в душу, вот только складываются в крохотные мелкие пазлы мечты относительно него… моей заветной, запретной любви.

- Готов, готова ли…

- Да.

- Да.

Жуткие залпы, словно гром, разрывая потускневшие, кровавые облака.

…

- А теперь подпись Жениха, вот здесь. Прошу…

Шаг вперед, отчего мы с Кузнецовым невольно оказываемся рядом: плечом к плечу.

Безумное чувство, до дрожи, до судорог, до окаменения мышц во всем теле. Визжать уже хотелось от переизбытка чувств. Что угодно бы в жизни отдала, лишь бы поменялись они с Киселем сейчас местами. Но… увы, история не та. И я слишком невезучая, чтоб такое мне было суждено.

А потому еще движение, еще штрих и жених ставит точку. Шаг назад, уступая мне место.

- Невеста…

Доли секунды для сомнений – и подаюсь вперед.

Честно, я бы даже хотела, чтоб он пристрелил меня сейчас, на этом же на месте, или избил жениха, разогнал всех гостей, разорвал все бумаги и украл меня… в конце-то концов, но лишь бы помешал этому сумасбродству, этой войне, этой ошибке. Хоть что-то внятное,  резкое, настоящее, по истине доказывая… что вопреки всему любит меня, что нужна ему, что готов идти за мной до конца. Даже если это – мой собственный конец, конец моей жизни.

Но нет. Взять в руки ручку, косой, прощальный взгляд в лицо своему супостату – а он смотрит и даже не моргает. Не дышит – но молчит. Бездействует. Смиренно выжидает мой выбор.

Но я дала слово – и я не подведу…

Взор на Киселя – взволнованного, рдеющего, готового… казалось, уже взорваться от переизбытка чувств.

И вновь уставиться в бумажку.

Вот и всё. Конец истории. Конец мечте. Прощай, Боренька.

Отныне – я больше не твоя.

Резвый взмах пера… и, словно кровью… на договоре с Дьяволом, я завизировала свою смерть.


***

Подписи свидетелей. Не дрогнула и у Него рука, верша, подтверждая нашу общую жуть.

Взор мне в очи.

Едкое, словно скрежет металла:

- Надеюсь, ты довольна, - гаркнул на меня, едва вновь стал плечом к плечу с женихом.

- Еще как, - лживо смеюсь, а сама… будто лезвие глотаю.


- А теперь можете обменяться кольцами, - живо протягивает Арина нам блюдце с подушечкой и золотыми клятвами на ней.

Выставляю руку Киселеву, а сама не в силах сдержаться - и устремляю взгляд на Бориса.

Долго, жутко сверлит меня взглядом Он, не моргая, а затем вдруг дрогнули его губы. Но тихо, отчего только по устам прочитать было можно:

- Я тебя убью.

Коварно, победно ухмыляюсь.

- Жду, - отвечаю тем же.

А вот и моя очередь – смело ухватить кольцо… и довольная, счастливая… любым исходом (просто ненависть, или, реально, смерть: а так или иначе… скоро бомбанет - и ничего прежнего не останется;

даже этого… чертового цирка)

…надеть золотое ярмо на палец своему мужу.


- Можете поцеловать невесту.

Со всей страстью, со всей ненавистью к Кузнецову, со всей любовью, что когда-то жила… да и живет, теплится еще во мне к нему – целую своего Киселева, ничего уже не стыдясь.


Счастливые вскрики, поздравления, плач.

И едва оторвалась от губ мужа, как тут же вновь взгляд на своего Тирана.

- Ты сам меня ему отдал, - решаюсь на слова под шум переполоха. – Так что после того, как убьешь меня, не забудь прикончить и себя.

- Лесь! – вдруг дернулся ко мне Артем. Не сразу осознала – подхватил на руки. Шаги на выход.

Не оборачиваюсь уже. Мигом обхватила Киселева за шею и ласково, «любя» поцеловала в губы.

Глава 16. Чистилище

Глава 16. Чистилище


***

И если почти все были за традиционный ресторан, то я категорически заявила, приказала Киселеву:

- Баня. И только баня.

Если где и смогу дожать Кузнецова, вызвать на откровенный разговор – то только там. Ибо, хоть ставка шла на Фирсова… чуйка, вера же у меня внутри… теплилась лишь относительно Бори.


***

В общем, пока я боялась… что Кузнецов сорвется с крючка и сбежит, так и не доехав с нами до заветного места, он вовсе меня переиграл. Когда прикатили – нас уже на входе ожидала целая толпа… гостей и «поклонников». И вместо маленького банкета, наш «Шафер» нам закатил целую гулянку. Кого только здесь не оказалось: и Еремов, и теть Тома, и даже начальник Фирсова, да прочие… «влиятельные» люди. Был среди гостей и еще кто-то. Кто пусть и не носил погоны, и не занимал высокие посты, однако значил для меня намного больше, чем все они вместе взятые.

Сиськастая. Этот с*кин сын приволок и ее сюда. Так что горечь если и была у нашего свидетеля на душе, то тут же топилась в сладострастии  огромных «сисек». И пока невеста с женихом тонули в засосах под крики «горько», «некоторые» тоже не унывали, не сдерживались в тяге – умело вторили нам. Вторили? По-моему,  это нам впору было им аплодировать, а не наоборот. Да и поучиться есть чему – возможно, мастерству лгать, а возможно – гадить в душу. Кузнецов уже не стыдился буквально лапать на людях свою красавицу, то и дело, что шепча ей нежные, пошлые словечки, отчего та вечно смущенно хихикала и заливалась краской. С*ка.

А вот и очередной тост уже в хлам пьяного Шафера:

- Ну, что ж… Выпьем же опять за наших дорогих Лесю и Артема! Желаю вам всего самого хорошего, опять-таки, любви до гроба, честности и взаимопонимания в семье, доверия и верности… Здоровья… чтоб оно не подкачало, когда понадобится… Ну и… конечно, - очередное шатание флигеля, который, казалось, едва ли уже мог толково держать рюмку в руках, - детишек побольше, да поумнее… Не забывайте нас… Приглашайте еще на ваши праздники. Нам всем будет… оч-чень приятно вас еще не раз увидеть. Порадоваться за столь «удивительный, достойный», да, где каждый достойный друг друга, союз. ГОРЬКО!

Залпом - и вмиг ухватил силой свою белобрысую выдру, подняв с места. Не дожидаясь уже нас – тотчас впился силой, грубостью ей в губы, буквально, желая сожрать ее.

Живо отворачиваюсь я, давясь злостью. Тотчас хватает в объятия и меня Киселев – притягивает к себе. Жаркий поцелуй с языком… отчего в жилах – враз очередной взрыв дурмана алкоголя, сплетенного с болью и ненавистью… ко всему живому, и в первую очередь - к самой себе, разрывая, распекая, накаляя меня… до бела.


- Так, а плясать когда будем? – возмущенно вдруг рявкнул Кузнецов, отчего вынужденно оторвались мы друг от друга (с женихом).

- Борь, тебе только плясать осталось, - взволнованно прошептала Тамара.

- А че? – искренне удивился и поморщился.


Мигом, молча, срываюсь из-за стола я. Схватила пачку сигарет, зажигалку – и на выход.

Не так курить, как просто убраться от этого безумия.

Не так я всё это представляла. Да и вообще, смутно всё представляла. Но Сиськастая вовсе все карты путает. Как наедине остаться, как вновь разговор завести про Киселя, как «сторговаться»?

С*ка… уже на всё идешь, чтоб спасти его шкуру. На всё – а судьба только рачительнее задницей поворачивается.

Скрипнула дверь.

Вот, б***ь. Лишь бы не Боря – сейчас я точно не готова к разговору. Даже если сама только что подобное хотела, не сейчас.

Но внезапно подошел кто-то и обнял меня со спины за плечи. Губы к уху… Дюжий аромат алкоголя, сигарет вмиг волной ударили в меня, только запах… настолько был пропитанный чем-то важным, чем-то сердцу дорогим, что только и пошла голова кругом от счастья.

- Леська! Леська моя! Ле-сень-ка! – вдруг заговорил Кузнецов. Резво отстранился, ухватил за руку и силой обернул меня к себе лицом. – У-ух, змеюка! – напор и повалил на стену. Стою, сверлю его взглядом, а чувств не выказываю: ни страха, ни жажды. Глаза только удивленно пучу. Вмиг обвился руками вокруг шеи. Приблизился губами своими к моим. Жарким, ядовитым шепотом: – Всё смалишь, паскуда!

- Смалю, - с вызовом, гордый взгляд.

- Ребенка пожалела бы хоть! – отчаянно зажмурился и закачал головой. – Что за с*ка ты тупоголовая?!