– В неделю. И все, только несколько минут беседы при свидетелях. Умоляю, я ведь мать, причем мать виноватая… Позвольте мне вымолить прощение у сына, у вас я его еще вымолю.

– У меня не нужно, – быстро отказался султан. Он уже просто устал от общения с женщиной, с которой никогда не умел разговаривать строго. – Разрешаю видеться раз в неделю, но только короткие встречи. Иначе ты уморишь и собственного сына тоже. И чтоб никаких женщин в Клетке.

– Женщин?! – широко раскрыла глаза Михришах, словно услышав величайшую крамолу.

– Да, как ты это делала раньше. Иди, я все сказал.

Уловив нотки раздражения в голосе султана, Михришах решила, что пока достаточно, и, склонившись, поспешила удалиться.

За дверью ее ждал черный евнух Явуз. Быстро окинув взглядом его крупную фигуру, Михришах едва слышно фыркнула, досадуя на саму себя. Присутствие Явуза означало, что Абдул-Хамид был не просто готов к ее визиту, но и все решил для себя, даже о том, что ей позволить, а что нет.

– Повелитель определил, какие покои во дворце мне выделить?

Евнух кивнул:

– Да, госпожа, вам отведены лучшие покои в Старом дворце.

Уважение, выказанное евнухом, не обмануло Михришах: она прекрасно знала, что Явуз только внешне уважителен, если бы пришлось останавливать ее, спокойно взял бы за горло и сдавил своими ручищами. У этого евнуха лишнего шага не сделаешь.

– Повелитель позволил взять с собой двенадцать служанок.

– У вас три комнаты, где вы их всех разместите?

– Три?! Мне вернуться и попросить Повелителя выделить еще?

Евнух усмехнулся:

– Не советую, можно получить одну, и не в Старом дворце, а где-нибудь похуже.

Михришах прекрасно поняла намек, но сдаваться не собиралась:

– Явуз, если вы найдете еще две-три клетушки для моих служанок, большой беды не будет…

– О Аллах! За что мне такое наказание?!

Михришах была готова продолжить атаку на евнуха, но увидела приближающуюся сестру султана Эсме, с которой у них была давняя и взаимная неприязнь, и поспешила ретироваться. Однако Эсме не могла упустить такую возможность унизить ненавистную невестку:

– Михришах, неужели ты не под стражей после всего, что натворила?

– Повелитель знает, как я к нему отношусь, знает о чистоте моей души, он простил мои прегрешения. Да и не грешит лишь тот, кто вообще ни на что не способен.

– Да хранит нас Аллах от недостатка пищи и от избытка слов, – вздохнула Эсме, поняв, что переговорить Михришах Султан ей не удастся. Покосившись на терпеливо ожидавшего Явуза, она, кажется, и без слов поняла, какое решение принял султан, усмехнулась:

– Ты теперь будешь в Старом дворце?

– Да, – смиренно кивнула Михришах. – Я потерплю, ничего со мной не случится. Верно говорят: если золото упадет в грязь, оно бронзой не станет.

– Ты неисправима! – невольно рассмеялась Эсме. Никому еще не удавалось оставить за собой последнее слово в споре или просто в разговоре с их невесткой.

Братья очень любили свою сестричку Эсме, именно ей доверил гарем Абдул-Хамид. И правила Эсме хорошо, в гареме порядок и все справедливо. Конечно, четвертая жена султана Айше пыталась мутить воду, но, забеременев, отправилась вынашивать и рожать ребенка в Старый дворец, и в Топкапы стало гораздо спокойней.

Вспомнив, что в Старом дворце и Айше, которая почти на сносях, Эсме попросила:

– Михришах, присмотри там за Айше, она вот-вот родит.

Султанша с трудом сдержалась, чтобы не выдать свою осведомленность, сказав, что Айше ходить до срока еще месяц.


Вообще-то, просьба Эсме натолкнула Михришах на новые мысли. Почувствовав, что топор палача над ней не висит, а ограничение свободы в виде неотступно следовавшего Явуза не так уж страшно, она принялась размышлять о том, чем грозит новый поворот событий.

Конечно, Михришах знала о сроках беременности Айше, знала, что по всем приметам будет мальчик. Но, пока она сама намеревалась посадить на трон Селима, убрав Абдул-Хамида, этот будущий мальчик волновал султаншу мало. Иное дело теперь, когда Селим в Клетке, а она сама под надзором Явуза. Теперь маленький сын султана, едва родившись, мог быть назван первым наследником престола. И это была серьезная угроза.

Следовало придумать что-то, что заставило бы Абдул-Хамида подтвердить, что шехзаде Селим первый наследник трона.

Сделать это, когда сам Селим в Клетке, а расследование заговора против султана, в котором шехзаде участвовал, еще продолжается и неизвестно к чему приведет, очень трудно. Однако Михришах трудностей не боялась, а сейчас еще и понимала, что иного выхода у нее просто нет: через полмесяца, когда Айше уже может родить, будет поздно.

Все эти мысли пронеслись в голове султанши стрелой. Эсме еще не успела скрыться за поворотом коридора Топкапы, а Михришах уже знала, как действовать.

Для начала все же стоило обустроиться на новом месте. Она надеялась, что ненадолго и в следующий раз переезд будет в сам Топкапы.

– Явуз, Повелитель позволил мне взять с собой служанок и помощниц.

– Да, госпожа, десять девушек.

– Не десять, а двенадцать! И не девушек, а кого я выберу.

– Евнухов? – чуть приподнял бровь Явуз.

Михришах на мгновение замерла, но тут же отрицательно замотала головой:

– Нет, но пусть придет Далал и возьмет с собой Накшидиль. Еще…

Михримах быстро и уверенно перечислила всех, кого бы она хотела взять с собой в Старый дворец. Конечно, получилось пятнадцать, евнух все прекрасно понял, но сделал вид, что не умеет считать: бороться с этой язвой невозможно, уже то, что придется ежедневно выдерживать ее натиск, озадачивало Явуза.

– Я распоряжусь, султанша.

– Да, пусть все они придут и принесут нужные мне вещи, пока я схожу повидаться с сыном.

Явуз усомнился, поместятся ли «нужные вещи» в покоях Старого дворца, но промолчал, решив выделить строптивой неугомонной султанше не три, как намеревался, а шесть комнат, переселив нескольких наложниц, доживающих свой век в отдалении от султана. Конечно, это вызовет их недовольство, но недовольство отставленных одалисок пережить куда легче, чем войну с султаншей.


Озгюль, которую Михришах Султан отправила за своими людьми со строгим наказом, кого и что привезти и как распорядиться теми, кто оставался, была встречена во дворце султанши почти воем. Даже евнухи решили, что если Озгюль вернулась одна, то саму Михришах отправили на эшафот!

– Ай вай! Где госпожа?! Неужели у этого шайтана хватило совести погубить ту, которая для него столько сделала?!

К вою Далал немедленно присоединилось еще с десяток женщин. На крик сбежались остальные, вокруг собрались евнухи, слуги, даже повара и поварята и поломойки. Кто-то по обычаю принялся рвать на себе волосы, как полагалось, если в доме очень дорогой всем покойник.

Озгюль стояла посреди этой полубезумной толпы, растерянно оглядываясь и не понимая, по ком они льют слезы. Потом сумела подать голос:

– Эй, вместо того, чтобы орать и выть, поспешили бы собраться! Хозяйка будет недовольна, если вы замешкаетесь.

Вой мгновенно стих. Далал подозрительно прищурила глаза:

– Чья хозяйка?

– Наша. Михришах Султан приказала быстро собраться… – Озгюль перечислила тех, кто должен отправиться с ней. – Собрать вещи… – последовал длинный перечень необходимого, – и поспешить в Старый дворец.

Больше, чем все заверения, Далал убедил перечень необходимых вещей, для перевозки которых понадобится целый обоз.

– Султанша будет жить в Старом дворце?

– Да, сказала же: поторопитесь!

– И мы с Накшидиль тоже?

– И вы, и еще много кто.

– А шехзаде Селим?

– Шехзаде пока в Клетке, госпожа отправилась к нему. К ее возвращению мы должны успеть многое.

Дворец словно очнулся от летаргического сна, там, где только что раздавался вой и горестные вскрики, закипела работа. Михришах Султан не любила, когда плохо выполняли ее приказы, и терпеть не могла ждать.

Далал отправилась собирать Накшидиль.

Эме, услышавшая вопли во дворе, уже спешила ей навстречу:

– Что?!

– Все хорошо, – похлопала ее по руке Далал, – пойдем собираться, нас ждут.

– Кто и где?

– Султанша в Старом дворце. Она теперь будет жить там. Ох, не завидую я обитательницам Старого дворца.

– Почему?

– Вот увидишь, они сами попросят Повелителя вернуть Михришах Султан в ее дворец.

– А… шехзаде Селим?

– Если бы с ним что-то случилось, то и мы бы уже принадлежали другим. Шехзаде в Клетке.

– И ты говоришь об этом так спокойно?! – ахнула девушка. – Как ты можешь, Далал?!

– Послушай меня, Накшидиль, Клетка сейчас для него самое безопасное место. Клетка означает, что Повелитель не намерен казнить шехзаде Селима, несмотря на все его проступки. Там он немного наберется ума и пересидит сложные времена. Поторопись, нам нужно успеть в Старый дворец раньше всех остальных.

– Зачем?

– Чтобы занять лучшую комнату. Ты же не собираешься спать вповалку с остальными служанками?

– А кто я теперь, Далал? Если шехзаде в Клетке, то кому нужна я?

– Во-первых, – пробормотала старуха, поспешно складывая в большую шкатулку драгоценности и попутно при помощи знаков указывая служанкам, что и как увязать в узлы, – шехзаде в Клетке не вечно, во-вторых… э-э… Асма, кто так делает?! Вся одежда будет мятой, если ты сложишь как попало! И ты, Фейруз, складывай аккуратней. Ничего сами не умеете!

– Далал, что во-вторых?

– Во-вторых, такая красота надолго без хозяина не останется.

– Успокоила, – вздохнула Эме, укладывая книги, которые ей разрешила взять к себе в комнату Михришах Султан.


Наконец все было уложено, евнухи получили указание поспешить, для Далал и Накшидиль поданы носилки, пусть и не самые богатые и большие, в них села и Озгюль на правах главной распорядительницы, и большой обоз тронулся в сторону Старого дворца.