— Но месье де Сен-Форжа не любит женщин! Я ничего для него не значу! — воскликнула Шарлотта, уже не в силах сдерживать свои эмоции.

— Да, конечно, пока это так. Но мадам де Ментенон, намекнув на эту... странность, которая стала теперь такой распространенной, предположила, что такая красавица, как вы, может излечить от нее своего мужа.

Мадам де Ментенон! Мадам де Ментенон! При одном упоминании этого имени Шарлотте хотелось завопить громким голосом или разрыдаться. Почему эта женщина так бесцеремонно вмешивается в ее жизнь? И вдруг ей в голову пришла совершенно неожиданная мысль, и она поспешила высказать ее, словно бы кидая на стол последнюю карту:

— А что об этом скажет мадам де Фонтенак, моя мать?

— Мнения женщины с такой репутацией никто не спрашивает. Ей не сообщат о вашей свадьбе, и она не будет на нее приглашена. Король желает, чтобы между вами и ею не было ничего общего, именно поэтому он так хочет выдать вас замуж и видеть в вас графиню де Сен-Форжа!

Что можно было возразить на это? Ничего. Но Шарлотта даже не успела почувствовать отчаяния, потому что вошел слуга и объявил о приходе короля. Согласно этикету, первым появился главный камердинер, неся завернутые в красную тафту кюлоты[84] и шпагу короля. Он положил их на кресло, стоявшее между стеной и спинкой кровати с той стороны, где Его величество привык спать. Следом за слугой следовал король в халате. Шарлотта едва успела спуститься с лесенки, которая вела к королевскому ложу, и сделать реверанс. Королева откинулась на подушку, порозовев от счастья.

— Мадемуазель де Фонтенак, мы рады вас видеть, — милостиво обратил свое внимание на Шарлотту король.

— Сир!

— И поздравить вас с приближающимся замужеством!

— Видите ли, сир, — заговорила королева, несколько успокоившись, — мадемуазель де Фонтенак только что сказала мне, что она не хотела бы выходить замуж.

— Не хотела бы замуж? А сколько вам лет, любезная девушка?

— Восемнадцать, сир.

— Странно! В этом возрасте обычно все девушки хотят выйти замуж. Если только, конечно, не надумали идти в монастырь. Но такое решение нас крайне бы удивило!

Пришел черед порозоветь Шарлотте. В словах короля ей почудилась глухая угроза. Она опустила голову.

— Да, конечно, сир...

— Вот и прекрасно, стало быть, выходите замуж. И мы окажем вам свое благоволение...

Король говорил, а главный камердинер в это время помогал ему снять халат. И, уже оставшись в одной рубашке, король уселся на кровать, а Шарлотта с другими фрейлинами, которые еще суетились в спальне, удалилась. Только две камеристки будут спать неподалеку от королевской четы на матрасах, положенных на пол в соседней комнате для прислуги...

Шарлотта поднялась по внутренней лестнице в отведенную ей комнатку, величиной не больше шкафа, но в которой она, по крайней мере, могла побыть одна. Обычно она очень радовалась своему одиночеству, но не сегодня вечером. Сейчас она так нуждалась в дружеском плече, на котором она могла бы от души поплакать! Но нет, рядом с ней никого не было. «Боже мой! — с болью подумала Шарлотта. — За несколько лет я осталась совсем одна!» Первой была смерть отца. Потом трагическая гибель тети Клер... Потом кузен, заподозрив, что она незаконнорожденная, вычеркнул ее из круга родственников. Она подружилась с Сесиль де Невиль, но Сесиль вышла замуж и уехала на край света — на границу Нормандии и Бретани. Вскоре после этого королевский двор покинула и дорогая сердцу Шарлотты Лидия де Теобон. А у герцогини Орлеанской, настоящей отважной львицы, вырывают по одному коготь за когтем, и очень скоро она лишится последних остатков власти. Оставалась только королева. Шарлотта искренно полюбила ее и надеялась, что и Ее величество немного к ней привязалась, но ее сумела обмануть своими медовыми речами женщина, которая неизвестно почему желает гибели Шарлотте...

Вдруг Шарлотта вспомнила о мадам Монтеспан. Она, если не считать плана, который был ею задуман, была к Шарлотте доброжелательнее остальных. Но ее сейчас не было в Версале, каждый год она ездила на воды в Бурбон-Ларшамбо, и сейчас как раз была в отъезде. А напоследок Шарлотте пришла мысль, горькая и сладкая одновременно, которую она всегда от себя отгоняла — мысль об Альбане Делаланде. Она не видела его очень давно и поняла, что он ею больше не интересуется. Процессы, касающиеся отравителей, отошли в область преданий, и если в Сен-Жермене у них еще было что-то общее — Альбан наблюдал за домом ее отца, не выпускал из вида матери, — то в Версале, хоть она и встретила его однажды в лакейской ливрее, делать ему было решительно нечего. А ее жизнь отныне и навсегда будет связана с Версалем. Огромный сказочный дворец предстал вдруг перед Шарлоттой в своем истинном обличье — это была огромная великолепная тюрьма. Сверкающий всеми цветами радуги мыльный пузырь, расположенный в стороне от остального королевства, куда волею короля, согласно тщательно разработанному статуту, были заключены его близкие и не слишком близкие родственники, правительство и та самая знать, в которой по-прежнему тлели искры старинного феодального непокорства. Король сделал все возможное, чтобы убедить эту знать, будто худшая из катастроф — это оказаться в отдалении от вселенной, освещаемой лучами «короля-солнца», будто все остальное — кромешная тьма. Представив себе эту картину, Шарлотта вдруг испугалась, у нее перехватило дыхание, и ей захотелось бежать, во что бы то ни стало бежать, как убежала она не так уж давно темной ночью из монастыря. Может быть, по дороге ей повстречается одинокий рыцарь и проводит в надежное убежище?

Ее пребывание при испанском дворе открыло ей глаза на то, что такое замужняя жизнь. Сен-Форжа, конечно, не был чудовищем, но при одной только мысли, что ей придется спать с ним в одной постели, ей становилось дурно. Если уж на то пошло, она... да, да, она предпочла бы короля! Тем более после того, как увидела его в одной рубашке... Но что бы она ни думала, чего бы ни желала, выбора у нее не было.

Шарлотта вновь мысленно вернулась к своему решению, с которого все началось, — к побегу из монастыря. Но куда ей бежать теперь? И как? Выйти из замка ночью, так же, как и днем, не представляло ни малейшего труда. Только несколько самых темных ночных часов вокруг дворца перекликались часовые, а все остальное время поток уходящих и приходящих не иссякал. Нет ничего легче, как смешаться с одним из этих потоков. Нетрудно нанять одну из колясок, которые стоят на площади, неподалеку от дворца. Но куда на ней ехать? К кому? Никто не приютит у себя беглянку, которая посмела противиться воле короля. Немилость... Или, хуже того, черный список навсегда! Нельзя просить помощи даже у того, о ком она, к сожалению, вспоминала в последнее время слишком часто! Может быть, он захочет ее спасти, но тем самым поставит под удар свою карьеру и кто знает? — вполне возможно, и свою жизнь...

И вдруг ей в голову пришла чудесная, спасительная мысль. Месье де ла Рейни — вот кто может стать ее спасителем! В память мадам де Брекур, которую он любил, он опекал Шарлотту и старался помочь советом. Разумеется, не стоит рассчитывать, что он согласится стать пособником ее нового бегства, но он наверняка знает так много разных других вариантов! У него такой опыт! Ко всему прочему, он — глаза и уши короля и хранит его секреты. К тому же, кто знает, может быть, Ментенон... Конечно же, его и только его должна просить о помощи Шарлотта!

Отправиться к месье де ла Рейни в Шатле показалось Шарлотте слишком дерзким. Путь занял бы слишком много времени, а главы королевской полиции могло не оказаться на месте. Шарлотта решила написать ему письмо и остаток ночи провела за этим занятием. Порвав несколько черновиков, она наконец сумела деликатно передать на бумаге суть того безысходного положения, в котором оказалась. Наутро она передала свое письмо в почтовую службу и, немного успокоившись, начала ждать ответа.

Ответа она не дождалась. Никогда.


***

27 декабря, в полночь, в часовне[85] версальского замка кардинал де Бонзи, духовник королевы, обвенчал Адемара-Бертрана де Сен-Форжа и Шарлотту-Клер де Фонтенак в присутствии самого знатного и самого немногочисленного общества. На венчании присутствовали король, королева, герцогиня Орлеанская и еще несколько знатных дам и господ. К алтарю невесту сопровождал герцог Орлеанский. Свидетелем жениха был шевалье де Лоррен, невесты — мадам де Монтеспан.

Первое, о чем узнала, вернувшись с вод, мадам де Монтеспан, было замужество той, кому, как она считала, она оказывала покровительство. Блистательная маркиза выразила свое глубочайшее удовлетворение по этому поводу и сама предложила себя в свидетельницы. Увидев скорбное лицо Шарлотты, она от души рассмеялась.

— Да поймите же, ничего лучше этого с вами случиться не могло!

— Конечно, ничего не может быть лучше, как выйти замуж за человека, с которым я едва знакома и которого я не люблю!

— Я, кажется, уже говорила вам, что выйти замуж за де Сен-Форжа, значит вообще не выходить замуж! Я буду крайне удивлена, если брачная ночь доставит вам какие-нибудь неприятности.

— Вы так думаете?

— Готова поклясться! Я подозреваю, что этот болван даже не подозревает, как устроена женщина. Вы будете носить его имя, и только. А в остальном — это великолепно! Отныне вы будете занимать место среди самых знатных и высокопоставленных дам. Семьей вашего мужа будете вы и только вы, так что вам не грозят нелады со свекровью. Не нужно забывать и о том благоволении, какое король выказал к вашему браку. К тому же вы сразу станете второй статс-дамой, как и ваша покойная тетя. А это значит, что вам предстоит всегда и всюду сопровождать королеву и быть на глазах у короля!

— Боюсь, мадам, вы обманываетесь, рисуя столь радужные перспективы. К заключению этого брака приложили руку мадам де Ментенон и шевалье де Лоррен! Я не могу понять, что им от меня понадобилось.