Бедная курфюрстина была безутешна, потеряв по вине своего ненавистного врага дорогих ее сердцу Теобон и Клерамбо. Больше всего она горевала о Лидии. После отъезда из Франции ее любимой Венинген, которая вышла замуж и поселилась в Эльзасе, Лидия стала ее наперсницей, посланницей, помощницей и верным другом, таким же действенным и полезным для ее душевного благополучия, как переписка, которая после разлуки молодой женщины с близкими приняла поистине гомерические размеры — тетя София получала письма на двадцати страницах. Теперь герцогиня ежедневно писала еще и Лидии, отныне открыто именуя ее графиней де Беврон.

Шарлотта обычно сопровождала королеву, когда та навещала свою невестку. Она тоже горько переживала потерю лучшей подруги, и это сближало ее с курфюрстиной, которая была теперь так одинока, что, глядя на нее, щемило сердце. Шевалье де Лоррен с компанией поработали на славу. От доброго согласия, что царило между супругами в начале их брака, не осталось и следа. Красавец шевалье навел свои порядки и держал герцога железной рукой. Лизелотта утратила прежнюю веселость, потускнела, померкла. Ее спутниками стали гнев, обида и отчаяние.

— У меня украли мое веселое сердце, — часто повторяла она.


***

Среди парковых красот и всевозможных ухищрений, созданных гением Ленотра вокруг версальского дворца, Шарлотте, по-прежнему обожающей сады и парки, все-таки удалось отыскать относительно спокойное убежище, куда она любила прятаться, чтобы подышать свежим воздухом и отдохнуть. Этим местом стал лабиринт[83] — распутать его Шарлотте удалось благодаря фонтанам, которые были там устроены повсюду. С книжкой в руках, по давней своей привычке, она собиралась проделать привычный путь между зеленых шпалер, как вдруг дорогу ей преградил высоченный де Сен-Форжа, как всегда, в кружевах и бантах. Он отвесил поклон и, не дав ей раскрыть рта, заговорил сам:

— Я пришел осведомиться, приняли ли вы наконец решение? Мне кажется, что я дал вам достаточно времени на размышление, и теперь хочу узнать, когда состоится наша свадьба.

Подумать только! Этому тупице и в голову не пришло, что она может отказать ему! Шарлотту охватил безудержный гнев.

— В ваших словах нет никакой логики, месье де Сен-Форжа. Из нее следует, что вы уже получили мое согласие, я ведь не ослышалась? Ну, так это явная ошибка. Я хочу вам признаться, что по-прежнему не имею никакой склонности к замужеству, и не только не изменила своего решения, но, напротив, даже укрепилась в нем, благодаря вашей манере ухаживать. Я отвечаю вам — нет!

— А я не уверен, есть ли у вас право выбора! — произнес позади Шарлотты ледяным тоном мужской голос. Она обернулась. Позади нее стоял шевалье де Лоррен, лишая ее возможности отступить. Выглядел он, по своему обыкновению, великолепно в камзоле холодного синего цвета, такого же, как и его глаза. Одной рукой он опирался на высокую трость, другой небрежно обмахивался кружевным платком, окружая себя ароматом душистой воды, словно Шарлотта источала вредоносные миазмы. Но Шарлотта не позволила себе подчиниться его величию.

— Да неужели? — не без ехидства спросила она. — И кто же так распорядился?

Шевалье оделил ее наглой улыбкой.

— В первую очередь я, от души желая счастья своему дорогому другу. Во вторую, — герцог Филипп, столь же расположенный к...

— Вам и делая все по вашей указке! Но все это ровно ничего не значит! Я нахожусь в полном распоряжении Ее величества королевы и больше не имею никакого отношения к дому герцога Орлеанского! Извольте освободить дорогу и дать мне пройти.

— Не спешите! Нам есть о чем поговорить!

— Не думаю. И повторяю: позвольте мне пройти!

— Только после того, как мы расставим все точки над «i». Вами располагает Ее величество королева. Допустим. Но король выше королевы, а он необыкновенно благосклонен к этому союзу.

— Ложь! Король вас терпеть не может! Вас и то, что вы собой представляете! И я не знаю, почему вы считаете, что королю приятно противоречить своей супруге.— А почему вы считаете, что он противоречит супруге? Вы же знаете, что Ее величество с каждым днем все больше привязывается к мадам де Ментенон, веря, что она вернула ей короля? Мадам де Ментенон умеет быть необыкновенно убедительной. Она сможет объяснить королеве, что, способствуя этому браку, она не только порадует своего супруга, но и обеспечит скромной фрейлине неожиданно высокое положение, на которое та никогда не могла бы рассчитывать. Став графиней де Сен-Форжа, вы сможете занять место среди придворных дам. Кто знает, может, будете второй или даже первой статс-дамой. Подумайте об этом!

Нанеся свой самый главный удар, шевалье замолчал, повернулся на высоких каблуках и спокойно двинулся в сторону дворца. Логика шевалье показалась Шарлотте безупречной, и она застыла на месте, ощущая горький вкус поражения. Злобный демон был прав, и если его союзницей станет мадам де Ментенон, то противостоять ей Шарлотта уже не сможет, она это прекрасно понимала...

Граф де Сен-Форжа тоже стоял, не двигаясь, путь ему преграждала обескураженная Шарлотта, и пройти он мог, только углубившись в лабиринт или каким-то образом сдвинув девушку с места. А она как будто окаменела и стала до того бледна, что он даже забеспокоился:

— Не хотите ли вы вернуться?

И он предложил ей руку, но Шарлотта ее не заметила.

— Что я вам сделала? — спросила она. — Почему вы меня так мучаете?

— Я? Вас? У меня и в мыслях не было вас мучить! Я хотел только, чтобы вы стали моей женой. Неужели это так ужасно?

— Да... Но ведь я этого не хочу. А я-то считала вас своим другом.

— А я разве не был вам добрым другом, когда спасал вам жизнь? Каких доказательств вы еще хотите?

Шарлотта удрученно посмотрела на своего собеседника. Он что, в самом деле, ничего не понимает? Или только прикидывается таким идиотом?

— И с тех пор я не имею права забывать об этом, так вы полагаете, да? — спросила она с горечью. — И считаете, что я должна быть вам благодарна? Считаете, что я у вас в долгу и должна вам отплатить?

— Что за странная мысль? С чего вы это взяли? Мне кажется, в наш союз именно я вношу львиную долю: титул, старинную фамилию, замок, земли...

— Да, да, я все понимаю. Но не могу взять в толк одного: почему вы, обладая таким богатым достоянием, хотите взять в жены именно меня, у которой ничего нет? Неужели вы считаете, что если спасли мне жизнь, то она, моя жизнь, принадлежит теперь вам? Если бы вы, по крайней мере, меня любили...

— У вас просто мания какая-то! Любовь, которая так дорога вашему сердцу, не оговорена ни в одном придворном брачном контракте! И думать вы должны совсем о другом: что вас, бесприданницу, могут выдать за какого-нибудь богатого старика, который готов жениться на вас ради вашей красоты. Я удивлен, что до сих пор этого еще не произошло. И что бы вы стали делать, получив такое предложение?

— Действительно, мне это в голову не приходило. Но, уверяю вас, я бы отказала...

— И отправилась бы в какой-нибудь дальний-предальний монастырь. Когда распоряжения поступают свыше, на них не стоит отвечать отказом.

Шарлотта молчала. Она вспомнила Сесиль: ей едва исполнилась двадцать, а замуж она вышла почти что за старика, и только потому, что так пожелал ее брат, и король одобрил ее брак...

Вы должны считать себя просто счастливицей, — продолжал Адемар, гордо запрокидывая голову. — Я вовсе не дряхлый старик, и, уверяю вас, мы с вами будем очень красивой парой!

— Да, конечно, — со вздохом согласилась Шарлотта, прекращая бесполезный спор. — Позвольте мне теперь вернуться к Ее величеству королеве.

— Я напоминаю вам, что хотел бы узнать день, на который будет назначена наша свадьба.

— Если наша свадьба состоится, то не я буду назначать этот день. Надеюсь, мы не будем стоять на этой аллее до тех пор, пока не превратимся в дряхлых стариков?

Наконец молодой человек согласился уступить ей дорогу и даже отвесил низкий поклон, ответить на который Шарлотте не хватило сил. Она заторопилась во дворец, и, войдя, оказалась среди суеты и волнения. Гостиные, коридоры, галереи со скоростью ветра облетела новость — у мадам дофины начались родовые схватки.

Первые роды всегда длятся долго, поэтому король с королевой распорядились постелить им матрасы прямо в спальне будущей матери и расположились там ночевать вместе с принцами и принцессами. Ночью дофина не разродилась, и поутру все отправились восвояси, чтобы умыться, переодеться и немного передохнуть. К полудню схватки снова возобновились, и все вновь столпились в спальне, к великому огорчению дофины, которая предпочла бы обойтись без столь многочисленного общества. К тому же стояла страшная жара, и несчастная задыхалась от нехватки воздуха. Мучения ее закончились только к десяти часам вечера: с громким криком от страшной боли она дала жизнь... сыну! Великолепному мальчугану, крепенькому и здоровому. Радость вспыхнула, как костер, охватив весь Версаль. Зазвонили колокола, сотрясли воздух пушечные выстрелы. Ликовал королевский двор, ликовал Париж, ликовала Франция, приветствуя появление на свет монсеньора герцога Бургундского.

Все придворные стеснились в покоях короля, и едва не задушили его, высказывая свои восторженные поздравления — к его одежде прикасались, ему целовали руки, кто-то пытался даже его обнять!

Прослезившись у изголовья кровати невестки, Мария-Терезия посвятила остальную часть дня благодарственным молитвам Господу Богу и Пресвятой Деве Марии. Сама она родила шестерых детей, но с ней остался только один, и сейчас он утвердил будущее французской короны, что послужило большим утешением королеве. Теперь она могла считать, что ее главный долг выполнен!

Как ни хотелось Шарлотте поговорить с Ее величеством, прося защиты от нежеланного брака, она не решилась тревожить ее в эти счастливые для нее мгновения. Не так-то много выпало на долю королевы счастья, чтобы мешать ей им наслаждаться... И Шарлотта отправилась со своими бедами к герцогине Орлеанской.