— Мы проводим вас до дверей. Теперь у нас уже нет дворецкого, который мог бы это сделать, — предложил Генрих.

ГЛАВА 50

Проводив гостей, супруги пожелали дяде спокойной ночи и собрались отправиться в свои комнаты, но барон Теодор остановил их:

— Послушайте, — немного удивленно заметил он. — Неужели я действительно сделал предложение Каролине? Честно говоря, сам я этого не помню.

— Вы будете очень счастливы, дядюшка, — с улыбкой заметила Марциана.

— Вы так думаете, моя, дорогая?.. Интересно, что сохранилось в Праге со времен гуситов…

— Спокойной ночи, дядя, — снова повторил Генрих. — Попрощайся с ним, Марси, иначе разговор затянется до самого утра.

По дороге наверх он взглянул на нее и нежно поинтересовался:

— Устала, моя любимая?

— После того, что произошло, это неудивительно.

— Конечно, но я заранее предупреждаю тебя, что если маленькая Анна окажется сейчас в твоей постели, я тут же отправлю ее в свою спальню.

— Я уверена, что Ванда уже сама отнесла малышку в ее комнату. Обещаю тебе, что буду совершенно одна в постели.

— Ну, что ж, — пробормотал он. — Это мы посмотрим, — и Генрих, не останавливаясь возле своих покоев, решительно прошел в спальню жены.

Когда несколько минут спустя супруг начал помогать ей снимать платье, Марциана спросила его с хитрой улыбкой:

— Неужели вы действительно подумали, что у меня есть тайный любовник, мой господин?

— Только на очень короткое время, — пробормотал он, освобождая ее плечо от мягкой ткани платья и наклоняясь, чтобы поцеловать обнаженную кожу. — Твои волосы еще влажные, — сказал он чуть позже. — Я добавлю дров в огонь, чтобы ты не простудилась.

— Как я понимаю, сегодня ночью я не буду спать одна в моей постели?

— Нет.

— Почему все-таки ты повернул коня обратно, когда мчался за мной в Магдебург?

Отсвет огня четко вырисовывал его красивый профиль.

— Я не мог заставить себя поверить в твою измену. Ты часто выводила меня из себя, но я считал тебя принципиальной и цельной натурой. Я верил в тебя, Марси… — сказал он, вернувшись от камина. — Мне хотелось бы, чтобы ты также верила мне.

— Я верю тебе, — ответила Марциана, уткнувшись ему в грудь. Ее голос почти перешел в шепот. — И я отказывалась верить в твою подлость даже тогда, когда увидела тебя в том доме.

— Черт возьми! Когда это ты меня там видела?

— Я видела твою фигуру, твой костюм, твои руки и губы… Недлиц был очень похож на тебя. Но поскольку он являлся твоим дворецким, никто не обращал на это внимания.

— Если ты мне простишь это сходство, то я скажу тебе… — ответил Генрих, лаская ее грудь, — что мужчина не должен обсуждать со своей женой хозяев и посетителей домов терпимости… — он нежно поцеловал ее и добавил: — Подумать только, я, счастливейший из мужчин, до сих пор не понимал, что люблю лучшую из женщин. И понял только тогда, когда было почти поздно.

Решив, что наступило время и ему избавиться от одежды, Марциана начала расстегивать пуговицы на его жилете.

— Мне хочется, чтобы ты чаще мне повторял эти слова…

— И мне не хочется возражать тебе, моя любовь. — Она чувствовала его дыхание на своей шее, и голова у нее кружилась. — Но постарайся проявлять должное уважение к моим действиям… — сказал он, нежно лаская руками ее груди. — Если ко мне найти подход, я могу стать самым лучшим любовником…

— В самом деле? — она нетерпеливо стала снимать с него сюртук, а он, посмеиваясь, стал помогать ей. — Знаете, мой господин, — добавила Марциана, когда Генрих поднял ее на руки и понес в постель. — Прожив здесь пару месяцев, я научилась бороться и делать то, что считаю правильным, вместо того, чтобы робко подчиняться неразумным приказам.

— Неужели? — хитро засмеялся он. — Тогда давай продолжим и посмотрим, насколько ты разучилась подчиняться велению любви.