Дебора Мей - Яблоня греха

— Ну, этот вопрос я сейчас улажу.

Марциана решительно направилась к двери, но вдруг вспомнила о девочке. Анна стояла возле кровати, где лежали кукла и книга. Серьезным немигающим взглядом девочка смотрела на Марциану, и девушка вдруг почувствовала разочарование ребенка. Она растерянно взглянула на нее, но тут же решила, что нужно сначала разобраться с проблемой Ванды.

— Я сейчас вернусь, Анхен. Ты можешь остаться здесь и поиграть с куклой или Лори. О, я забыла! Ты ведь еще не знакома с Лорелеей! Она боится чужих, поэтому где-то спряталась. Лори, Лори, иди ко мне, моя кошечка…

Котенок тут же вылетел из-под кровати и принялся прыгать вокруг хозяйки. Марциана взяла ее на руки и поднесла к Анне.

— Она очень быстро полюбит тебя. Не торопись только прямо сейчас хватать ее на руки, пусть кошечка сначала привыкнет к тебе.

Марциана нашла экономку в ее комнате и сердито обратилась к ней:

— Мне сказали, что вы отдаете распоряжения моей горничной.

— В Мансфельдвельде для горничных установлены строгие правила, госпожа. Мне жаль, если полячка не понимает этого, но мы не можем делать исключение для нее.

— Моя горничная подчиняется только мне. Уверена, что вы понимаете это.

— Нет, ваше сиятельство, я не понимаю. Поскольку она работает прислугой в нашем замке, то должна подчиняться общим правилам.

— Ванда — моя горничная. Она прислуживает мне с раннего детства, — ледяным голосом заговорила баронесса. — И я последний раз вам повторяю — она подчиняется только мне. Надеюсь, что вы меня хорошо поняли.

Экономка поджала губы и хотела что-то возразить, но натолкнулась на каменный взгляд хозяйки и тут же согласно кивнула:

— Да, госпожа баронесса, как вы пожелаете.

— Ванда возьмет свой выходной тогда, когда захочет.

— Да, ваше сиятельство, конечно.

— Я рада, что мы поняли друг друга, — сказала Марциана и повернулась к двери.

В эти минуты она чувствовала, словно на ее плечи теплым покрывалом величаво опустились руки ее бабушки Эмилии Дюреншвейг.

Вернувшись в свою комнату, она увидела Анну, сидевшую на подоконнике. Девочка рассматривала картинки в книге, а котенок довольно мурлыкал у нее на коленях.

— Ты, как и твой дядя, умеешь обращаться с животными. Пока я не познакомилась с вашей семьей, Лори никому, кроме меня, не позволяла себя гладить, — улыбнулась Марциана девочке, и та неожиданно ответила ей слабой неуверенной улыбкой. Не желая заострять на этом внимание, она повернулась к Ванде:

— Все улажено. Фрау Марта теперь понимает, что ты подчиняешься только мне.

— Остается только надеяться, — вздохнула Ванда, — что ваш муж согласится с этим.

Марциана промолчала. Ее муж и впрямь легко может разрушить то влияние, которое она начала приобретать. Она надеялась, что Генрих этого не сделает, но понимала, что барон вполне может согласиться с мнением Недлица и Марты. Он ясно объяснил, что не желает вмешательства юной супруги в управление домом.

Обменявшись понимающим взглядом с горничной, она повернулась к девочке:

— Если ты хочешь поехать на прогулку, дорогая, тебе необходимо переодеться.

Марциана надеялась увидеть еще одну улыбку Анны, но та послушно вскочила на ноги, положила котенка на подушку, молча вышла.

Когда дверь закрылась, Ванда поинтересовалась:

— Неужели она немая, пани Марси? Как вы ушли, она не произнесла ни единого слова.

Марциана рассказала горничной о девочке, и Ванда сразу же прониклась сочувствием к ребенку.

— Что за люди здесь живут! В обычном доме я бы все знала о девочке через час после прибытия. Никогда раньше я не встречала таких слуг. Единственная, кто со мною разговаривает, так это Лизхен, но она здесь новенькая и сама мало знает об этой семье. Я заметила, что все слуги здесь разговаривают с опаской, словно боятся, что их услышат дворецкий или экономка.

— Они просто хорошо вышколены, — пожала плечами Марциана. — Слуги в нашем родном замке тоже не стали бы выдавать секреты семьи чужим людям.

Прошла пара недель, и все это время Марциана не переставала удивляться странностям Анны. Чаще всего девочка следовала по пятам за ней или просто тихо сидела в ее комнате. Но баронессу приводила в замешательство способность девочки исчезать из комнаты так же неожиданно, как появляться.

Дни молодой хозяйки теперь были наполнены событиями, хотя ей так и не удалось добиться, чтобы слуги дома стали к ней прислушиваться. Она с детьми несколько раз ездила в Цербст к модному портному, где заказала Людвигу и Анне новую одежду.

В саду благодаря ее усердию стал наводиться желанный порядок, и были посажены кусты жасмина, сирени и дикой розы. К новой хозяйке Мансфельдвельде не раз наведывались с визитами соседки, но никто из этих дам не задерживался в гостях надолго. Исключение составляла лишь графиня Делич, несмотря на разницу в возрасте, ставшая подругой Марцианы. Каролина приезжала в замок почти каждый день, потому что, по словам графини, в доме ее брата жить было довольно скучно.

Марциана всегда с сочувствием выслушивала Каролину и делилась своими проблемами. Графиня давала своей юной подруге много советов, но ни один из них, разумеется, нельзя было воплотить в жизнь.

Однажды после обеда Марциана услышала странный шум в своей спальне и, войдя туда, увидела стоящую на коленях Ванду. Девушка заглядывала под кровать и приговаривала:

— Выходи, маленькая негодница, если ты там.

— В чем дело? Кто под кроватью? Неужели Анна?

— Нет, — хмуро произнесла горничная, поднимаясь на ноги. — Этот проклятый котенок просто растворился в воздухе, пани Марси. Еще десять минут назад Лори была здесь, а теперь вот куда-то исчезла.

Вернувшись в туалетную комнату, Марциана заметила, что окно комнаты слегка приоткрыто, и с тревогой бросилась к нему. Расстояние до земли очень большое, но…

— Я не открывала сегодня окно, — нахмурилась Ванда, — а раньше Лори никогда не делала никаких попыток выпрыгнуть… Может быть, окно было неплотно закрыто? Не могла она взобраться на крышу?

— Я не знаю, — с тревогой ответила Марциана. — Надо попросить слуг поискать ее.

С этой мыслью она поторопилась вниз, чтобы отыскать Хьюго или Ганса. Однако, когда девушка спустилась в холл, то вместо них встретила там Генриха, который беседовал с каким-то мужчиной.

Марциана не сразу узнала этого человека, даже когда тот обернулся. Она вспомнила его лишь, когда Грифенталь назвал имя гостя. В памяти тут же всплыли светлые волосы, розовый цвет лица, а также неприятный взгляд бледно-голубых глаз. Кассель фон Луттерштейн так пристально смотрел на нее, что казалось, его нескромный взгляд проникает сквозь платье.

— Я, конечно, помню вас, граф, — вежливо кивнула Марциана, но руку протягивать не стала. — Надеюсь, ваша поездка в Берлин была удачной?

— Более чем, дорогая баронесса. Я здесь уже неделю, но мне не хотелось сразу же нарушать ваш покой во время медового месяца, — он широко улыбнулся и стал похож на какого-то мерзкого зверя. — Никогда не думал, что существует девушка, способная затащить Генриха под венец. Вы должны обладать какими-то поразительными качествами, чтобы затмить тех красавиц, с которыми этот повеса любил проводить время. Я, конечно, не должен говорить вам об этом, милая Марциана, но, честно говоря, не могу сдержаться, поскольку совершенно поражен тем, как быстро вы смогли приручить его, — и граф с ухмылкой обратился к Генриху.

На лице Грифенталя промелькнуло раздражение, но он ничего не ответил на замечание гостя. Разговор был, видимо, исчерпан, поскольку фон Луттерштейн вскоре откланялся.

— Что-нибудь случилось? Куда вы так торопились? — поинтересовался Генрих у своей жены.

Было заметно, что он хочет как можно быстрее забыть о визите бесцеремонного соседа.

— Лорелея пропала, а одно из окон оказалось открытым. Я подумала, что она могла выпасть или…

— Чепуха, — он нежно взял жену за руку и повел к лестнице. — Вы недооцениваете ум вашего котенка. Где вы его оставили?

— В моей туалетной комнате. Я не хотела, чтобы Лори бродила по этому большому дому. Она еще не освоилась с новой обстановкой.

— Прошло уже почти три недели, — весело заметил Генрих. — Ваша любимица должна чувствовать себя в нашем замке как дома.

— Но ведь здесь собаки! Они бродят по дому как хотят.

— Они не тронут ее. И я сомневаюсь, чтобы она могла уйти далеко.

Они направились в ее туалетную комнату, где их встретила Ванда. Горничная, улыбаясь, приложила палец к губам. В ответ на недоуменный взгляд хозяйки, служанка направилась к платяному шкафу и приоткрыла дверцу:

— Смотрите, что я нашла.

Она осторожно отвернула в сторону пышные юбки, и взорам удивленных супругов предстала поразительная картина: на сложенных шалях, уютно свернувшись калачиком, крепко спала Анна, а рядом с ней устроился рыжий котенок.

Ванда снова закрыла дверку, и они молча отошли от шкафа.

— Ребенок должен быть со своей няней, — нахмурился барон. — Что она здесь делает?

— Пожалуйста, не будите ее, мой господин, — взмолилась Марциана. — Мина говорит, что Анна часто мечется во сне и редко спит спокойно. Если она уснула здесь, значит, что она чувствует себя в безопасности в моем шкафу.

— Я не одобряю, когда детей балуют, — ответил он, но девушка заметила в его глазах сомнение и потому не удивилась, когда он буркнул: — Делайте, как считаете нужным.

Марциана испытывала большое желание сказать ему, что если бы ей представилась возможность делать, что она считает нужным, то многое изменилось бы в замке. Когда баронесса пыталась ввести какое-нибудь новшество, ей вежливо, но твердо отвечали: «У нас так не принято». Она, конечно, не могла пожаловаться, что хозяйство велось плохо, но хозяйкой этого дома ощутить себя не могла.