Ольга Крючкова - Яблоко Купидона

– Нет. Я хотела бы остановиться поближе к имению, дабы ездить туда в гости время от времени.

– Так это можно на постоялом дворе снять комнату. Но…

– Что?

– Вы по всему видно, сударыня, привыкли к приличным апартаментам, а там, извиняюсь, – клопы.

– Фу! – Полина вздрогнула от отвращения. – И что же мне делать?

– Могу посоветовать расположиться у моей сестры. Она вдова, дети выросли и уехали в город на заработки, а дом у нее большой и добротный.

– А клопы?

– Что вы, барыня! Моя сестра женщина весьма аккуратная.

– Что ж, тогда поезжай прямо к ней. Да, а от ее дома до Митрофаново далеко?

– Да верста, не более. У сестры есть дрожки, старые правда, но ехать можно. А вы лошадьми править умеете?

– Конечно, я часто по своим землям перемещаюсь в коляске, запряженной отменным рысаком, причем без кучера, – пояснила Полина. – Трогай!

После бурной встречи старых друзей, сытного ужина Сергей Львович, наконец, почувствовал неописуемое блаженство.

Его армейский друг, Александр Серафимович Соболев, и его очаровательная супруга Анна Петровна всячески хлопотали около гостя, дабы доставить ему удовольствие.

Александр Серафимович был женат уже три года и времени даром не терял: усадьбу оглашали детские крики. Младшему сыну не исполнилось еще и года, старшей девочке – минуло два.

В первый же день своего пребывания в Митрофаново Сергей Львович наряду со спокойствием и блаженством ощутил некую тоску по семейному очагу, понимая, что тетушка в принципе права. И даже простил Аглая Дмитриевну за упорство устроить его судьбу. Невольно нахлынули воспоминания о Полине: у майора потянуло внизу живота. Он невольно вспомнил, как женщина стонала от удовольствия, отдаваясь ему с безумной страстью…

– Сергей Львович, а не выкурить ли нам по сигаре?! – предложил хозяин.

– С удовольствием.

Мужчины уединились в кабинете, некогда принадлежавшем отцу Анны Петровны. Помещение было просторным, со множеством книжных шкафов, кожаным диваном огромных размеров, двумя такими же креслами напротив камина и дивным дубовым столом, за которым, видимо, покойный барин предавался бумажным делам.

– Да, ваш покойный тесть, умел обустроиться, – заметил гость.

– Петр Алексеевич был человеком умнейшим и редким хозяйственником. Дела в имении при его жизни шли отменно, правда, чего греха таить, и сейчас – недурно.

Мужчины закурили, сизый дым, распространяющийся от сигар, постепенно окутал кабинет. Сергей Львович с удовольствием выпустил струйку дума изо рта и ведомый любопытством начал рассматривать многочисленные портреты, украшавшие стены.

Его внимание привлек портрет женщины: красавица, облаченная в роскошное платье по моде былых лет, уж очень напомнила ему Аглаю Дмитриевну. Неожиданно Сергей вспомнил, как при упоминании имения Митрофаново, тетушка заметила, что знавала некоего господина с подобной фамилией. Может быть, самого покойного хозяина?

– Александр Серафимович, голубчик, а что за сия красавица изображена на портрете? – поинтересовался майор.

– О! Это давняя история. В молодости тесть страстно любил эту красавицу, вот даже заказал написать ее портрет. Но она, увы, не отвечала ему взаимностью. Как же ее звали? Кажется, Аглая…

Сергей встрепенулся и воскликнул:

– Так это же – моя тетушка, Аглая Дмитриевна!

Хозяин округлил глаза.

– Неужели? Вы это серьезно, дорогой мой?

– Совершенно серьезно! Странно мне только одно: как жена господина Митрофанова, матушка вашей супруги, мирилась с этим портретом?

– Хм… Точно не знаю. Анна говорила, что до женитьбы отца и появления ее на свет, портрет висел в его спальне. Вы представляете себе?! Какая любовь!!!

На следующий день, пробудившись примерно в восемь часов утра, старинные друзья, облачившись в высокие краги и охотничьи костюмы, не забыв прихватить ружья, направились в лес пострелять тетеревов и фазанов.

Сентябрьское утро было прохладным. Легкий туман, словно вуаль, окутывал поля, постепенно исчезая около желто-красного леса. Четыре охотничьих сеттера, виляя хвостами, бежали впереди охотников, предвкушая кровавое развлечение.

Сергей Львович вдохнул полной грудью: воздух, благоухавший ароматом сухих трав, и свежестью приятно защекотал в носу. Он чихнул.

– Будьте здоровы! – пожелал Александр Серафимович. – Идемте через этот лесок, – он махнул рукой вперед, – выйдем прямо к огромной поляне.

– И что там? – поинтересовался майор.

– Там тетеревов вот уже который год собирается до десяти штук, а то и более! Постреляем на славу!

Мужчины направились прямо в указанном направлении и, пройдя через лес, неожиданно услышали выстрелы. Оба, как люди имеющие отношение к военной службе, насторожились.

– Разбойники? – предположил Сергей Львович.

– Вряд ли. Последнего разбойника здесь выловили двадцать лет назад. Думаю, это мои соседи. Идемте быстрее!!!

Когда охотники вышли из леса, их взору открылась следующая картина: на меже, разделяющей земли помещиков, стоял мужчина и метко отстреливал из отличного английского ружья тетеревов, что копошились на поляне, без сомнения, принадлежавшей Александру Серафимовичу и его супруге.

Хозяин возмутился, он передернул затвор ружья и дал предупредительный выстрел. Расхититель чужих угодий оглянулся. Сергей Львович обомлел, разглядев с приличного расстояния рыжие бакенбарды.

– Так вот, значит что! – возмутился Александр Серафимович. – Опять за старое!!! Ну, держись, my friend!

Из последней фразы майор понял, что у друга личные счеты с обнаглевшим распоясавшимся англичанином.

– Изловим его и проучим, как следует! – предложил он.

Четыре сеттера, почуяв свежую кровь тетеревов, рванули вперед. Мужчины последовали их примеру.

Наглый англичанин лишь усмехнулся, обнажив ровные белые лошадиные зубы.

– У, мерзкая рожа! – заметил майор и, передернув затвор ружья, открыл по обидчику огонь, аккуратно укладывая выстрелы около его ног.

Англичанин не на шутку испугался и закричал по-английски:

– This arbitrariness. I will complain carafe. She will send you to Siberia[20].

– Ну, про Сибирь я уже слышал! – заметил майор и прицелился: высокую охотничью шапку англичанина разнесло в клочья.

Александр Серафимович не отставал от армейского друга, выстрелами отрезав путь неприятеля к отступлению.

В это время сеттеры, предоставленные сами себе, с вожделением раздирали убитого тетерева, наслаждаясь еще теплой кровью добычи.

– Ну что: так твою перетак! – ругался Александр Серафимович. – Попался, наконец! Третий год в моих угодьях охотишься. Что у графини Милошенковой тетерева перевелись?

– I can not understand you![21] – упорствовал англичанин.

– Сейчас поймешь! – Сергей Львович ударил англичанина прикладом в живот. Тот, задыхаясь, присел.

– Что вы делаете? Это преступление… – выдавил он на вполне приличном русском языке.

– Так вот! И по-нашему заговорил! Ах, ты мерзавец! Думаешь, если служишь у госпожи Милошенковой, то можешь разбойничать? Теперь держись: скручу и отправлю к уряднику. Пусть твоя хозяйка с ним объясняется.

Англичанин испугался, его снобизм и спесь куда-то резко исчезли.

– О! Не надо к уряднику! – взмолился он.

– Вон как запел! Только хозяйка его – не госпожа Милошенкова, – заметил майор.

– А откуда вы знаете? – удивился Александр Серафимович.

– Сталкивался я с этим мерзавцем, не далее, чем вчера, – в поезде. И вел он себя крайне не учтиво. Что ж, думаю после такого из ряда вон выходящего случая, Ее Сиятельство, графиня Ремизова, откажет вам от дома и должности гувернера своего сына.

– О! Помилуйте! Это все Анфиса… Хочу, говорит, жаркого из птицы…

– Та самая Анфиса, из поезда? – уточнил майор, англичанин закивал. – Мы готовы отпустить вас, но с одним условием.

– Каким?

– Вы должны пообещать Александру Серафимовичу, что никогда более не будите охотиться в его угодьях. Это – раз!

– Я обещаю! Клянусь честью, больше не буду! – воскликнул англичанин.

– А передо мной вы должны извиниться! Это – два! – решительно потребовал майор. – Или ваш английский гонор не позволяет? Что ж тогда – к уряднику…

– Да, да, к уряднику, – подтвердил Александр Серафимович.

Англичанин сделал над собой колоссальное усилие и произнес:

– Приношу вам, сударь, свои извинения. Мне очень жаль, что я действовал в поезде не обдуманно…

– Вот и прекрасно! А теперь убирайтесь! – приказал Александр Серафимович.

Невольно мистер Треверс предавался воспоминаниям: сердце щемило от тоски по родной Англии! Перед глазами стоял замок лорда Бассета, где он имел честь служить старшим лакеем. Но скромное жалованье, причем выплачиваемое скаредным Бассетом с постоянной задержкой, подтолкнули его к тому, что он, пересекая всю цивилизованную Европу, отправился на поиски удачи в дикую медвежью Россию: по его сведениям гувернерам там платили отличные деньги.

Ожидания не обманули мистера Треверса, спустя месяц, он оказался в Санкт-Петербурге. И как всякий здравомыслящий человек, а только англичанин может таковым быть, а отнюдь, не легкомысленный француз или, скажем, темпераментный итальянец, Треверс прямиком отправился в английское консульство и попросил помощи в поиске приличного места. Его встретили достаточно любезно, ведь как-никак – соотечественник, хоть и сумасшедший: это надо же покинуть замок лорда Бассета и направиться к диким русским, дабы искать счастья и удачи! Уму непостижимо!!!

В консульстве мистеру Треверсу посоветовали обратиться в агентство по найму и даже предоставили переводчика, так как бывший лакей по-русски знал только одну фразу: russian baba, что означает русская барышня – на этом его лингвистические познания заканчивались.

Так он устроился в дом Ее Сиятельства графини Ремизовой, – почти год, как вдовы, – весьма влиятельной дамы, имевшей связи даже при дворе Его Императорского Величества.