Я хотела рассказать ему о новом магазине, который будет построен на другой стороне улицы. Бен был бы очень рад услышать эту новость. Но я не могла заставить себя сделать это. Все, что я осознавала в тот момент, — это то, что уже больше шести часов.

— Ты хочешь пройти наверх? Там все в ужасном состоянии. На потолке дыры, все мокрое, мебель испорчена. Может, и хорошо, что мы не сделали твой офис по высшему классу, как я настаивал.

— Новый будет по высшему разряду, Бен. Весь мраморный. Очень богато отделанный. Я собираюсь стать роскошной леди, Бен. В конце концов, что я теперь теряю?

Он нахмурился и вновь дотронулся до моей руки.

— Ты уверена, что с тобой все в порядке, Эмми? Ты выглядишь… — он запнулся, задумчиво покручивая свой ус. — Эмми, почему ты здесь? Я думал, что «Эмма Лэнгли» отплывает сегодня вечером и ты будешь провожать Адама.

— О, Адаму теперь это ни к чему. Я пойду взгляну, что там наверху. Я сама закрою входную дверь, когда буду уходить.

— Эмми, подожди!

— Завтра, Бен. Я буду готова поговорить с тобой завтра.

И покинула его. Проходя вдоль прилавков к задней лестнице, я видела, что он и все служащие оторвались от работы, чтобы посмотреть мне вслед. Неужели я действительно выгляжу так странно? Впервые то, что было внутри меня, вырвалось наружу. Я усмехнулась. Если это действительно и произошло, то слишком поздно.

В моем офисе стол, искореженный пожаром, стоял на своем обычном месте, пол был усеян кипами бумаг и книг, некоторые обуглились, некоторые намокли. Я удивилась, увидев, сколько всего там валялось. Кто бы мог вообразить, что за все эти годы я могла накопить столько деловых бумаг? И открыла первую попавшуюся главную бухгалтерскую книгу.

Она была помечена первым годом, когда мы начинали бизнес, когда я писала большинство этих страниц, то была полна глубокой ненависти к Розе, опять и опять вспоминая то утро, когда она пыталась заставить Адама увезти ее. Но я не винила Адама, я даже не разговаривала с ним об этом. И это было моей ошибкой, грубой ошибкой собственной гордости, за которую я, в конце концов, дорого поплатилась.

Я подошла к столу, к которому Бен приставил стул, как будто ожидал моего возвращения в первое же утро. Они хорошо знали мои привычки, эти люди. Я никогда никого не удивляла.

Я села за стол и внимательно осмотрела комнату. Неужели ради универмага, чужих детей я потеряла Адама? Я положила голову на стол и позволила себе наконец заплакать.


Все звуки вокруг меня исчезли. На Коллинз-стрит было пустынно и тихо, покупатели разошлись по домам, а странствующие актеры перешли в более многолюдные и веселые места. Магазин был пуст. Я беспомощно огляделась вокруг, думая, куда пойти и что мне следует предпринять. Никогда прежде я не была в такой растерянности. Я уже не плакала, но лицо было мокрым от слез. За окном опускался полумрак летней ночи. И вдруг я услышала шаги в магазине, потом по лестнице.

— Адам? — прошептала я. — Адам!

Он стоял в дверях.

— Я искал тебя в доме Лэнгли. Но они не знали, где ты, поэтому я пришел сюда. Я знал, что ты будешь здесь.

Я почти встала, но бессильно опустилась обратно на стул.

— Ты ведь должен был отплыть с приливом…

— «Эмма Лэнгли» отплыла очень поздно, чуть не упустили прилив.

— Без тебя?

— Место капитана занял Ральф Невис. Он отлично справится.

— Но ты… Роза?… Где Роза?

— На борту.

— Одна? Она уплыла одна?

Он отрицательно покачал головой, подошел к моему столу, облокотился на него и посмотрел мне в лицо.

— Она уплыла не одна. Роза никогда не смогла бы уплыть одна. С ней был Далкейт. Вот почему мы не отплывали. Мы ждали его.

— Далкейт! Но она сказала… — я запнулась. — Почему ты позволил «Эмме Лэнгли» уплыть без тебя?

Он пожал плечами.

— Я не единоличный владелец судна. Вместе они владеют двумя третями. Возможно, «Эмма» больше никогда не вернется в наш порт. Они могут поплыть на ней в Англию или еще куда-нибудь. Возможно, я больше никогда не увижу этот корабль.

Я взяла его за руки — нет, даже не взяла — я схватила его руки, сильно прижала к себе.

— Был ли у тебя выбор, Адам? Был?

— Да.

— Ты бы мог уплыть вместо Далкейта? Она предлагала тебе это?

Он какое-то мгновение колебался, посмотрел мне в глаза и ответил:

— Да.

— И ты позволил «Эмме» уплыть, твоей величайшей любви? Ты позволил ей уплыть…

Он наклонился вперед, еще ближе ко мне, так что наши лица оказались напротив друг друга.

— Моей величайшей любви? — повторил он. Он говорил медленно, делая паузу после каждого слова. — Думаю, ни один человек не знает, что это такое, пока не придет время ему расстаться, пока не придется покидать свою любовь.

— А ты знаешь, Адам?

— Я знаю. Да, я знаю.

Возможно, это была неправда, но теперь я хотела поверить ему. Роза ушла из нашей жизни, и мы были свободны. Ни одна женщина не могла сравниться с любовью Адама к кораблям и морю, ни одна женщина не могла противостоять этому, но он покинул свою величайшую любовь, презрел свое призвание и вернулся ко мне. Его выбор был сделан — молчаливый, с виду бесстрастный, но он был здесь. Здесь были его желания и намерения, предложенные им по своей воле и ждущие, чтобы их приняли.

С этого момента мне предстояло узнать новую любовь. Этот человек стал моим настолько, насколько могла только мечтать любая женщина. Теперь я должна начать и новую борьбу за его сердце.