- Конечно, я понимаю это. Но это не означает, что мне это должно нравиться, и также не означает, что я должна просто стоять и притворяться, что ничего не происходит. - Она стиснула зубы. - Я могла это предотвратить еще раньше. Она вспомнила время в Афинском форте.

- Ты не можешь это остановить сейчас. - Тао Фенг посмотрел через плечо невысокой женщины.

___

Воздух рассек тихий звук оголенного оружия. Затем тишина. Габриель вздрогнула, она все еще стояла спиной к происходящему.

- Случилось, то, о чем я думаю?

Лекарь кинул, и в это время раздался ликующий крик торжествующей Каллисто, держащей над собой отрубленную голову персидского генерала.

- О, Боги, - прошептала Габриель, почувствовав отвращение.

Тао Фенг посмотрел на нее своими темными миндалевидными грустными глазами.

- Пойдем. Там еще много тех, чьи жизни пока не обречены. Возможно, твой дар спасет их от меча Завоевателя.

Габриель хотела оглянуться, хотела запомнить еще одну бессмысленную смерть, которую она не смогла предотвратить. Вместо этого, она глубоко спрятала свое возмущение и сконцентрировалась на узкой спине идущего впереди Тао Фенга, выбирающего дорогу среди трупов к наспех сооруженному лазарету почти в центре Египетского лагеря.

Запах боли, страха и смерти ударили в грудь Габриель, когда она откинула полог палатки и вошла в лазарет. Раненные солдаты занимали все пространство. Они были везде – поперек коек, на импровизированных столах, а иногда просто на сырой земле. Многие кричали в агонии. Другие жалобно просили воды. А некоторые были уже мертвы.

Тао Фенг спешно прошел между ранеными, произнося ободряющие слова, в то время как двое других лекарей пытались изо всех сил залечить страшные раны. Напротив себя Габриель увидела кричащего воина, отчаянно сжимающего свою ногу, из которой торчало сломанное копье, проткнувшее ногу насквозь. Его лицо было белым от агонии, а глаза бешено бегали.

Сделав глубокий вдох, Габриель шагнула вперед, заставляя себя улыбаться самой светлой улыбкой и успокаивая каждого нежным прикосновением.

- Я пришла помочь тебе, - говорила она своим самым успокаивающим тоном. - Как тебя зовут?

- З… Заргос, - прошипел от боли солдат. - Я… Я могу потерять ее?

Бард осмотрела окровавленную рану, которая оказалась менее обнадеживающей, чем на первый взгляд. Копье прошло насквозь верхней части бедра солдата, хотя она точно не могла сказать, сдавливает ли копье артерию, не позволяя ему потерять много крови. Она опять заглянула в наполненные болью глаза солдата.

- Я сделаю все возможное, чтобы этого не случилось.

Солдат кивнул и лег на койку, его зубы сжались в усилии сдержать крик.

Габриель повернулась и схватила первого попавшегося здорового солдата.

- Ты, принеси мне мехов для воды столько, сколько сможешь достать. И чистые бинты, если найдешь. И еще иголки и нитки. Солдат посмотрел на нее так, как будто у нее выросла вторая голова.

- Немедленно! - грозно прокричала она, толкнув его в грудь, заставляя двигаться.

От толчка солдат, спотыкаясь, вылетел из лазарета, качая головой от удивления – как такая невысокая белокурая женщина почти в два раза меньше него так легко смогла запугать его. Тем не менее, он ушел выполнять ее приказание, как если бы оно исходило от самого Завоевателя.

Да и, в конце концов, не гоже говорить лекарю «проваливай» - однажды он сам будет нуждаться в ней. Повернувшись к другому раненому, она схватила бурдюк из его рук, который он только-только поднес к губам, и, подставив под чистую воду свои грязные, окровавленные руки, стала мыть их. Затем она пролила остатки на рану, смывая как можно тщательнее грязь и запекшуюся кровь. Схватив несколько бинтов у проходившего мимо лекаря, она вытерла капли воды и крови, пытаясь получше разглядеть рану. Но было очень темно.

- Эй, ты, - она позвала еще одного солдата, который только чтоотошел от своего раненного товарища, - возьми факел и посвети. Мне надо как-то рассмотреть рану.

Солдат сделал все, как было сказано, не спеша, подошел с факелом, всматриваясь в добрые зеленые глаза женщины, что так легко управляла им. При лучшем освещении она смогла рассмотреть всю рану. Ее худшие опасения оправдались: пронзив ногу, копье сильно сжала артерию, и если его вытащить и быстро не зажать артерию, солдат потеряет огромное количество крови.

Габриель осмотрела рану с другой стороны ноги, внизу, там, где из тела на 12 см торчал черенок с наконечником. Верхняя часть копья торчала из ноги почти на 30 см. Оба конца копья были покрыты грязью и кровью, поэтому и вытаскивание копья или его проталкивание привели бы к заражению раны. Вздохнув, она вытерла тыльной стороной ладони капельки пота, оставляя при этом грязно-кровавый след.

- Так, хорошо. Пожалуй, стоит вытаскивать копье, это наилучший вариант.

Дотянувшись, она выхватила факел из рук солдата.

- Ты, будешь помогать мне. Когда я подниму его ногу, ты должен будешь отломать наконечник копья. Потом я хочу, чтобы ты вытащил копье из ноги. Очень медленно.

Солдат посмотрел на нее, вытаращив глаза.

- Ты сошла с ума, женщина?

- Пока еще нет. Так ты поможешь мне или нет?

После того, как солдат увидел абсолютную решимость, которая словно аура обволакивала Габриель, он не мог не согласиться, проглотив раздражительность, застрявшую комом в горле.

- Хорошо, - проворчал он. - Так что я должен делать?

- Просто отломить наконечник как можно ближе к ране. Она повернулась к раненому.

- Загрос, глубоко вдохни. Все закончится раньше, чем ты почувствуешь.

- Вв… ввсе… так гг… говорят. Почувствую, когда все уже закончится.

Улыбнувшись, Габриель похлопала раненого свободной рукой по плечу, затем приподняла его ногу настолько осторожно и высоко, насколько смогла. Она кивнула солдату, который крепко держал окровавленное копье. Тот с большим усилием отломал наконечник, чем вызвал крик раненного товарища.

- Все хорошо. Все хорошо, Загрос, - успокаивала его Габриель, передавая факел. Она взяла еще чистых бинтов из корзины, чудесным образом оказавшейся возле нее. - Сейчас он вытащит из твоей ноги копье, а потом мы зашьем твою рану, и ты будешь как новенький, хорошо?

- Дд… даввайте поскорее закончим сс… с этим, лл… ладно?

- Ладно. - Она снова кивнула, ожидающий сигнала солдат взялся за верхнюю часть копья и начал медленно его вытаскивать из ноги Загроса.

Раненый солдат потерял сознание раньше, чем копье полностью покинуло его тело, тем самым позволив Габриель и ее помощнику, ну и еще тому парню, что держал факел, немного расслабиться.

Как только копье полностью вытащили, Габриель мгновенно закрыла рану с обеих сторон бинтами, сжимая ее со всей силы. В одно мгновенье белая материя окрасилась в красный, и кровь начала просачиваться сквозь ее сжатые пальцы.

- Еще бинтов, - приказала бард, удовлетворенная тем, что ее требование выполнилось без возражений.

Вдруг у нее в желудке возникло странное покалывание – она узнала руки, неожиданно сменившие ее, удерживая необходимое давление на артерию.

Спустя мгновение она заметила, что в лазарете воцарилась абсолютная тишина, она медленно повернула голову и встретилась с пронизывающими голубыми глазами, находящимися почти вплотную к ней.

- Зена, -произнесла она, и ее пронзило чувство облегчения.

Запах возлюбленной, такой же, что и параллельном мире, донесся до нее даже через зловоние битвы, и как ничто другое успокоил ее.

Она осмотрелась, заметив, что два ее помощника хотя и сохраняли спокойствие, казалось, готовы были упасть без сознания. Завоеватель, по-видимому, не обращала на них внимания, ее пронзительные глаза смотрели мимо солдат в ее сторону.

- Приготовь нитку для сшивания. Я пока зажму рану.

Габриель стояла, разминая затекшую руку и спину. Кивнув, он повернулась к парню с факелом, который стоял словно статуя, свет факела застыл над его головой. Габриель приблизилась к его уху и прошептала, прекрасно зная, что Зена услышит это.

- Упадешь на нее в обморок, и она съест тебя на завтрак.

Неожиданно застывший солдат моргнул, затем немного расслабился, и его лицо приобрело свой нормальный цвет.

- Хороший мальчик, - улыбнулась Габриель, хлопнув солдата по плечу, и отправилась за ниткой.

___

Пришел рассвет, оповестив всех о начале нового дня. Габриель заканчивала перевязку последнего раненого в лазарете. Она одарила его самой солнечной своей улыбкой и легонечко похлопала по поврежденной руке.

- Постарайся не беспокоить ее пару дней и не трогай швы, хорошо?

Солдат, старый седой вояка, у которого шрамов на теле больше, чем линий на карте, улыбнулся в ответ.

- Спасибо. Это лучшая работа, что я когда-либо видел.

Габриель не смогла сдержать смех.

- Разумеется, и скажи это своим друзьям. Неплохо для дела. Не нашего дела, - ответил он, бросив взгляд туда, где, как она знала, сидела Зена, завершая свою работу.

Бард перестала смеяться.

- Именно так.

Мгновение спустя солдат еще раз кивнул в знак благодарности и, шаркая ногами, вышел из лазарета. Габриель зевнула и потянулась, почувствовав усталость после длинного дня и еще более длинной ночи. Она повернулась, глаза остановились на черных с блестящим отливом волосах Завоевателя, та заканчивала сшивать рану на ноге молодого лучника.

К всеобщему, за исключением барда, удивлению Зена оставалась в лазарете на протяжении всей ночи, применяя свои обширные познания во врачевании и представ перед своими людьми совершенно в другой роли своей многогранной натуры. И, работая бок о бок, Габриель почти смогла – именно почти - забыть, что это была не ее Зена, а та, что готова на все ради достижения своей цели.

Зена, которую знала Габриель, лечила людей, потому что это было правильным. Эта Зена использовала свои навыки, как будто бы она точила свое оружие. Потому что для нее, как казалось Габриель, эти люди и были лишь оружием. Это уход за оружием, а не спасение людей. К счастью для барда, она решила не убивать Самоса. Если любой из ее людей был ранен и становился бесполезным для нее, Завоеватель не позволял себе оставлять эту обузу. Она обращалась с каждым с одинаковым холодным, отчужденным выражением, как будто выполняла ежедневную работу Правителя Греции.