— Я звонила тысячу раз! — тычет пальцем мне в грудь и фиксирует его там.

Не больно, детка, совсем, напротив, я рад, что ты меня трогаешь.

— Так сложно было взять трубку? Предупредить, что ты задерживаешься? Ты когда-нибудь объяснял двум пятилетним малышкам, что конная прогулка не состоится? — прищуривается и снова тычет пальцем. — Тебе кажется, это так просто? Лиза бегала смотреть на дорогу сотню раз! А Зарина! Думаешь, твоя скромная тихая дочь не умеет манипулировать? О, у детей это в крови. Встала столбом и сказала, что с места не сдвинется, пока папа не приедет и не покатает на лошадке! — Набирает в рот воздуха и продолжает взахлеб рассказывать: — Мне пришлось вылезти из кожи вон, чтобы уговорить девочек вернуться в дом. Звоним тебе, а ты трубку не берешь! Потом приехала бригада врачей брать анализ ДНК. Девочки испугались. Ты мог бы предупредить, Арслан.

— Но ты же справилась, Оксана, — парирую, наблюдая с удовольствием за игрой эмоций на красивом лице. Прядка волос попала на губы Оксаны, прилипла, и она резким движением хочет ее убрать, но я опережаю. Протягиваю руку, ловлю упрямую прядь и заправляю за ухо, задевая нежную мочку. Глажу ее по кругу, спускаю пальцы к шее, ловя подушечками пальцев биение пульса. Ритмичное, сильное. Оксана волнуется, ее горячее дыхание и чувственный аромат сбивают меня с толку. Смысл слов ускользает. Остается лишь ощущение, что она близко, в пределах досягаемости, а рядом никого. Потребность в ней охватывает меня подобно цунами. Она замечает мое состояние и с резким судорожным выдохом отходит на расстояние, смотрит настороженно, даже испуганно.

Это что еще за реакция?

Она вызывает злость и досаду. Оксана выторговала себе место рядом со мной своим сладким горячим телом и теперь будет дразнить, ловя меня на живца? Я внезапно хочу, чтобы она шла ко мне добровольно, но понимаю, что мы чужие друг другу, несмотря на все связующие нас обстоятельства.

В моей жизни был брак по договоренности и простые необременительные связи. Оксана Вересова — это что-то новое, уникальное. Диковинный ларец, к которому так сложно подобрать ключ. Убираю руки в карманы от греха подальше и смотрю на нее исподлобья.

— Ты прекрасно знаешь, где я был. Работал, общался с женой и родственниками, заезжал в магазин и потом в аэропорт за матерью. Торчал в пробках и не мог ответить.

Замечаю, как в ее ярких зеленых глазах вспыхивает злость на слове «жена». Неужели ревнует?

— Позвонить — это одна минута! Ты мог бы, просто не посчитал нужным! А если бы с девочками что-то случилось? Как бы ты узнал? — аж задыхается от волнения, и я начинаю проникаться ее беспокойством, понимать его, в то же время тон Оксаны отдается неприязнью в душе. Еще не жена, а уже устраивает сцены. Надо поставить ее на место. Мне не нужна вторая Диляра.

— Если бы ты включила голову, поняла бы, что я позаботился обо всем. Телефон есть не только у тебя. Хаким и Гульназ позвонили бы мне в случае ЧП. Я ответил на твой звонок, когда получилось. Привыкай, что я могу быть занят настолько, что не уделю тебе времени.

— Привыкай? В каком смысле?

— В том смысле, что я хочу на тебе жениться. Это лучшее решение на данный момент. Я взвесил все варианты и считаю, что так будет правильно.

— Арслан, что ты такое говоришь? — Оксана прижимает руку к груди, тараща на меня глаза. — Ты же хотел нас тут прятать…

— Передумал.

— Ты же говорил, что я тебя неправильно поняла и жениться ты не хочешь!

— А теперь хочу.

Молчит какое-то время, хмуря красивые изогнутые брови. А потом вскидывает подбородок, выпаливая гордо:

— А теперь не хочу я! Получим анализы ДНК и оформим совместную опеку.

Глава 32

Всё, что нужно было сделать Арслану Бакаеву в данной ситуации, это попросить прощения. Разве я многого прошу? Сказать, мол, извини, Оксана, я понял, что нужно всегда быть на связи, что ответ действительно занимает всего лишь минуту, я должен был ответить и впредь в любой момент, как ответственный родитель, буду доступен для тебя.

Двадцать первый век на дворе!

Вместо этого упрямый баран уперся рогом и воспитывает меня! Покорности учит. Жениться, видите ли, он решил! Теперь я не согласна, не хочу снова замуж, не хочу зависимости от мужчины, любого мужчины. К тому же я не забыла то невыносимое унижение, что испытала в прошлый раз, когда неправильно поняла вопрос Бакаева и решила согласиться стать его второй женой. Согласилась так глупо и порывисто на роль, которую он мне и не предлагал.

Переменил решение? Его проблемы. Меня не устраивает. Хотя, если честно признаться, мне нравится жить в этом большом уютном доме с восточным колоритом. Нравятся бескрайние просторы, зеленые холмы, пасущиеся лошади, тишина и отдаленность от цивилизации, возможность выйти на улицу, когда хочется.

Долгое время я жила в маленькой двухкомнатной квартире отчима как в тюрьме, ухаживала за больной мамой, растила дочку, забывала о себе. Не жаловалась, но и жизнью не наслаждалась. К тому же ни на день не отпускал страх, что меня обнаружит отец Лизы. Я страдала по моей второй девочке, не смея никому излить свою боль, не желая никого грузить своими горестями.

И только сейчас начала потихоньку выбираться наружу из тесной раковины, в которую была заточена. Оказалось, у меня столько желаний, контрастные эмоции переполняют меня, вырываются наружу. Никуда они не исчезли, всего лишь временно законсервировались. И раз уж Бакаев не собирается прятать меня за решетку и пустил в свой дом, то я могу заявить о своих правах. Кто-то назовет это беспринципной наглостью или даже глупостью, ведь только недавно я жалкой собакой скулила за забором и выпрашивала милостыню. Я же называю это твердой позицией.

— Ты перегибаешь палку, Оксана, — размеренно цедит Арслан, кривя свои красиво вылепленные губы. Даже в такой неподходящий момент, во время ссоры, вспоминаю их терпкий вкус и хочу прикоснуться. Но запрещаю себе пустить свои мысли в запретном направлении. Тряхнув головой, настаиваю на своем:

— Нет, Арслан, я не хочу больше действовать по твоей указке. Сама хочу принимать решения.

— Ты поступаешь неразумно. Подумай о детях, так или иначе ты останешься в этом доме, будешь жить с ними. Я не собираюсь отпускать Зарину к тебе в гости или разлучать девочек. Предлагаешь мне сюда приезжать на выходные? Как ты видишь эту самую совместную опеку? Пояснишь?

Напрягаюсь от его издевательского тона, описанная картина мне и самой не очень нравится. Я понимаю, что меня беспокоит. Чисто по-женски не хочу, чтобы на меня так бескомпромиссно заявляли права. Без ухаживаний, уговоров, предложения руки и сердца. Просто брак по расчету, такой удобный, деловой, официальный. Бесчувственный.

— Ты хочешь, чтобы я осталась в этом доме? Точно? А то буквально на днях ты собирался отправить нас с Лизой восвояси! — кидаю упрек, прищурившись.

— Оксана… — Арслан прикрывает глаза, поднимая руку и устало потирая переносицу. Мне становится неловко, чувствую себя занозой, которая попала ему под кожу и мешает жить. Выдыхаю, стараясь успокоиться и мыслить разумно. Мне так важно, что он скажет, каким тоном, как посмотрит и что попросит. Я хочу, чтобы он попросил меня остаться, а не заставил, объясняя всё лишь разумностью этого шага.

— Послушай, я не спрашивал тебя о планах на жизнь, потому что ты всем своим поведением показывала, что хочешь заботиться о девочках. Теперь спрашиваю. У тебя какие-то другие планы? Хочешь выйти на работу? Развлекаться? Общаться с друзьями?

— Нет, Арслан, нет, — спешу убедить его, чуть подаваясь вперед. Комкаю в руках манжеты, вытягиваю их и прячу пальцы. — Я сознательно поставила свою жизнь на паузу, дети так быстро растут, что оглянуться не успеешь, как будут вести самостоятельную жизнь. Тем более им скоро в школу, у меня есть только пара лет, когда они могут быть в моем полном распоряжении. Ведь Зарина не ходит в детский сад. Я могу сама заниматься с девочками.

— Хорошо. Я буду только рад. — Арслан делает паузу и отходит к резному круглому столику на одной ножке, опираясь на него и складывая руки на груди. Смотрит вниз, словно изучает пол, потом поднимает голову. — Признаюсь, сначала я планировал прятать вас с детьми в имении, но потом… — снова делает паузу, сжимая челюсти. — Передумал. Возможно, мои решения кажутся тебе скоропалительными, но я на самом деле перебрал в голове разные варианты. Теперь я хочу открытости, не хочу скрывать своих дочерей. И в том числе поэтому совместная опека меня не устраивает. У девочек должна быть семья. Отец и мать. Я не каждой предлагаю войти в свою семью, Оксана. Цени это и прими разумное решение.

Сперва он говорит такие правильные вещи, которые находят отклик у меня в душе, начинаю уже было идти на поводу, и тут Арслан в свойственной ему манере якобы облагодетельствует меня великой честью войти в семью Бакаевых! Задохнувшись от возмущения, хочу уже начать очередной виток выяснений, как чувствую вибрацию в кармане. Чертов телефон не вовремя отвлекает меня от перепалки.

— Ответь, — командует Арслан, будто я не в состоянии самостоятельно принять решение, взять или не взять трубку. Или это он мне так разрешает отвлечься от разговора? А что, мог бы и не позволить?! Распахнув глаза, удивленно смотрю на него, а сама отвечаю на звонок. Снова меня ищет полиция, следователь настаивает на явке в его отдел.

— Вы понимаете, что задерживаете расследование? Препятствуете моей работе. Вообще-то, мне нужно месячные отчеты подавать. Так, конечно, не положено, но я могу вам отправить факс фотографии с камеры видеонаблюдения для опознания. Назовете номер факса?

Чувствуя неловкость оттого, что следователь отчитал меня, как маленькую безответственную девочку, прикрываю микрофон ладонью и спрашиваю Бакаева, есть у него в кабинете факс. Практически уверена, что есть. Он утвердительно кивает, и мне кажется, что наряду с настороженностью благодарен звонящему за то, что прервал нашу беседу.