И вот теперь ему предстоит ужин в компании Элизабет и Дэвида Сандерса. Джейсон бы покривил душой, если бы сказал, что ему не любопытно увидеть этого козла воочию.

— Так ты согласен? — переспросила Миа.

Это может быть забавно, прозвучала в голове ироничная мысль.

— Мм… Что ты подразумеваешь под «забавно»?

Черт, он что произнес это вслух?

— Почему бы нет, — он улыбнулся, сделав вид, что не замечает настороженный взгляд Франсуа, вернувшегося с сумочкой, — давай поужинаем с ними.


***


— Перестань плакать и расскажи все по порядку, — строго попросил Франсуа, утирая ее слезы спустя два часа. — Каким образом этот идиот испортил важный ужин?

— Какой из них? — выдавила из себя Миа, сидя на крышке унитаза.

— Я запутался, — честно признался друг. — Нет, — он приложил палец к ее губам, заранее обрывая поток слов, — начни с самого начала, и я попытаюсь понять, кто именно виноват.

Она судорожно вздохнула, высморкалась в заботливо предложенную салфетку и начала рассказывать, попутно восстанавливая в голове порядок событий…


***


Дверь открыла Лиззи, и уже через секунду улыбка сползла с побледневшего лица.

— Джейсон… — пролепетала она.

— Здравствуй, Элизабет, ты потрясающе выглядишь, — Джейсон протянул руки и тепло улыбнулся.

— Д-да, спасибо, и ты тоже. — Девушка автоматически ответила на рукопожатия и даже не сопротивлялась, получив короткий поцелуй в щеку.

— Вы уже знакомы? — Миа растерянно переводила взгляд с одного на другого, не понимая, что происходит.

— Да, — ответил он, — мы общались… какое-то время, — это прозвучало как-то двусмысленно, и покрасневшие щеки подруги только усилили впечатление.

— П-проходите.

Они вошли, и она не могла не отметить, с какой-то теплотой смотрит ее бойфренд на Лиззи. В желудке неприятно скрутило от нехорошего предчувствия.

— Как ты? — спросил Джейсон тихо, и если ей не показалось, то и этот вопрос имел в себе какой-то скрытый смысл, известный только им двоим. Возможно, впервые Миа окончательно потеряла дар речи.

— Все хорошо, — последовал короткий ответ.

В этот момент в комнату вошел ее брат, Дэвид Сандерс — хороший руководитель, умеющий вести переговоры с кем угодно, но за пределами бизнеса чувство такта ему было не свойственно. Поэтому она даже не удивилась, когда он зарычал:

— Какого хрена он делает в моем доме?

Атмосфера сгустилась еще больше, но, казалось, Джейсона это даже забавляет.

— Ты сказала ему? — он взглянул на Лиз и прищурился.

Сказала что?! Что, черт возьми, она должна была сказать?

— Дэвид, это не то, что ты думаешь… — начала оправдываться та.

— Что ты тут делаешь, мать твою?

— Ты пригласил меня на ужин, если не ошибаюсь, — парировал Джейсон.

Взгляд Дэвида скользнул по ней, а затем снова вернулся к… Противнику? В голове начал складываться несложный пазл из трех частей, где ее фигура была явно лишней. В груди что-то болезненно сжалось, мешая вдохнуть. Дэвид, Лиззи, Джейсон. Джейсон, Лиззи, Дэвид. Как такое могло случиться?

— Не смог заполучить мою жену, решил взяться за сестру? — в голосе брата слышалась явная угроза. — Да кем ты себя возомнил, черт возьми?

— Дэвид… Не надо, — прошептала Лиззи, но ее никто не услышал.

— Жена… сестра… — протянул Джей. — Не кажется ли тебе это знакомым?

Миа буквально услышала, как мозг Дэвида взорвался от переполняющей ярости за секунду до того, как он бросился вперед.


***


Теплые руки Франсуа обвили ее талию и притянули к себе.

— Ну, милая, не плачь, ты ни в чем не виновата, — прошептал он, поглаживая ее по голове.

— Это было ужасно! Дэвид набросился на него, и я думала, что начнется драка! — Она почувствовала, что дрожь пробирает только от одного воспоминания.

Джейсон умудрился сохранять наглое выражение лица даже будучи взятым за горло и прижатым к стенке. Миа не знала почему, но ее брат сдержался, хотя волны агрессии, исходящие от него, могли убить все живое в радиусе одной мили. Он лишь произнес что-то тихо и угрожающе, после чего Джейсон оторвал его руки от своей шеи, поправил воротник рубашки и, пробормотав: «Я знаю, где выход», покинул дом.

Сама она ушла на негнущихся ногах через несколько минут, потому что была не в силах отвечать на вопросы и искать виновных, и, поймав такси, вернулась домой.

— Что будешь делать, mon amie? — решил подвести итог Франсуа.

Миа подняла глаза полные слез и постаралась, чтобы голос звучал твердо:

— Ничего не буду делать. Я теперь снова свободна. И вся в твоем распоряжении.


Глава 20

Road's end getting nearer

We cover distance but not together

I am the storm, I am the wonder

And the flashlights, nightmares

And sudden explosions…

(Royksopp — «What Else Is There»)[4]


Грубые шершавые пальца прошлись по скуле и сжали подбородок.

— Ты же знаешь, зачем пришла, — проскрежетал он, обдав ее запахом дешевого виски.

Она расправила плечи, проклиная свою гордость, потому что тонкая застиранная сорочка еще больше обтянула юную грудь, и подняла полные ненависти глаза, взглянув монстру в лицо. Обветренные щеки с шелушащейся кожей, крупный мясистый нос с красными прожилками, тонкие сухие губы, обнажившие ряд пожелтевших зубов в подобие кривой улыбки. И запах… Вонь. Вонь, которой пропитались все ее поры, которую не смыть с тела, не соскрести даже металлической щеткой.

— Не смотри так на меня. — Мутные водянистые глаза потемнели, мозолистая ладонь переместилась на шею сзади и притянула ее ближе. — Не смотри так на меня, маленькая злобная сука!

Старый деревянный пол холодил голые ступни, и, кажется, в пятку попала заноза, когда она сделала неловкий шаг вперед под давлением. Смерть от заражения крови — было бы не плохо. Она послушно закрыла глаза.

— Ты можешь отказаться, — вкрадчиво произнес мужчина, поглаживая кожу под ключицей, — я найду тебе замену. Только скажи, что не хочешь этого, и я тебя отпущу. — Мозолистый палец потянул тонкую бретельку вниз, обнажая грудь.

От страха и омерзения по спине пошли мурашки. Хотелось кричать: «Почему я? Почему именно Я?» Она представила сестру на своем месте. Молчаливую, забитую, тихую Лиззи, похожую на тень.

— Нет, — прошептала Сэм.

— Скажи, что сама этого хочешь, — его дыхание стало тяжелым, грубые руки уже освобождали ее от последних клочков одежды, сжимали и гладили.

— Я хочу… этого, — она сцепила зубы, зная, что он ждет, и с трудом выдавила из себя, — папочка.

Отчим потрепал ее по щеке, как щенка, и надавил на плечи. Колени коснулись холодного пола.

Когда-нибудь я убью тебя, когда-нибудь я убью тебя, убью тебя, убью…

— Скажи мне, чего именно ты хочешь.

— Я хочу… — «убить тебя».

— Ну же.

— Хочу…

— Ты должна это сказать, — прорычал он.

Пожалуйста, не заставляй меня произносить это вслух! Пожалуйста, не надо! Пожалуйста, я не хочу это говорить! Не хочу не хочу не хочу не хочу!

— Говори!

Нет! Нет! Нет!

— Я не хочу! — закричала Сэм…


Выцветшие простыни промокли от пота, он покрывал ее тело с ног до головы липкой пленкой, мешал дышать, не давал выбраться из кошмара.

— Твою мать, — прохрипела она, пытаясь выпутаться из влажного одеяла, — ненавижу тебя! Ненавижу тебя! Твою ж мать!

Пальцы дрожали, вытягивая сигареты из пачки, лежащей на тумбе. Сэм уронила одну и сломала вторую, прежде чем ей удалось, наконец, прикурить третью. Дым ворвался в легкие с прерывистым сипением. Еще одна затяжка, и еще, и еще. Легче не становилось. Она пощелкала выключателем лампы, и с третьего раза та зажглась, осветив комнату тусклым светом. Часы показывали четверть третьего. Зашибись! Еще одна бессонная ночь.

Деньги за месяц вперед, не шуметь, не устраивать оргий, не курить — такие условия выставил арендодатель, отдавая ключи. Саманта вручила ему наличку, и действительно не устраивала оргий, хотя соседская шлюха восполнила этот пробел за двоих — за стеной постоянно кто-то трахался. А в остальном ей было плевать на его правила. Слишком много она заплатила за обшарпанную мебель, еле дышащий обогреватель и старые простыни, поэтому затушив то, что осталось от сигареты, она взяла следующую. Пальцы уже почти не дрожали, и зажигалка щелкнула с первого раза. Организм сигнализировал об избытке никотина легкой тошнотой, но Сэм продолжала делать затяжку за затяжкой, подобрав под себя замерзшие ступни.

«Ты должна сказать…» Гребаный сукин сын! Она ненавидела это, ненавидела так сильно, как только могла, но он все равно побеждал каждый раз.

«Я хочу, чтобы ты потрогал меня, папочка!», «Я хочу отсосать твой член, папочка!», «Я хочу, чтобы ты трахнул меня… папочка!»…

Тело начало колотить крупной дрожью, рука сжалась в кулак, и остатки недокуренной сигареты обожгли ладонь, причиняя боль.

— Сдохни уже, — прохрипела она, — я тебя ненавижу! Почему ты еще жив?!

Сэм встала и, кое-как передвигая ноги, поплелась в душ. Она стянула с себя шорты и майку, залезла в ржавую ванну и открутила кран. Сверху хлынула ледяная вода, тело мгновенно покрылось гусиной кожей. Она свернулась на дне, обхватив колени, и долго сидела с закрытыми глазами. Мыло и мочалка остались нетронутыми, потому что ей все равно не смыть с себя эту грязь. Никогда! Это то, что глубоко внутри нее, то, что останется там навсегда. Благодаря ублюдку по имени Брайан Палмер. И ей никто и ничто не поможет — ни Лиззи, ни Томми, ни семья и любовь близких. Потому что пока она жива, жив и Брайан Палмер. Пока она жива…