– У меня есть ты… Этого достаточно…

– Марк, я не хочу забеременеть. Не делай так!

Но он уже не мог остановиться.

А Лида никак не могла перестать плакать и, когда Марк, наконец, отпустил ее, зарыдала в голос:

– Зачем? Зачем ты так со мной поступаешь?! – Она плакала и колотила кулаками по дивану, по подушкам, по плечам и груди Марка, а он только морщился, но не отводил ее руки. – Ты же знаешь, что я с Патриком! Я не изменяла тебе с ним, ты первый! А сейчас я ему изменила с тобой! Кто я теперь, по-твоему?! Ты специально так сделал, да? Специально? Чтобы я забеременела? Какая же ты сволочь, Шохин! Какая сволочь!

– Нет. Я не специально. Честное слово! Артемида, прости, я все забыл, я так тебя хотел, прости меня, прости…

– Если ты! Если только ты! Если ты сейчас сделал мне ребенка!

– Родная…

– Ты не увидишь его никогда! И меня! И Ильку! Никогда! Господи, я ненавижу тебя, ненавижу-у…

Марк обнял рыдающую Лиду и прижал к себе:

– Я… я с ума сходил от ревности… я… жить не мог без тебя…

– Жить не мог? Так зачем ты отталкивал меня все это время, зачем? Это тебе не танцы – туда-сюда! Это жизнь! Когда я поверила тебе, когда… размечталась, как дура, что мы… А ты! Приманил, как котенка, а потом пинком на мороз!

– Я все время боялся, что ты меня бросишь!

– И поэтому решил сам меня бросить? Замечательная логика…

Они сидели, обнявшись, и печально смотрели друг на друга. Оба уже не чувствовали ни ярости, ни ревности, ни злобы – только великую усталость и печаль.

– Что с тобой, а? Что ты делаешь, Шохин? Это же не ты!

Марк вздохнул и пожал плечами:

– Не знаю. Ничего я не знаю, Артемида. Ты простишь меня? Ты вернешься?

– Марк, я и не уходила. Это ты ушел.

– Хорошо, я осознал. Ты вернешься?

Лида с тоской смотрела на Марка – что делать теперь? Как жить?

– Если будет ребенок – да. Ради детей. Если нет…

– То – нет, я понял. Я клянусь тебе, что это не специально!

– Тебе придется смириться, Марк. С Патриком. Если я не вернусь к тебе.

– Хорошо.

– Ты сможешь? Ради Ильки? Ты же мой самый близкий друг, ты помнишь?

– Да уж, ближе не бывает. Нет, если так близко, как сейчас, я согласен…

– Ты просто невозможен! – она невольно улыбнулась.

– Ладно, я попробую. Я же понимаю, какой это шанс для тебя, для Илюшки… А вдруг он вовсе и не позовет тебя замуж, твой Патрик? И останешься ты на бобах!

– Ну, раз мы смеемся, значит, все-таки живы, – сказала Лида.

Но смех был совсем невеселый.

Как ни странно, этот неожиданный акт любви снова их сблизил, но на каком-то другом уровне, и когда оказалось, что Лида не забеременела, Марк довольно легко перенес это известие, хотя до самого конца надеялся, что ничего у Лиды с Патриком не выйдет – все это казалось ему каким-то страшным сном.

Как?! Как они дошли до такого? И понимал, что сам, своими руками разрушил собственное счастье. А может, и нет никакого Патрика? Может, Артемида так… воспитывает его? Но, увидев, наконец, самого настоящего и реального Патрика, который оказался вполне симпатичным мужиком, Марк, наконец, осознал: всё – правда. Лида – его Лида! – достанется этому британцу, уедет в Лондон, увезет Ильку! И все.

Марк не понимал, зачем ему жить дальше, одному.

Он не умел жить для себя…

Лида волновалась: пора было уезжать, а Марк куда-то пропал. Они с Патриком и Илюшкой приехали в Трубеж в пятницу вечером. Патрик все-таки сделал Лиде предложение, как она, впрочем, и надеялась, и ей казалось, что правильно будет наконец их с Марком познакомить – все равно придется общаться. Сегодня было воскресное утро – все это время Лида посматривала на Марка с тревогой, но он держался прекрасно и даже разговаривал с Патриком вполне дружелюбно, но у Лиды все равно было неспокойно на сердце. Подъехало такси, и Лида пошла искать Марка. В саду, на любимом месте, его не было. Она обошла весь участок, вернулась в дом и, подумав, поднялась на второй этаж.

Именно там Шохин и оказался – сначала Лида подумала, что он с кем-то разговаривает, и удивилась: кто там еще? Но Марк был один, в щелочку приоткрытой двери Лида видела его отражение в зеркале гардероба. Марк сидел на диване с совершенно безумным видом и бормотал:

– Я всегда тебя любил, всегда! С первой минуты! Всегда! Нет, ты не поверишь… После всего…Ты ни за что не поверишь! Поздно, поздно! Это конец! Идиот, все сам испортил, сам! – Он вцепился себе в волосы и дернул несколько раз с каким-то даже рычанием, а потом закрыл лицо руками и заплакал: – Господи, как я буду жить без тебя! Артемида…

Лида отшатнулась и привалилась к стене, чувствуя, что у нее подгибаются колени – ни разу в жизни она не падала в обморок, но сейчас была близка к этому как никогда. Постояв и глубоко вдохнув несколько раз – все это время она не дышала, – Лида на цыпочках спустилась вниз, подождала некоторое время, потом громко крикнула:

– Марк! Такси приехало! Мы выходим!

В голове у нее не было ни единой мысли, только что-то тоненько звенело. Марк спустился – бледный, глаза красные. Если бы не Илька, который верещал всю дорогу, в такси царило бы гробовое молчание. На вокзале они все тоже как-то замялись, потом Патрик пожал Марку руку и отвел Ильку в сторону. Лида смотрела на Марка и не понимала, что ей делать. Может, остаться? А как же Патрик? Он не заслужил такого…

Она не слышала, что говорит ей Марк, что сама ему отвечает, – они неловко обнялись, и Марк пошел прочь. Лида тоже было пошла, потом оглянулась – Марк брел, ссутулившись и шаркая ногами, как старичок, и ей даже привиделся старый плюшевый заяц у него в руке. «Мальчик мой! Что я наделала…»

В поезде Лида сразу закрыла глаза.

– Голова болит, – ответила она на внимательный взгляд Патрика. – Ничего, это голова! Я подремлю, ладно?

Но совсем не дремала, а обдумывала подслушанные слова Марка, хотя назвать этот процесс «думаньем» было сложно – у нее в голове словно тасовалась и перетасовывалась колода разноцветных карт, и пасьянс ее жизни раскладывался совсем по-другому, чем ей представлялось раньше. А главной картой этого пасьянса были слова Марка: «Я всегда тебя любил, всегда! С первой минуты! Всегда!»

«Всегда? С первой минуты? Почему ты ни разу мне этого не сказал?!

А я бы поверила? Если я и сейчас не могу поверить? Пожалуй, нет.

Ты достойна быть единственной…

Марку никогда не везло с женщинами…

Не хочешь со мной прокатиться…

Ты возил слишком многих…

И девушка его отвергла, да еще так унизительно…

А вы с ним парные, два сапога пара…

Марк такой щедрый – вся душа нараспашку…

Он нравится женщинам…

Что, рылом для тебя не вышел?..

Да, Марк любит тебя…

Я не хочу навязываться…

Просто доверься мне…

Я слишком сильно любила его отца…

Он всегда долго мучился, переживал…

Я ему не нужна…

Он обделен любовью…

Как я буду жить без тебя!»

Лиду переполняли эмоции, и она больше не могла сидеть на одном месте – вскочила и быстро пошла по вагону, на ходу бросив Патрику:

– Мне надо пройтись!

Она дошла до головы состава, постояла, думая: может, им с Илькой сойти на первой же станции и вернуться? Но мысль о Патрике опять ее остановила. Обратно она шла медленней и в одном из вагонов попросила сигарету у мужчины, курившего в тамбуре. Он дал ей прикурить, потом осторожно спросил:

– У вас все в порядке?

Лида посмотрела – молодой, в хорошем костюме, при галстуке, серьезный, смотрит с тревогой.

– Нет. У меня все не в порядке.

– Могу я как-то помочь вам?

– Вряд ли. Вы женаты?

– Да, женат.

– Давно? И дети есть?

– Двое! А женаты уже… лет двенадцать. Да, двенадцать. – Он терпеливо отвечал на ее вопросы, не очень и удивляясь.

– А как вы… Простите, зря я. Простите. – Лида хотела было уйти, но он придержал ее за руку:

– Подождите. Спросите! Что вы хотели узнать?

– Как вы объяснились с вашей женой? Вы сказали ей, что любите? Как?

Он засмеялся:

– Да никак! Она сама поняла. Давай, говорит, поженимся! Я говорю: ну, давай!

– И все?!

– Ну, потом-то я просил ее руки, все как положено! А сказал, что люблю… наверно, лет через пять. Раньше не получалось. Нет, говорил, конечно! Все говорят. Ах, как я тебя люблю! Но это другое, понимаете? Это так, поверху. А когда по-настоящему, из сердца – очень трудно сказать. Потому что это… очень сильно. Очень глубоко.

– Да… Верно…

– И потом… Мужчина всегда боится показать, что он… зависит от женщины, понимаете? Потерять свою… не знаю, как сказать… свою отдельность, что ли. Женщина по своей природе должна к кому-то прилепиться, а мужчина – всегда одиночка, как бы ни любил, хотя на самом деле ему тоже надо прилепиться, только он в этом никогда не признается. Отношения двоих – это очень непросто. Это как… как танец! И неважно, кто ведет в этом танце. Чаще всего, как ни странно, – женщина. Главное, чтобы двое танцевали под одну музыку, понимаете? А то окажется вдруг, что он всю жизнь танцевал вальс, а она… не знаю… польку!

– Польку! Смешно. Но верно. Спасибо, вы мне очень помогли. – Лиде совершенно не казалось странным, что она стоит и разговаривает на такую тему с первым встречным – «первому встречному» это тоже почему-то не казалось удивительным.

– Не хотите рассказать, что у вас случилось?

– Просто я не знаю, как жить дальше.

– Вы неверно формулируете вопрос. И еще – к кому вы его обращаете?

– К кому? Не знаю… Ну, если бы верила в Бога, наверно – к Богу. А так – к мирозданию, что ли! А почему неверно? Как надо спрашивать?

– Вы спрашиваете у мироздания, как вам жить, да? А нужно спросить себя: чего мироздание хочет от меня? Понимаете? Зачем я? Не «как» жить, а «зачем». В чем смысл вашей жизни – вот главное. Не жизни вообще, это недоступно нашему пониманию, а вашей жизни. А «как» – это неважно. Главное понять – зачем.