И теперь в каждый ее приезд Марк спрашивал:

– Как там твой Патрик? – А Лида злилась:

– Марк, прекрати! Мы просто вместе работаем над книгой.

– Ну да, твоя книга, конечно.

– Чего ты от меня хочешь?!

– Да ничего. Просто я всегда знал, что этим кончится!

– Чем – этим?! Как ты меня достал своим Патриком!

– Это не мой, это твой Патрик!

Но как Лида ни злилась, ревность Марка ее обнадеживала – значит, не все потеряно? Но в одну из суббот эта ее наивная надежда рухнула окончательно. Илюшка приболел, и Лида решила было не ездить к Марку. Она и сама устала, честно говоря, каждые выходные проводить в Трубеже – времени на домашние дела не оставалось совсем. Лида отменила было поездку, но сама вся испереживалась: как он там, бедный? Одинокий, несчастный…

Она оставила Ильку на мать и «дедушку Января», а сама рванула в Трубеж, где и выяснилось, что Марк совсем не такой одинокий и несчастный, как ей представлялось. Лида вошла в дом, крикнула:

– Марк, я приехала! Ты где?

Никто не отозвался, и Лида вышла в сад – вдруг Марк там? Обошла дом и увидела, как со второго крыльца сбежала какая-то женщина и понеслась стремглав к дальней калитке, на ходу натягивая куртку. Сначала Лида ничего не поняла, только удивилась. Если бы этой женщине хватило ума спокойно уйти, а не бежать в панике, Лида так ничего бы и не заподозрила – ну, мало ли кто мог зайти к Шохину! Но тут даже она сообразила.

Шохин был на кухне – прибирал со стола и поздоровался, еле взглянув на Лиду. Она прошла в свою комнату, на ходу заглянув к Марку – постель была не заправлена, несмотря на второй час дня. Лида вернулась на кухню. Марк с независимым видом курил у окна. Лида огляделась – на полу за столом стояла пустая бутылка из-под водки, и от Марка явно тянуло перегаром – она нахмурилась, но спросила довольно спокойно:

– Марк, кто это был?

– Кто?

– Ты знаешь, о ком я говорю.

– А ты вроде не собиралась приезжать в эти выходные?

– Марк, кто была эта женщина?

– Ты что, проверяешь меня?

– Марк, ответь на мой вопрос, пожалуйста!

– С какой стати я должен перед тобой отчитываться? Ты мне не жена.

Лида судорожно вздохнула – у нее было чувство, что Марк ее ударил. Она закрыла глаза, досчитала до десяти, потом посмотрела на часы: почти два, экспресс в Москву в четыре пятнадцать… «Ничего, посижу на вокзале. Кофе выпью». И ушла, бросив на ходу:

– Прощай.

У Лиды что-то сломалось внутри – словно опять умерла часть души, как тогда, после обиды, нанесенной Захаром. Она не узнавала Марка – а может, никогда и не знала? А может, она всегда была просто одной из его многочисленных женщин? Марк позвонил ей только в следующий четверг – спросить, приедут ли они с Илькой на выходные.

– Если ты этого действительно хочешь, мы приедем.

– Да, хочу.

Он встретил их на вокзале и поцеловал Лиду очень нежно.

– Я скучал!

– Что, некому было развеять скуку?

Марк только опустил голову.

Потом, вечером, когда Илюшка, наконец, заснул, Марк попытался объясниться, но Лида не захотела его слушать:

– Я устала, спать хочу. И с какой стати я буду слушать твои оправдания – я тебе не жена.

– О черт! Один раз! Один раз я тебе изменил, за пять лет – один раз! Тебя нет месяцами! Я живой человек!

– В последнее время я приезжала каждые выходные, и что-то ты не стремился ко мне в постель.

– Мне казалось, ты меня не хочешь…

– Я не хочу?! Так, стой! Вот сейчас я тебя действительно не хочу! Пусти меня! Пусти же!

Лида решительно оттолкнула Марка. Потом глубоко вздохнула и медленно сказала, глядя ему в глаза:

– Ты помнишь, как однажды прекрасный принц прискакал к Золушке на черном коне и сказал, что она достойна того, чтобы быть единственной? Сказал: «Не бойся ничего и доверься мне?»

Марк молчал.

– Ты знаешь меня. Иногда мне казалось, что ты знаешь меня лучше, чем я сама. Мне огромного труда стоило поверить тебе. И теперь я тебе больше не верю.

– Это все из-за Патрика, я знаю! Ты влюбилась и не хочешь признаться!

И все так же глядя ему в глаза, Лида раздельно произнесла:

– Я не обязана перед тобой отчитываться – ты мне не муж.

– Ну ладно, ладно, хорошо! Давай забудем! Будем считать – мы квиты.

– Что значит – квиты?!

– Ты мне изменила, я тебе – квиты. Давай начнем все снача…

Лида с силой ударила его по лицу, и Марк в изумлении схватился за щеку:

– Ты что?! С ума сошла?

– Я! Тебе! Не изменяла!

Они смотрели друг на друга с яростью.

– Ну да, как же!

– Ты сам все это выдумал! Ах вот оно что! И как я сразу не догадалась, это же классика! Ты решил свалить на меня вину за наш разрыв? Да?

– Да ничего я не решил…

– Еще раз говорю: я тебе не изменяла! Но если ты так настаиваешь, я подумаю, что тут можно сделать.

И пошла к себе. А Марк выругался и запустил в стену тарелку, которая с дребезгом разбилась. Лида даже не оглянулась. В следующий же приезд Патрика в Москву Лида с ним переспала – с мрачным ожесточением в душе. Но все получилось совсем неплохо, и Лида подумала: может, это судьба? А что? Патрик такой спокойный, легкий человек, надежный, респектабельный, настоящий джентльмен…

Правда, про Марка она тоже когда-то думала: легкий! Кто знает, какие скелеты в шкафу у этого британца? Может быть, ей с ним так просто только потому, что они говорят на разных языках? Патрик норовил все время объясняться по-русски, что звучало иной раз очень смешно, потому что он нахватался у Ильки разных детских словечек, а Лида, наоборот, общалась с Патриком на английском – это создавало необходимую ей дистанцию. И ни на дюйм ближе!

С Марком Лида держалась холодно, и он насмешливо называл ее «миледи»:

– Что, тренируешься? Вырабатываешь английские манеры?

Впрочем, виделись они теперь редко, только по праздникам. Лида перестала ездить в Трубеж по выходным, а Марк совсем не приезжал в Москву, и Лида с досадой думала: «Значит, все было враньем – и любовь к Ильке, все! Ни я, ни сын ему не нужны». И все больше склонялась к мысли принять предложение Патрика – она прекрасно видела, к чему все движется. На зимние каникулы они с Илькой все-таки приехали в Трубеж. Марк так обрадовался, что показался Лиде почти прежним, но она не собиралась его прощать, тем более после разговора с Синельниковым, который позвонил ей как-то в Москву:

– Ты что, подруга? С ума сошла? Какой еще, к черту, Патрик?!

– Синельников, это не твое дело.

– Коне-ечно, не мое! Мое дело – смотреть, как два идиота свою жизнь губят. Что ты выдумала? А как же Марк?

– Я ему не нужна.

– Да что ты несешь! Он любит тебя!

– Любит? Он изменил мне с какой-то случайной шлюхой, а ты говоришь – любит! И вообще, отстань от меня. Ну что ты пристал?

– Лид, Марк говорит, что это ты ему изменила…

– Что? Ах, подонок! – И Лида бросила трубку.

При сыне им приходилось соблюдать политес, но, случайно оказавшись вдвоем, чего оба избегали, они так ранили друг друга резкими словами, что Марк мрачно удивлялся, почему не видно шрамов. В один из дней Марк нечаянно услышал, как Лида в соседней комнате разговаривает по-английски, и вошел.

– Bye-bye, darling! I love you! Bye! – Она улыбалась, потом опустила мобильник.

– Ай лав ю? И ты мне будешь рассказывать, что не спишь с ним?!

– Да, теперь сплю. Ты же этого хотел.

– Я хотел?!

– И возможно, даже выйду за него замуж.

– Ах вон что! Ну конечно, тебе только за лорда и выходить! Всегда знал, что я тебе рылом не вышел!

– Марк, только послушай, что ты говоришь! Что с тобой?

– Со мной? Со мной ничего…

– Марк!

Шохин решительно шагнул к Лиде.

– Марк… Не делай этого! Остановись!

Он схватил Лиду за плечи и толкнул на диван, на ходу расстегивая джинсы. В доме было тепло, одеты оба были легко, и, как Лида ни брыкалась, один раз ощутимо попав ему по коленке, Марк довольно быстро стянул с нее одежки и навалился сверху, заломив руки.

– Я закричу! Пусти же, черт побери!

– Если ты закричишь, прибежит Илюшка. Ты хочешь, чтобы он увидел, чем занимаются его родители? Тебе не кажется, что ему рановато?

– Марк! Пожалуйста, я прошу тебя! Не надо!

– Артемида… Ну что ты… Родная…

После такой яростной атаки Лида, сжавшись, ожидала столь же яростного продолжения, но Марк поцеловал ее очень нежно, и она ахнула от неожиданности – в уголок рта, в щеку, за ушком, в губы, в шею, опять в губы.

Да что же это такое…

Боже мой…

– Ну вот! Ты же моя! Неужели тебе с ним было слаще? Он же не знает тебя, как я! А я все про тебя знаю… Что ты любишь… Как ты любишь… Артемида…

– Я… больше не твоя… Артемида. – Лида выговорила это с трудом: вкрадчивый шепот Марка всегда возбуждал ее, а сейчас – просто чудовищно. Ей казалось, каждое его слово вспыхивает спичкой, все больше разжигая ее внутренний огонь, с которым она уже не могла справиться. Тот огонь, что не смогла погасить осторожная близость с Патриком. И это было к тому же так давно…

«Я не могу, не могу, – думала Лида. – Я не должна, но я не могу!

Он делает со мной все, что хочет, кукловод чертов!

Знает, за какие веревочки дергать…»

У нее в мозгу словно взрывались петарды – что-то сверкало и грохотало, затмевая остатки рассудка, и Лида понимала только одно: она безумно, дико, зверски соскучилась по Шохину! И сейчас его ласки, поцелуи, шепот, родной его запах, тяжесть и жар тела утоляли ее невыносимый голод, ее нестерпимую жажду. Рыдания бились у нее в горле, слезы текли ручьями из глаз. «Что я делаю, боже! Ладно, хорошо, пусть». Лида задыхалась, но пока еще помнила о важном:

– Марк… надо… что-то сделать…

– Что, родная? – Он тоже еле владел собой.

– Я не принимаю больше таблетки! Марк… у тебя же есть? Как это… как это называется! Я забыла… Ну, ты же знаешь… что надо…