Настя дочитала Лешкино письмо и громко вздохнула, сворачивая листок и зачем-то старательно засовывая его обратно в конверт.

– С Алешенькой все в порядке? Письмо какое-то ласковое очень… Странно все это…

– Не знаю, – вздрогнула я, возвращая свои мысли к проблемам сегодняшнего дня. Тишина моего уединения была нарушена, я внимательно взглянула на Анастасию и увидела подтверждение своих мыслей в ее глазах, полных слез.

Неправильный путь она избрала для себя. Не сладко ей замужем, да и любит она своего Крапивина до сих пор. Я не могла ей ни в чем помочь, и мое сочувствие было бы лишь еще одним камнем на ее тоненькой шее.

– Правда, не знаю, – повторила я, почти не обманывая. Не поворачивался у меня язык рассказать беременной Насте про Алексея, про себя…

– Наташа, знаете, я подумала, что он на вас женился…

– Нет, Настенька… Что вы? Он по-прежнему женат на своей первой жене… – Я ласково покачала головой и взяла в руки телефон.

– Правда? – вспыхнула она. – А я и не знала никогда, что он женат…

– Он, знаете, тоже не всегда помнит об этом…

Я хмыкнула и принялась вселять жизнь в маленькое серебристое тельце своего мобильника, отдыхавшего вместе со мной остаток ночи и все утро. Расстроенная Настя тем временем отложила листок бумаги и стала задумчиво исследовать содержимое конверта, внутри что-то явно мешалось…

– Хм-м… Тут еще билеты…

– Билеты?

– Он написал в письме, что хочет Катеньку увидеть… Я испугалась. Встала и вышла на балкон, лихорадочно набирая знакомый московский номер.

– Сейчас… Настя… Я сейчас…

Гудок. Второй. Еще гудок. Еще. Господи, ну же! Щелк – кто-то наконец поднял трубку, произнеся: «Алло?..»

«Слава Богу, жив!» – облегченно вздохнула я и отключилась, как велел мне Лешка. Вернее, Лешкин водитель, вручая мне конверты перед моим отъездом, два раза повторил, что Алексей просил меня так делать. Мол, если я буду звонить, не разговаривать с ним пока. Мол, врачи запрещают. Мол, как услышу его голос, так и отключаться. Ответил он? Значит, все в порядке, сердце держится молодцом, хотя врачи и считают, что могут быть осложнения. Ну а если нет…

– Настя… – медленно начала я, присаживаясь на покрывало. – Дело в том, что Алексей в больнице. В субботу у него… был… сердечный приступ…

Молодая женщина охнула, хватаясь за живот.

– Ради Бога, не волнуйся! Все в порядке. Врачи рядом. Лекарства есть. Вот видишь – он в воскресенье письмо тебе написал, о билетах позаботился. Все нормально, я только что с ним разговаривала! Ты же слышала?

– Я слышала, что ты не сказала ни слова… От волнения мы незаметно перешли на ты.

– Не сказала, верно! Он мне сам сказал, мол… у меня все о'кей.

Настя недоверчиво покосилась на мои порозовевшие от вынужденного вранья щеки, но предпочла поверить.

– Как же мы в Москву поедем? Я же…

– Билеты с открытой датой. – Я взяла их из рук Анастасии и внимательно изучила. – Ты можешь вылететь в любое время. Кажется, в течение года.

– Господи! – Она, словно очнувшись, вскочила с кресла, охнула и понесла свой живот к дверям, переваливаясь с ноги на ногу. – Мне же столько успеть сделать надо… Мухаммед…

– Настя! Билеты! И телефон мой запиши, мало ли что?

– Да, да! Спасибо. Я должна бежать… Мне надо… – И, оборачиваясь ко мне: – Спасибо вам. Я обязательно полечу в Москву. Что бы ни случилось… И не через год, а сразу!

Я молча кивала. Только бы ничего не случилось. Только бы она успела.

Хлопнула дверь. Тренькнул телефон. «Началось!» – подумала я.

Первыми дозвонились мамулька с папочкой, поздравляли меня с днем рождения душевно и с великой нежностью. Как же мне повезло, что у меня такие родители! Прав был Мишка – нужная я, очень нужная! Им, да и Пашке моему, сынишке. Все-таки именно родители и дети – это семья! И здорово было бы, если бы взрослое «я» повторялось в каждой семье, как когда-то давно, семь раз в детях и внуках.

А у нас – цивилизация! А у нас – эмансипация! А у нас феминистки, а у нас мужчины современные разными бывают… Знаете, чем Париж от мужчин отличается? Париж – он всегда Париж…

Вот и получается, семья – не семь раз моего «я», а чужие дядя и тетя, которые договорились жить под одной крышей, кое-как ведут совместное домашнее хозяйство с помощью электричества и питающихся от него многочисленных приборов и кое-когда проводят друг с другом какое-то свободное время. Симбиоз какой-то, а не семья! То есть, по-научному, полезное сожительство двух организмов. Нет, еще лучше назвать современную семью – «СЕМЬ-БИОЗ», то есть полезное сожительство двух организмов, пытающихся выполнить семь биологических задач!

Так какие же задачи берется решать современный институт симбиозной семьи? Нет, ради шутки, в которой есть доля голой правды, попробуем про-ана-ли-зировать – по-иро-ни-зировать…

Задача номер один, которая толкает многих в объятия семьи, – максимальное удовлетворение основного инстинкта с минимальными затратами сил и времени.

Очень утомительно искать себе партнера. Еще труднее найти постоянного. Нашел – береги – веди в ЗАГС. Чтобы всегда и под боком!

Во-вторых, в наше безумное время, когда все бегают с ускорением и находятся под вечным напряжением, страдают от шума, пыли, перенасыщенных трудовых графиков или всякого отсутствия работы, от излишнего общения или полного одиночества, очень важно, чтобы было с кем поделиться, кому поплакаться, с кем поругаться… Причем желательно, чтобы это средство снятия стрессов было живым существом, а не телевизором.

Вот вам и задача номер два – минимально сократить время на утомительные поиски постоянного партнера для удовлетворения духовных потребностей.

А раз цивилизованная жизнь так трудна для нас, а мы все от природы так ленивы, значит, поставим под третьим номером задачу максимального облегчения своей жизни, в смысле – жизнедеятельности… Святое дело – свалить на партнера по «семьбиозу» выполнение той работы, которая вызывает у самого аллергию, тошноту, желание напиться, забыться… и так далее в зависимости от индивидуальных пристрастий.

Мужчинам, например, может тяжело даваться постоянство.

Привык он, допустим, с детства каждое божье утро съедать уникальный омлет из трех с половиной яиц, приготовленный его мамой по старинному бабушкиному рецепту. Он вырос, маму отселил или сам отселился. Кошмар! Что, отказаться от этой древней семейной традиции? Ни за что! Есть другой выход – обзавестись женой, которая каждое божье утро будет делить четвертое яйцо пополам… Нет, ну не готовить же этот дурацкий омлет самому?

Она! Настоящая женщина! Навсегда избавит его от всяческих мучений.

Да, трудно что-то монотонно-одинаковое делать с завидным постоянством. Любой род такой деятельности превращается в рутину, а рутина, словно паутина, оплетает наш свободный дух. Вот разово принести, например, кофе в постель на Восьмое марта – это «никаких проблем»! (Три полунамека от любимой, вся правда в лицо, получасовое разбирательство, горькие слезы и жаркое примирение – это лишь отличная прелюдия к кофепитию, не так ли?) Не очерняя понапрасну мужчин, как свитер в стиральной машине, который, исполняя ЕГО разовую волю, иногда стирается вместе с рубашками и носками, надо сказать, что и мы, женщины, ничем не лучше. Мы, например, не можем с завидным постоянством смотреть футбол или вбивать один и тот же гвоздь, постоянно вываливающийся из стены, и поэтому мы готовы, всегда готовы переложить на широкие мужские плечи все, что не хотим делать сами.

Кто, например, должен прогнать таракана или залезть по веревочной лестнице на антресоль и достать для нас пыльную бабушкину шляпку с огромными полями? Кто полежит под протекающей раковиной с тазиком в руках, пока мы чистим картошку к ужину? Кто починит вон ту пимпочку на этой мудреной железячке в животе у машинки (или как она там называется)?

Кто, наконец, если не ее мусик, будет каждый год убеждать, что она совсем не поправилась, просто брюки сели после стирки (может, от ужаса, что их вместе с рубашками, носками и тем самым свитерочком прополоскали?). А еще кто будет нежно называть ее пупсиком и терпеть жесткие бигуди на своем плече каждую ночь?

Он! Настоящий мужчина! Навсегда избавит ее от разновеликих трудностей.

Да, жизнь тяжела! Но она еще и дорожает с каждым днем! Какие уж тут дети! Если семейный образ жизни помогает экономить деньги, то дети – это дорогое удовольствие. Воспитывать детей дорого и очень долго, и удовольствие от этого процесса вдвойне сомнительное.

Нет. И на четвертом месте детям никак не место! Задача номер четыре – максимально сократить себе денежные расходы по обеспечению своей жизнедеятельности. Известно, что «скопом» жить экономнее, чем в одиночку. Только когда в доме скапливается больше минимально возможного количества индивидуумов, любых денег перестает хватать. Причем минимально возможное число, большее единицы и достаточное для формирования семьи, как известно, два. А не семь.

И лучше, если эта вторая единица в доме будет противоположного пола, чтобы распределяться по пространству равномернее, не скапливаясь в излюбленных местах пастбищ друг друга. Например, решите задачку: «Смогут ли двое мужчин ужиться под одной крышей, если оба будут в малогабаритной квартирке по вечерам слушать разную музыку или бриться разными станками, но в одно и то же время? А две женщины, каждой из которых будет нравиться вертеться у зеркала перед выходом на работу или печь пироги – в одной плите, но по разным рецептам?» Нет, у разнополых семей все-таки есть будущее…

Задача номер пять? Может считаться итоговой. В обществе потребителей, где нам с вами суждено было родиться, пропагандируется кем-то очень нехорошим лозунг «Бери от жизни все!». И семью тоже!

«Бери, хватай! Пока не разобрали лучших кандидатов! – думают незамужние. – Цепляй, охмуряй, покаты на пике своей женской привлекательности, а то, не ровен час, соседка из коляски вырастет!»